Люди! Правда, немного не те…
Ночь прошла незаметно. Лишь только восточная сторона небосвода посветлела, а первые лучи пробуждающегося дневного светила принялись играть отблесками на маленьком белоснежном облачке, что неторопливо проплывало средь небесной синевы, мы отправились в путь. Выбрали в качестве ориентира высокое дерево, одно из тех, на которые указывал выложенный из камешков указатель, держа курс на него, начали спускаться.
Несмотря на то, что склон действительно был пологим, дорогу нельзя назвать легкой. Песок, что тонким слоем покрывал голый камень, тщательно отполированный ветрами, действовал как шарики, рассыпанные по полу ребенком. Ноги скользили, удержаться на наклонной поверхности было далеко не самым простым делом. Тут еще и кустарник. Он поселился чуть не в каждой щели, чуть не в каждой ямке. Острые шипы так и норовили схватить случайного путника, порвать на нем одежду, впиться в кожу. Плюс ко всему широкие разломы, трещины, что раскололи монолитный камень. Некоторые из них можно было легко перескочить, другие же приходилось обходить, делая немалый крюк.
Тем не менее, мы не сдавались и скоро спустились в «долину». Подошли к ближайшим деревьям, что обозначали опушку леса. Там нас ждал сюрприз. Нет, не сплошная стена из переплетенных между собой ветвей деревьев, кустарника и лиан, в этом не было ничего неожиданного. Просто внизу под нашими ногами обнаружилась отчетливо различимая, контрастная на фоне густой травы тропинка. Она проходила вдоль кромки леса, не приближаясь, но и не удаляясь от него.
– ¿Los hombres?3 – шепотом спросил я, отчетливо ощущая, сколь таинственно звучат мои слова в тиши пробуждающегося леса.
Педро, внимательно разглядывающий окончательно высохшую после недавнего ливня землю, медленно пожал плечами. Поднялся, развел руками и вопросительно кивнул.
– По-моему, надо идти по тропе, – Алексей Николаевич, который с не меньшим интересом изучал дорожку, также поднялся. – Вгрызаться в джунгли у нас вряд ли получится, да и опыт уже был. Надо трезво оценивать свои возможности – мы если углубимся в лес, то уже оттуда не выберемся. Да и просто, зачем идти напролом в неизвестность, если есть дорога, которую кто-то уже проложил!
Спорить с ним никто не стал, просто повернулись, построились друг за дружкой и побрели вперед, надеясь на то, что тропа свернет-таки под сень густой листвы и приведет нас туда, где днем ранее горел костер, где живут люди, где есть связь и прочие блага цивилизации.
Обойдя огромный валун, водруженный неведомыми силами точно на границе царства деревьев и территории камня, тропинка действительно забежала в лес и принялась весело вилять, уводя нас куда-то вдаль, в неизвестность. Ни с того, ни с сего я вдруг обрадовался, во всех красках представляя прогулку в дебрях колоритной дышащей прохладой рощи (совсем из головы вылетело, что я не где-нибудь в условно-средней полосе в самый разгар лета!).
Конечно, под лиственной крышей никакого комфорта не оказалось. Напротив. Достаточно было пройти с десяток шагов, как влажность буквально пропитала меня насквозь, а вода захлюпала даже в легких.
С каждым шагом становилось только хуже. К влаге добавились запахи. Сладкие, едкие, пьянящие. Концентрацию испарений усиливало солнце. Как и мы, оно не стояло на месте, поднималось, раскаляло воздух, повышая температуру, наглядно иллюстрируя особенности всем известного явления – парникового эффекта.
Выбирать направление не приходилось, не могу сказать, хорошо это или плохо, просто так было. Свернуть в сторону мы не могли, даже если бы очень захотели, слишком уж густой лес вдоль отчетливо различимой утоптанно-грунтовой с вкраплением камешков дорожки.
Так продолжалось недолго. Примерно через час картина изменилась. Тропа стала заметно шире, толстые стволы отступили, а кустарник почему-то не решился выйти на оставленную ними территорию. Узкая поначалу полоска, зажатая с обеих сторон растительностью, теперь напоминала просеку, только по-прежнему виляющую хитрыми зигзагами.
Еще немного времени прошло, и наши познания о местности, в которой очутились, существенно расширились. Мы обнаружили следы и принадлежали они вне всяких сомнений человеку. К тому моменту тропа как таковая перестала существовать. Не было ровной протоптанной кем-то дорожки, было широкое, обозначенное просекой направление. Под ногами густая трава. Высокая, слегка примятая. В траве ничего не разглядеть, а вот на одном из участков свободных от растительности обнаружилась длинная цепочка глубоких и отчетливых отпечатков. Но и это еще не все. Тот, скорее, те, кто прошел по мягкому грунту из всей существующей обуви отдавал предпочтение собственным подошвам. Именно так, там были следы босых ног. Это задавливало надежду на то, что поблизости живут цивилизованные люди и наводило на невеселые размышления.
Терзаемые сомнениями и добиваемые жарой, мы неожиданно для самих себя вышли не берег симпатичного ручейка. Мелкий, но быстрый, он пересекал просеку, весело журчал, омывая камешки, а после исчезал левее, прячась под аркой из торчавших над поверхностью земли корней огромного дерева. Лучшего места, чтобы устроить привал и передохнуть придумать было невозможно. Мы буквально попадали на траву, физически ощущая, как насыщенная влагой атмосфера вдавливает расслабленные тела в податливую почву.
Я лег на спину, широко раскинул руки и засмотрелся на листву, что живой крышей скрывала от нас небо, не позволяя влаге покидать пределы царства растений. Повернул голову правее, левее и вдруг увидел человека. Тот висел в воздухе, держался кончиками пальцев за края широкого листа одного из деревьев и упирался ногами в ствол другого. Картина выглядела так фальшиво и нереально, что я непроизвольно закрыл глаза и несколько раз мотнул головой.
Когда веки снова поднялись, ни намека на чье-либо присутствие уже не было. Правда, чуть заметно раскачивалась одна из ветвей, но на ней сидела, лениво взмахивая крыльями, большая белая птица. Было, не было, кто знает!
Немного передохнули, освежились, перекусили и снова в путь. Не знаю, как мои товарищи, но я с огромным трудом заставил себя сдвинуться с места. Добивала меня эта атмосфера…
Как и раньше первым шел молодой и энергичный. Педро. Паренек еще не растерял свои силы. Он выглядел бодрым, да и не только выглядел. Его наша прогулка попросту забавляла. Несколько раз он хватался за лианы, свисающие с ближайших деревьев, взбирался по ним, ловко перебирая руками, каждый раз срывал что-то яркое и съедобное. Прыгал вниз, раздавал подарки и спешил дальше.
После очередного «похода за фруктами», он прошел несколько шагов и вдруг застыл. Медленно поднял вверх руку. Пальцы сжал в кулак. Колени паренька подогнулись, казалось, он готовился прыгать. Мы замерли, ничего не понимая и испуганно оглядываясь.
Педро осторожно ступил шаг назад. Земля под ним слегка прогнулась и часто задрожала. Ступил еще один. Застыл, прислушиваясь, думаю, к своим ощущениям. Медленно лег на спину, вытянул руки, взмахнул ними и резво откатился в сторону. Ощупал почву возле себя, сел, облегченно выдохнул. Встал на ноги, посмотрел на нас, глупо мигающих глазами. Покачал головой.
– Что это было? – прошептал я.
Парень хитро прищурился, взглянул на нас взглядом фокусника, который готов поразить зрителей новым трюком, схватился обеими руками за стебли травы, демонстративно напрягся и легко поднял большой кусок дерна. Под ним виднелся настил из переплетенных между собой веток, а уже под ними чернела пропасть.
– Чьи-то охотничьи угодья, – Алексей Николаевич сдвинул достаточно толстую ветку и добавил: – Хорошо, что ловушка рассчитана на большего зверя, чем наш юный друг.
На дне ямы, на глубине не менее трех метров частоколом торчали заостренные колья.
Яма осталась позади, мы обошли ее по самому краю тропы-просеки. Побрели дальше, все-таки другого пути не было, разве что возвращаться, но куда!
Шли неторопливо, внимательно смотрели себе под ноги. Перспектива оказаться на дне провала, да еще и нанизанным на кол, затмила все очевидные неудобства, вызванные тропическим климатом и планомерно добивающей усталостью.
Пробудилась память. Совершенно некстати всплыл из ее недр тот человек, что, то ли висел на дереве, то ли почудился мне. Она, своенравная (а может это лишь воображение?) тут-таки добавила несколько штрихов к портрету неизвестного. Мгновение, и я уже отчетливо видел дикаря в набедренной повязке, прыгающего с дерева на дерево. Еще мгновение и он уже живое воплощение зла. Его глаза горят адским огнем, а лицо, разрисованное яркими красками, так контрастно выделяется на общем уныло-зеленом фоне листвы.
Глупость, конечно, забыть и все тут, но Алексей Николаевич…
– А ведь ямы с кольями это далеко не самое страшное из того, что придумали люди для охоты. И не только на зверей, – задыхаясь, заговорил он. – Пользуясь подручными средствами, еще в древности человек научился изготавливать весьма замысловатые, а главное эффективные ловушки. Вспомнить только массивные колоды, которые действуя по принципу маятника, сбивают зазевавшегося путника с ног. Сети, всевозможные силки на основе веревок и петель. А самострелы! Оперенная стрела, пронизывающая дичь насквозь, пусть какой бы большой и сильной та ни была. Далее на костер, немного специй и все племя сыто…
– Ага, остается только добавить, что ваши охотники каннибалы и картинка сложится, – меня передернуло от одной только мысли о таком финале жизненного пути.
– Не буду спорить, возможно. Что тут поделать, подобный… взгляд на себе подобных все еще распространен. Встречаются дикие племена, для которых соплеменник если не полноценное блюдо, то своего рода добавка к ежедневному рациону.
– Вот умеете вы поднять настроение, – пробормотал я, – а еще успокоить!
Где-то правее дорожки хрустнула ветка. Кажется, что-то подозрительно зашелестело. Мгновение тишины и снова треск. Что это? Обостренный слух? Нет? Разыгравшаяся фантазия! Пожалуй, но ведь уже через мгновение я отчетливо слышал шаги! Да что там шаги, честное слово, я видел тени, что мечутся между деревьями…
– Что поделать, такова жизнь, – вел далее историк. – И вообще, не нам их судить. Человек существо социальное, а у каждого общества свои устои, свои правила. Так что да, в чьих-то глазах мы всего лишь аппетитный окорок. Точнее, разной степени аппетитности – старое мясо жесткое…
Историк рассмеялся. Ни фальши в его смехе, ни натянутости. Я непроизвольно улыбнулся, в тот же миг стихли шорохи, пугавшие меня, а тени растворились в волшебном полумраке леса. Мнительным становлюсь в последнее время.
О проекте
О подписке