Цитаты из книги «Зона. Записки надзирателя»

И мы отправились взламывать продуктовый ларь…

Вот характерное начало лагерного письма к «заочнице»: Очевидно, заключенному необходимо что-то лежащее вне его паскудной жизни. Вне зоны и срока. Вне его самого. Нечто такое, что позволило бы ему забыть о себе. Хотя бы на время отключить тормоза себялюбия. Нечто безнадежно далекое, почти мифическое. Может быть, дополнительный источник света. Какой-то предмет бескорыстной любви. Не слишком искренней, глупой, притворной. Но именно – любви.

Да и книги наши совершенно разные. Солженицын описывает политические лагеря. Я – уголовные. Солженицын был заключенным. Я – надзирателем. По Солженицыну, лагерь – это ад. Я же думаю, что ад – это мы сами… Поверьте, я не сравниваю масштабы дарования. Солженицын – великий писатель и огромная личность. И хватит об этом.

Поскольку любой из нас есть то, чем себя ощущает.

Жизнь, товарищ лейтенант, обгоняет мечту, –

– Стоп! – выговорил капитан. – Удар нанесен открытой перчаткой. Судья на ринге делает вам замечание…

– Пустой ты человек, – рассердился Замараев, – одно у тебя в голове. Ты шел бы в цирк заместо кенгуру.

Вертикаль – это Бог. Горизонталь – это Жизнь. В точке пересечения – я

Мы расстаемся под баскетбольными щитами. Зимней полночью они напоминают виселицы.

Двое – это больше, чем Ты и Я. Двое – это Мы