Цитаты из книги «Ремесло»

Довлатов пишет о городских низах. Его персонажи – ущербные люди, богема. Их не печатают, обижают. Они много пьют. Допускают излишества помимо брака. Чувствуется, рассказы автобиографические. Довлатов и его герои – одно. Можно, конечно, эту вещь запретить. Но лучше – издать. Выход книги будет естественным и логичным продолжением судьбы героев. Выход книги будет частью ее сюжета. Позитивным жизнеутверждающим финалом. Поэтому я за то, чтобы книгу издать…»

Но в то же время на рассказах Довлатова лежит особый узнаваемый лоск «прозы для своих».

Борис Вахтин провозглашал: «Не пиши ты эпохами и катаклизмами! Не пиши ты страстями и локомотивами! А пиши ты, дурень, буквами – А, Б, В…»

наиболее чудовищные, эпатирующие подробности лагерной жизни я, как говорится, опустил. Воспроизводить их не хотелось. Это выглядело бы спекулятивно. Эффект заключался бы не в художественной ткани произведения, а в самом материале. Так что я игнорировал крайности, пытаясь держаться в обыденных эстетических рамках.

Только пошляки боятся середины. Чаще всего именно на этой территории происходит самое главное…

В шестидесятые годы я был начинающим литератором с огромными претензиями. Мое честолюбие было обратно пропорционально конкретным возможностям. То есть отсутствие возможностей давало мне право считаться непризнанным гением.

Чарли отвечал мне: – Не спеши благодарить. Сначала достигни уровня, при котором я начну обманывать тебя…

И пороки у нас общие. Нравственная и политическая дезориентация. Жизнестойкость, переходящая в агрессию

Памятники истории здесь отсутствуют. Настоящее, прошлое и будущее тянутся в одной упряжке. Случись революция – нечего будет штурмовать. Здесь нет ощущения места. Есть чувство корабля, набитого миллионами пассажиров. Этот город столь разнообразен, что понимаешь – здесь есть угол и для тебя.

Сочетание неполноценности и превосходства делает его весьма язвительным господином.