В накуренном бараке стоял нескончаемый гул сливавшихся воедино голосов. В одном углу четверо зеков играли в карты и горячо спорили о чем-то. В другом углу человек десять хохотали над каким-то приколом или анекдотом. Некоторые умудрялись спать в таком шуме. И никому не мешали ни столбы табачного дыма и густой запах потных, немытых тел. Во всяком случае, Буравчик не обращал на них никакого внимания. Он сидел на своей шконке, вырезая самодельным резаком шкатулку, предназначенную для обмена на чай или курево.
У единственного окна семеро воров гоняли чифир, ведя неспешную беседу. Слово взял низкорослый зек, то и дело прикрывающий глаза от удовольствия и потирающий рыжеватую бородку, за которую ему дали кличку Ленин:
– Такая свадьба у меня была! Отвечаю, столы от жратвы ломились! И семга соленая, – Ленин причмокнул, – и грибочки с огурчиками, и селедочка с картошечкой, и шашлычок с помидорчиками…
– Слышь, Ленин, хорош! – взмолился старый сиделец Бомж, свесив голову с верхней шконки. – Жрать охота от такого натюрморта!
Все заржали:
– Бомж, ты всегда жрать хочешь!
– Я, пацаны, жрать всегда хочу, оттого, что никогда досыта не ел. – Бомж задумался на секунду. – Брешу. Раз было. Еще молодой был, познакомился с кралей одной. Она меня к себе на дачу привезла, чтобы я ей баньку до ума довел. Мужа она схоронила, значит… Так вот накормила она меня в обед борщом, а в ужин – макаронами с маслом и котлетами. Никогда вкусней и сытней не ел. – Глаза Бомжа стали влажными от грусти и прошлого счастья.
Чифиристы замолчали. Всем стало жаль старого Бомжа, в воспоминаниях которого, макароны с котлетами были самым светлым событием.
Паузу прервал Лом, тощий зек с грязным бинтом, обмотанным вокруг шеи:
– Что там макароны! По малолетке я браконьерил в Таганрогском заливе. – Глотнув чифиря, он подогнул под себя ногу, чтобы усесться поудобней. – Так там черную икру мы жрали ложками. Заместо супа в тарелки накладывали и ели. Без соли.
Продолжая передавать по кругу большую кружку с чифирем, зеки покачивали головами и мечтательно улыбались, каждый вспоминая свое.
– Воля! – неожиданно окликнул Гренадер, обращаясь к Роману. – Что ты, как не родной? Давай к нам! Чифирку попьем.
Задремавший Роман обнаружил себя лежащим на верхней шконке.
– Я? – Ему казалось, что это продолжение сна, потому что за два года он никогда не пил с ворами чифир, слишком велика честь. Он был простым мужиком и на смену масти не претендовал.
– Ты, ты, Воля. А кто ж еще? – усмехнулся Гренадер. – Подруливай сюда. Буравчик заваривать умеет, доброе пойло делает. – Гренадер сделал глоток чифира и пригласил Романа жестом к их компании. – Устал сегодня?
Роман несмело спустился вниз со своей койки, зазвеневшей металлической сеткой. Он не мог понять, с чем связана такая перемена в настроении воров, но заставлять себя ждать было нельзя.
– Устал. – Роман на ватных от волнения ногах подошел к компании.
– Так вот и присядь, выпей лекарство, и твою усталость, как рукой снимет. – Гренадер протянул Роману кружку. – А то какой санаторий без процедур?
Роман сел в круг с ворами и сделал пару глотков почти тягучей черной жидкости, а затем передал кружку дальше. Все делали вид, что не происходит ничего странного. Никто не обращал внимания на появление Романа, а он старался скрыть свое замешательство и неловкость. Когда кружка снова оказалась в его руках, он глотнул горячего чифиря и по его телу пробежали приятные мурашки. Это значило, что теперь можно выкурить сигаретку. Роман помнил, как однажды он сделал пару затяжек сразу после нескольких глотков чифиря. Тогда к его горлу подступила неодолимая тошнота. Теперь он знал, что нужно подождать, пока чифирь «приживется» в теле. Насыщенный, терпко-горький вкус заставляет непроизвольно, конвульсивно передергиваться и съеживаться – дрожь пробивает до самого нутра.
– Ну, Воля, что решил? Как дальше жить думаешь? – хрипло спросил Гренадер.
Худой, жилистый, высокий, он внушал страх и уважение. У него были правильные черты, но никто бы не назвал его красивым. Все дело было в выражении лица. Оно было беспощадным и хищным. А глаза у Гренадера были совершенно волчьи.
Роману не удалось долго выдержать его взгляд и он уставился в кружку.
– А что мне думать? Валю лес, конца срока жду.
– Не, ты не понял меня. Я спрашиваю, по какому закону ты жить собираешься?
– Я и мужиком быть не в обиде. – Роман пожал плечами. Он боялся сказать что-то лишнее, и все время ждал подвох в вопросах Гренадера.
– Воля, я за тобой давно наблюдаю. – Гренадер сделал затяжку, прищурив глаз. – Ты – правильный пацан. Хочешь, не будешь больше лес не валить? – Он не стал дожидаться ответа Романа. – Я могу тебя отмазать, если ко мне пойдешь.
Роман не нашелся, что сказать. Он не хотел оказаться шестеркой при ворах. Но не знал, как правильно сказать об этом, чтобы эта беседа не оказалась для него губительной. На зоне не так, как на воле. Здесь за каждое свое слово нужно отвечать, за базаром следить, если жить хочешь.
Видя, что Роману сложно дать ответ, Гренадер откашлялся:
– Да ты не меньжуйся. Ответишь позже. Подумай пока. Время у нас есть. – Гренадер не то улыбнулся, не то оскалился.
– Добро. Подумаю, – кивнул Роман.
– А пока выпей чифирчика, силы восстанови к завтрашнему дню. – Гренадер передал Роману кружку.
На свободе Роман привык вести здоровый образ жизни. На зоне начал курить за неимением других отдушин. Да и работу прервать всегда проще, если для перекура, чем просто на пне посидеть. После выпитого чифира у Романа сердце заколотилось быстро, как после пробежки. Он почувствовал такой прилив сил, хоть лес иди рубить. Но Роман знал не понаслышке, что после длительного приема чифира возникает зависимость. Если сделать перерыв в приеме чифира, то жуткие головные боли и депрессии обеспечены. В такие моменты даже небольшое количество обычного чая может вернуть человека в нормальное состояние. Он видел, как опытные чифиристы прячут таблетки «Цитрамон», которые облегчают муки из-за содержащегося в них кофеина.
Сейчас Роману вспомнилась история, произошедшая около года назад. Тогда у них в хате шнырем был не Буравчик, а Макака, прозванный так за свою ловкость и прыгучесть. Но Макака был слишком хитрый и жадный шнырь. Такие, как правило, долго не держатся. Он заваривал чифир после того, как давал кипятку немного остыть. Благодаря этой уловке, бодрящие вещества в напиток переходили лишь частично, и доставались ему. На уголовном жаргоне эта байда называлась «Байкалом».
Конечно, зэки скоро раскусили хитрость Макаки. И после пары случаев, когда он заварил свой «Байкал», ему дали по морде, а потом накормили «вторяками» – отходами чая, которые специально для этого собрали со всего барака.
Заметив, что Роман задумался и ушел в себя, Гренадер окликнул его и протянул половину сосательной конфеты:
– Держи!
Роман кивнул в знак благодарности и положил конфетку в рот.
– Что ты какой-то чумной? Может, поделишься, о чем думаешь? – Гренадер изобразил дружелюбную улыбку, но глаза его остались серьезными и внимательными.
Роман внутренне поежился под его взглядом и пожал плечами:
– Ничего такого.
– Ну, ничего, так ничего. Хотя тебе есть теперь над чем подумать. – Гренадер снова бросил холодный взгляд на Романа. – О масти своей и о будущем.
У Романа по спине побежали мурашки: то ли от взгляда Гренадера, то ли от того, что чифир «прижился».
Даже ночью, погружаясь в сон, Роман не мог избавиться от ощущения, что глаза Гренадера видят его насквозь и решают его дальнейшую судьбу.
И начался еще один бесконечный, унылый день в жизни заключенных лагеря особого режима. На завтрак дали кашу именуемую зэками «полиэтилен» – безвкусную, бесцветную и не утоляющую голода. Потом отряды построили и погнали на работу.
В лесу было сыро и неприветливо. Кричали вороны. Ноги скользили по толстому ковру хвои. Когда раздали инструменты, Буравчик в лихо расстегнутой куртке подкатил к Роману и спросил:
– Воля, решишь задачку?
– Задачку? – Роман оглянулся на Буравчика. – Ну, давай свою задачку, попробую.
– Представь, что ты убегаешь от медведя. Видишь в лесу две бочки. Одна с дерьмом, а другая с медом. В какую ты прыгнешь?
– Не знаю, – Роман пожал плечами, понимая, что в задачке должен быть подвох.
Увидев, что Буравчик о чем-то бедует с Романом, Моня подобрался поближе и спрятался за деревом. Его утиный нос, казалось, шевелился и принюхивался к беседующим, нервно подрагивая от возбуждения.
– Проиграл, – заржал Буравчик. – Значит, следующую дачку отдашь мне. В смысле, передачку.
Роман нахмурился:
– Не понял.
– Ты сам согласился, что решишь за дачку. Не решил, значит, должен дачку. Но я тебя прощаю, все-таки мы с тобой кореша. – Буравчик похлопал Романа по спине.
– Ладно, кореш, а какой правильный ответ?
– «Дальше побегу», – Буравчик снова засмеялся.
Роман закурил и посмотрел на небо: на солнце наплывали густые облака.
– Скоро дожди начнутся, совсем хреново станет. Так что, Буравчик, вовремя ты выходишь. Завидую тебе.
– Ты подумал над моим вопросом?
Буравчик плюнул на грязные ладони и вытер о штаны, но у него никак не получалось оттереть липкий древесный клей.
– Подумал. Тут сложность есть: к Тамаре просто так не подъедешь. Да и охрана у нее, наверное, новая. – Совсем рядом заработали бензопилы, Роману пришлось кричать, чтобы Буравчик услышал его. – Не представляю, как ты подберешься к ней.
Буравчик посмотрел на него заинтересованно:
– Так она просто богатая или очень богатая?
– У них с сестрой Варей сеть спортивных клубов и завод. Так что – да, они очень богаты.
– Где живут?
– Да всего в сотне километров отсюда, в Сибири.
– Слушай, ну сам бог велел! Ты что, на волю не хочешь, Воля? – Буравчик усмехнулся своему каламбуру.
– Хочу, кореш, больше всего на свете хочу!
Думая об одном и том же, Роман и Буравчик молча докурили оставшуюся сигарету. Моня, прятавшийся в пяти шагах от них, почесал свои небритые щеки и, ссутулившись, потрусил прочь. Услышав шорох, Роман повернул голову, но увидел только скрывшуюся в лесу фигуру.
– Кто это был? – спросил он у Буравчика.
– Думаешь, нас кто-то подслушивал? – Буравчик посмотрел туда, куда смотрел Роман, но Моня давно скрылся из вида.
– Надеюсь, что нет. – Роман потушил окурок о ствол и бросил под ноги. – Давай работать. Завтра договорим.
Буравчик принялся спиливать ветки с лежащего дерева, думая о том, как добраться до Тамары. Он не знал пока, как это удастся сделать, но знал, чего хочет от нее. Он понимал, что надежда на ее заявление в суд очень невелика. Поэтому он хотел заставить ее заплатить Роману, как человеку, который спас ей жизнь. Дружба дружбой, но и о своем интересе он, конечно, тоже не забывал.
Сегодня у отряда Романа был банный день. На зоне это не такое простое и приятное мероприятие, как на воле. Попав в банное помещение, сначала нужно найти тазик. Их мало, поскольку все растаскиваются по отрядам. Затем, когда таз освободится, его нужно помыть, а для этого надо отстоять очередь. Вода течет очень тонкой струйкой, поэтому быстро времени это занимает много. Напряжение растет и катится, как снежный ком, вокруг слышна ругань и хорошо, если купание обходится без членовредительства.
Отдельно от всего отряда, окутанный клубами пара, сидел Гренадер со своими ворами. У них всего хватало: и воды, и тазиков. На этой территории никто даже помыслить не мог о крысятничистве.
Перед Гренадером, похожим на римского императора, закутанного в тогу, стоял Моня, прикрывшись то ли разорванной простыней, то ли наволочкой.
– Ты адрес узнал? – глядя куда-то в сторону, спросил Гренадер у Мони.
– Нет, они об этом пока не говорили.
– А ты уверен, что они в хате еще не перетерли?
– Уверен. Воля сказал, мол «Завтра поговорим, Буравчик».
– Ну, смотри, Моня. – Глаза Гренадера сверкнули, словно волчьи. – Если прощелкаешь адрес – меня не колышет, где ты его возьмешь. Ты понял меня?
– Понял, – ответил Моня, потупившись.
– Буравчик через неделю откинется, так что ходи за ним, как тень. – Гренадер плеснул себе в лицо холодной воды. – Фу, хорошо! – Он поднял глаза на Моню. – Ну, что стоишь, как вкопанный? Свободен!
Заискивающе склонив голову, Моня заскользил по мокрым полам вглубь бани, пока не скрылся из виду за завесой горячего пара.
Роман стоял в очереди с грязным тазиком, чтобы помыть его. Очередь не двигалась, потому что какой-то умник впереди занялся стиркой.
– Ну, давай шевелись! – несмело крикнул полный коротышка куда-то неопределенно вперед.
– Все хотят искупаться! – подключился рыжий веснушчатый парень, больше похожий на ботаника, чем на зэка.
– Кто тут вякает? – Здоровый бугай оставил стирку и неспешно подошел к возмущавшимся. – Это ты сильно торопишься? – Бугай ткнул рыжего пальцем в грудь.
– Я, как и все здесь собравшиеся, хочу искупаться. В порядке очереди.
– Хочешь, я подскажу тебе, где краны свободные и очереди нет? – Бугай кивнул подбородком туда, где мылись петухи.
У каждого петуха был свой тазик, свой кран, и никто никого не торопил. Банный день был для них приятным еще и потому, что сегодня они могли себя обеспечить куревом и чаем на всю неделю. Они отходили за специальную занавеску со всеми желающими. К концу дня петухи тяжело передвигали ноги и старались не разговаривать, потому что челюсти сводило от усталости. Рыжий увидел, как очередной петух пошел за ширму с толстяком в наколках.
– Нет, я готов подождать, – напряженно ответил рыжий, переминаясь с ноги на ногу.
– А то я могу устроить, что ты на следующей неделе будешь без очереди мыться. – Бугай окинул наглым взглядом рыжего с ног до головы. – Попаришься, а заодно и чай с сигаретами заработаешь.
– Нет, я не хочу. – Рыжий боялся смотреть в глаза бугаю и искал поддержки у коротышки. Но коротышка отвернулся и завел разговор со стоящим рядом зэком, словно пять минут назад он ничего не кричал.
– Если кто-то захочет мыться без очереди, то обращайтесь, не стесняйтесь. Я помогу. – Бугай окинул очередь пристальным взглядом и усмехнулся. – Вижу, пока желающих нет. Значит, я пошел стирать?
Он снова посмотрел на стоящих, но все опустили глаза в пол, чтобы не встретиться взглядом с бугаем. Бугай неторопливо вернулся к своему тазику и снова принялся за стирку.
К Роману, наблюдавшему за этой сценой, бесшумно подошел Ленин и хлопнул по плечу:
– Воля, пойдем, со мной.
– Куда?
– Ну, разговор есть, раз зову. Не дрейфь.
– Я не дрейфлю.
Роман послушно пошел за Лениным. Пока он шел за ним, он понял, что такую кличку Ленин получил не только за клиновидную бородку, но и за ранние залысины. Пробравшись сквозь множество голых тел и клубы пара, Ленин привел Романа к лавке, на которой сидел Гренадер со своей свитой.
– Здоров, Воля! – дружелюбно поздоровался он.
– Здорово, Гренадер. – Роман пожал протянутую руку.
– Ты присаживайся, у нас места на всех хватает. Не должен правильный пацан в очереди полдня стоять, чтобы помыться. Это пусть они ждут. – Он указал на очередь мужиков. – Те, кто привык в стаде жить.
Роману дали тазик и освободили место на лавке. Он послушно сел и, глядя на остальных, стал тоже намыливаться.
– Что, чифирчика сегодня попьешь с нами?
– Гренадер, я еще не готов дать ответ, – сказал Роман, чувствуя, как у него в желудке разливается холод и замирает сердце.
– Тихо, тихо. – Гренадер поднял ладонь, давая понять, что сейчас не хочет слушать объяснения Романа. – Я ж сказал – думай. Я тебя не тороплю. А пока просто так с нами посидишь, пообщаешься. Или тебе, может, неприятна наша компания?
– Приятна, – поспешил заверить Роман, надеясь, что в его голосе не будет слышна фальшь.
– Вот и славно. Значит, будем получать, так сказать, обоюдное удовольствие. – Гренадер хрипло засмеялся, и его смех поддержали остальные.
В эту ночь Роману не спалось не только от выпитого вечером чифира, но и от разных мыслей, приходящих в голову. Он чувствовал, что что-то неладно, раз воры ему такую честь оказывают. Конечно, ни лохом, ни сукой, ни петухом он не был. Роба у него всегда была чистой, подворотничок свежим, сапоги начищенными. Роман знал, что зэки видели в нем человека, привыкшего следить за своим внешним видом. На зоне нельзя рассчитывать на уважение, если ты не следишь за собой. Правильный пацан никогда не должен опускаться до уровня грязных чушек. Но Роман понимал, что этого не достаточно для того, чтобы заслужить благосклонность воров.
Когда в шесть утра прозвучала команда «Подъем», не выспавшийся Роман едва смог оторвать тело от шконки. Глаза слипались, ноги казались тяжелыми и непослушными. В голове гудело. Но на зоне ни для кого нет поблажек. После команды «Подъем» и авторитетный блатной, и последний петух должны встать в очередь к умывальнику. Потом развод, завтрак, построение на работу, конвой… Новый день ничем не отличается от вчерашнего, а завтрашний будет точно таким же, как сегодняшний.
До обеда время на лесоповале всегда идет быстрей, чем во второй половине дня. Когда зэки начали то и дело поглядывать на солнце, чтобы определить, скоро ли обед – раздатчик к всеобщей радости традиционно постучал черпаком по кастрюле с супом. Такой стук на зоне слышен перед завтраком, обедом и ужином, а нужен он для того, чтобы продемонстрировать зэкам, что харчей хватит на всех. Когда стук ознаменовал обеденный перерыв, усталые и голодные заключенные в один момент бросили работу и выстроились за своими порциями с мисками в руках. По очереди прокатился недовольный ропот: «Могила». Это было название супа, в котором плавал одинокий скелет неизвестной рыбы. Оно и понятно, что таким супом сыт не будешь, а работать нужно от рассвета до заката.
Большинство обитателей лагеря практически постоянно пребывают в полуголодном состоянии. Тем, у кого есть деньги, проще, они могут купить рыбные консервы, повидло, маргарин и сигареты – самый дешевый и популярный товар на зоне. Других спасают передачи из-за колючки от матери, жены или друзей. Как правило, «джентльменский набор» довольно стандартный: сигареты, чай, сосательные конфеты, сало и чеснок. А вот у кого ни денег, ни связей – тому сложней, приходится довольствоваться тем, что дают. Хотя, конечно, этих калорий не хватает даже для пребывания в покое, а не то, что для тяжелой физической работы…
После обеда зэки снова принялись за дело. Но после еды всегда работается сложнее: хочется посидеть и отдохнуть, а не деревья пилить да лес валить. Пожужжав пилой совсем недолго, Роман остановился для перекура и подал знак Буравчику, чтобы тот присоединялся к нему.
– Что, не работается? – Буравчик скатал шапку в плоский блин и, стукнув по ней ладонью, положил на макушку.
– Работается или не работается, а норму выполнить придется.
– Может, скоро и не придется.
– Ты о чем?
О проекте
О подписке