«Возможно, – насмешливо сказал Ане внутренний голос. – Но советую не забывать, что ты находишься на острове, отрезанном от материка широкой протокой. Ее, конечно, можно переплыть, хотя эта затея может плохо закончиться. А вдруг твои враги приплыли именно с того берега, куда ты доберешься вплавь? И что ты собираешься делать, если очутишься не на большой земле, а всего лишь на очередном безымянном клочке суши?»

«Поплыву дальше», – без колебаний решила Аня.

«Что ж, попытай счастья, – предложил внутренний голос. – Желаю удачи. Смотри только, чтобы тебя не поджарили раньше времени».

«Поджарили?»

«Испекли – какая разница?»

«О чем ты?»

«Разве ты не чувствуешь запах?»

Втянув в себя воздух, Аня завертелась из стороны в сторону, выискивая источник новой опасности. В вечернем воздухе явственно тянуло дымом. Было слышно, как хрустят камыши, жадно пожираемые пламенем. Машина, перемалывающая Анину судьбу, заработала с удвоенной энергией.

* * *

Можно безропотно отдаваться воле волн, а можно плыть против течения, но рано или поздно ты окажешься именно там, где тебе суждено оказаться по замыслу всевышнего режиссера. У него есть множество способов заполучить нас в нужное время в нужном месте. Одних тащат к неизбежному, как на буксире, других ведут туда за руку, третьих грубо подталкивают, четвертых заманивают обещаниями чего-то прекрасного.

Необитаемый остров в дельте Волги послужил такой приманкой для четверых путешественников, подуставших от многодневного плавания.

Высадившись на берег, они решили, что попали в райские кущи.

– До нас здесь не ступала нога человека! – торжественно провозгласил Макс примерно за шесть часов до смерти.

Ленка, которой было суждено прожить на несколько секунд дольше, скептически возразила:

– Зато сапоги браконьеров тут наверняка ступали, и не раз. Видели затонувшую моторку у берега?

– Человек и браконьер совсем не одно и то же, – возразил Макс.

– Вот именно. Не думаю, что браконьеры встретят нас с распростертыми объятиями. – Ленка деловито поправила лямки купальника. – А что, если мы вторглись на их территорию?

– Тогда пусть сматываются, пока я добрый, – громко заявил Леха, обращаясь не столько к товарищам, сколько к предполагаемым браконьерам. Для пущей важности он не поленился ударить себя кулаком в грудь, копируя жест самца гориллы, самоутверждающегося в глазах соперников.

«Какой же он все-таки болван, – сердито подумала Аня. – При посторонних геройствует, а наедине со мной только и знает, что рассказывает о пагубном влиянии стероидов на половую потенцию начинающих культуристов. Зачем тогда качаться, хотела бы я знать? Если бицепсы увеличиваются за счет содержимого плавок, то лучше бы настольным теннисом занялся, что ли. Был бы у меня знакомый Кинг-конг, играющий в пинг-понг».

Мысль была забавной, но Аня не улыбнулась.

– Может, поищем другой остров? – предложила она.

Эх, если бы кто-нибудь прислушался к ее рассудительному голосу! Но Ленке срочно приспичило удалять занозу из пальца, а Макс взялся ей помогать, так что отреагировал один Леха, не упустивший удобный повод процитировать любимое стихотворение:

– Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?

– Не кинул, а бросил, – привычно поправил приятеля Макс, разглядывая извлеченную занозу. – Бросил в краю родном.

– А я говорю: кинул, – так же привычно уперся Леха.

– Бросил!

– Кинул!

– Кидают лохов!

– Родину тоже кидают, за милую душу.

– Детский сад, – вздохнула Ленка.

– Вот именно, – согласилась Аня, оглядываясь на алюминиевую лодку, застывшую на мелководье. Перевернутая вверх днищем, она напоминала выбросившегося на берег дельфина. Это вселяло безотчетную тревогу. Как позже выяснилось, вполне оправданную, но часто ли мы доверяем своей интуиции?

– Тащите вещи на берег, мальчики, – распорядилась Ленка, которой надоело слушать нудные препирательства Макса и Лехи. – Языки чесать потом будете. Сперва надо лагерь разбить.

– Не надо лагерь, – взмолилась Аня. – Не нравится мне ваш остров. Поплыли дальше.

– Не паникуй, подруга, – снисходительно сказал Леха, приобнимая девушку за поникшие плечи. – Я тебя в обиду не дам.

– А меня? – закокетничала Ленка.

– У тебя есть я, – напомнил приосанившийся Макс. Потом покосился на могучие Лехины плечи и добавил: – Бояться нечего. Кто к нам сунется? Нас же четверо, как тех мушкетеров. Один за всех, все за одного.

– Мушкетеров трое было, – авторитетно заявил Леха.

– Четверо, – возразил Макс. – Могу по именам перечислить.

– Хоть по отчествам, мне без разницы. Фильм как называется? «Три мушкетера». – Леха растопырил соответствующее число пальцев. – Три, въезжаешь? Или у тебя с арифметикой плоховато?

– А Д’Артаньяна куда девать? – занервничал Макс.

– В сад запихни своего Д’Артаньяна.

– Да ты хоть книгу читал?

– Книгу твою тоже в сад.

– Эй, полегче! – предупредила Ленка. – Будешь выражаться – схлопочешь.

– А чего я такого сказал, чего сказал? – забубнил Леха, живо припоминая школьные годы, когда подобные угрозы мигом приводились в исполнение. – Ну сад, ну и что? Я, чтоб ты знала, вишневый имел в виду. А ты что подумала?

Пока продолжалась эта беззлобная перепалка, Аня успела успокоиться. Неизвестно, как там обстояли дела у мушкетеров, а их на острове было действительно четверо. Целый отряд, способный постоять за себя. Дружная компания, привыкшая преодолевать трудности.

Установив палатку и заготовив дрова, все вместе отправились осматривать свои временные владения. На узкой песчаной косе, выступающей в море, обнаружили крошечное камышовое озерцо, кишащее красноперками и сазанами. Макс, жевавший на ходу черствый ломоть хлеба, бросил туда жменю крошек, и водная гладь буквально вскипела от обилия жадных рыбьих ртов. Рассудив, что уха на ужин им обеспечена, путники двинулись дальше.

Уже заканчивая обход территории, периметр которой составлял никак не меньше пяти километров, они столкнулись то ли с невероятно тощим облезлым псом, то ли с шакалом, неведомо как и зачем проникшим на остров.

– А он, мятежный, ищет бури, – не очень кстати продекламировал Леха, – как будто в бурях есть покой!

Дикая собака, не оценившая красоту поэтического слога, поджала хвост и бросилась наутек, сопровождаемая двумя трескучими сороками, увязавшимися за ней следом.

Никакой другой крупной живности на острове замечено не было, зато, пересекая песчаный бархан, маленькая экспедиция натолкнулась на цепочки черепашьих следов, протянувшиеся от воды до берега. Макс немедленно вознамерился угоститься черепашьим супом или хотя бы яйцами, но большинством голосов охоту перенесли на потом.

На потом, которое так и не настало, как выяснилось вскоре. Правда, время у путешественников еще было. Немного, но было.

Они возвратились в лагерь под вечер, когда нестерпимо-яркое сияние солнца сменилось мягко обволакивающим оранжевым светом. От простора, раскинувшегося вокруг, перехватывало дыхание. Солнце казалось неправдоподобно огромным. Его лучи, косо падающие на зеленую воду, разбивались на мириады золотистых бликов, пляшущих по морской ряби. Таинственно шумел камыш. Дым от костра щекотал ноздри обещанием долгожданного ужина.

Благостное состояние путешественников было нарушено треском, с которым выломилась из плавней большая утиная стая. Пронесясь над лагерем, утки суетливо падали в дальние камыши. Некоторые из них пролетели прямо над головами, рассекая воздух энергичными взмахами крыльев.

– Такое впечатление, что их кто-то спугнул, – заметил Макс, вглядываясь в заросли.

– Ты и спугнул, – беззаботно сказала Ленка. – У тебя в животе бурчит на всю округу.

– Это отзвуки грома, – пошутил Леха. – Гроза надвигается. Играют волны, ветер свищет, и мачта гнется и скрипит.

Насупившийся Макс не стал вступать в словесную перепалку, а поднес ко рту ложку, приготовившись попробовать похлебку. Он так и замер с губами, вытянутыми трубочкой.

Проследив за направлением его остановившегося взгляда, товарищи увидели еще одного представителя местной фауны. Это был здоровенный, как собака, кот с тонким заостренным хвостом, украшенным черными кольцами. Серо-желтый, на длинных полосатых лапах, он казался ошалевшим от собственной дерзости.

– Упс, – машинально произнесла Ленка, не до конца избавившаяся от девичьих грез о карьере Бритни Спирс.

Заслышав ее голос, кот припал к земле. Выпрыгнув из зарослей на открытое пространство, он явно сделал это не по своей воле, но и возвращаться в камыши почему-то не спешил. Что-то ему там не нравилось. Что-то мешало ему пойти на попятный.

До него было не более тридцати метров. Можно было без труда разглядеть кисточки, которыми заканчивались уши зверя, и острые зубы в его предостерегающе оскаленной пасти.

– Рысь? – спросила Аня таким писклявым голосом, словно от неожиданности помолодела на добрый десяток лет.

– Хаус, – выдохнул оцепеневший Макс.

– House? – изумилась Ленка. – Ты хочешь домой?

– Тебе русским языком сказано: хаус. Камышовый кот.

– А он на нас не бросится? – забеспокоилась Аня.

– Я ему брошусь, – угрожающе пробасил Леха, вооружась тлеющим суком, выхваченным из костра.

Зверь исчез даже раньше, чем осыпались искры потревоженного пламени.

– Обделался, – пренебрежительно заметил Макс, выискивая в траве утерянную ложку. В следующее мгновение он застыл снова, безмолвно тыча пальцем в колышущийся занавес камышей. Ложка так и осталась лежать на земле.

– О… – пролепетала Аня, у которой вдруг онемел язык. – Обо… Оборотень…

С котом действительно произошло нечто непостижимое. Юркнув в заросли, он появился оттуда не только на задних лапах, но и значительно увеличившись в размерах. Следом, как из-под земли, выросли еще две идентичные фигуры. Выпрямившись во весь рост, они держали в передних лапах короткие автоматы.

– В чем дело? – рявкнул Леха, первым сообразивший, что видит перед собой не оборотней, а обычных людей, одетых в одинаковые гидрокостюмы, имитирующие окраску камышовых котов.

Кому из четверых не хотелось выяснять, в чем дело, так это Ане, у которой давно дрожали поджилки. Взвизгнув, она вскочила на ноги и попятилась. Леха, наоборот, шагнул вперед, вскинув свою тлеющую дубинку.

– Кто вы такие, мать-перемать? – спросил он. – Что вам тут, мать-перемать, надо?

Короткая очередь, ударившая из игрушечного с виду автомата, прозвучала совершенно буднично. Будто старомодная швейная машинка прострекотала. Или дробь дятла донеслась из рощи.

– Ты что наделал, мудила? – воскликнул пошатнувшийся Леха.

Не получив ответа, он недоуменно смотрел на свои растопыренные пальцы, которыми прикоснулся к груди. Пальцы были красными.

Как только до Ани дошло, что это не краска, а кровь, она крутнулась на месте и помчалась вдоль берега, не обращая внимания на колючки, впивающиеся в босые пятки.

Ра-та-та-та-та!

Мужчины в серо-желтых гидрокостюмах открыли огонь из трех стволов одновременно. Споткнувшаяся Аня растянулась на песке, напряженно прислушиваясь к разбойничьему посвисту над головой. Пули, предназначавшиеся ей, прошили воздух и улетели куда-то в кусты. Максу, оставшемуся сидеть у костра, повезло меньше, вернее, совсем не повезло. На его голой груди появился росчерк, составленный из четырех вишневых клякс. Обрушившись лицом в огонь, он больше не пошевелился. Дым над костром сменил голубоватый цвет на сизый и повалил гуще.

Потом на земле оказались Леха и Ленка. У них это вышло синхронно, словно они решили изобразить какую-то странную пантомиму. Только Леха Рябинин рухнул навзничь, картинно разбросав руки, а Ленка свалилась ничком, очень некрасиво и неуклюже. Никакая актриса, снимающаяся в роли убитой, не позволила бы себе такое бездарное падение. Сделав неудачный дубль, актриса непременно переделывала бы сцену снова и снова, добиваясь кинематографической зрелищности. У Ленки такой возможности не было. Она упала и умерла. Бесповоротно и окончательно.

К Аниному счастью, автоматчики в гидрокостюмах не сразу обратили на нее внимание, сочтя убитой или тяжело раненной. Пока они расхаживали возле костра, делая контрольные выстрелы в головы Аниных товарищей, она быстро-быстро поползла на четвереньках в сторону зарослей, а как только прибрежный песок взрыхлила запоздалая очередь, кинулась наутек со всех ног, преодолев открытое пространство чуть ли не со скоростью посланных вдогонку пуль.

Они ее не настигли…

С тех пор прошла целая вечность, а девушка по-прежнему была жива, хотя радоваться было нечему. Дым, стелющийся над водой, делался все гуще, сквозь камыши проглядывали оранжевые языки пламени. В небе носились десятки переполошенных птиц, согнанных с насиженных мест. Если бы не их истошные крики, вечер можно было бы назвать тихим.

Солнце медленно тонуло в сиреневых облаках. Ветер стих. Стеклянно застыла вода. Только пожар буйствовал все сильнее, подбираясь к дрожащей в воде девушке. Если она о чем-то жалела, то о том, что не осталась рядом со своими товарищами, которые погибли страшной, но мгновенной смертью.

Кажется, она плакала, но слезы высыхали раньше, чем успевали скатываться по Аниным щекам. Становилось жарко. Слишком жарко для современной городской девушки, всегда полагавшей, что выражение «адское пекло» – это лишь метафора. Оказалось, что пекло существует на самом деле. Прямо на планете Земля, населенной вроде бы не исчадиями ада, а самыми обыкновенными людьми.