В каждой цепи есть свое слабое звено. Шеренга автоматчиков, перекрывших спуск к подножию Фишт, не являлась исключением из общего правила. Третьим справа стоял высокий плечистый парень двадцати четырех лет, отлично экипированный, физически крепкий, морально устойчивый, тренированный, плечистый, лишенный каких-либо существенных пороков. Мастер спорта по биатлону, соответственно отличный лыжник и стрелок, он не видел особых проблем в том, чтобы остановить человека, удирающего с главной базы.

Когда парня и его товарищей подняли по тревоге, они еще только готовились ко сну, обмениваясь грубоватыми шутками, принятыми в их сплоченном мужском коллективе. Была рождественская ночь, и они засиделись за праздничным столом. Опустошили одну бутылку шампанского на пятерых, посмотрели телевизор, перекинулись в картишки. Операция по задержанию беглеца показалась им отличным поводом проветриться. Почему бы не подышать свежим воздухом перед сном?

Действительно, почему бы нет? И парень дышал, пытаясь достать языком кусочек курицы, застрявший в зубах после праздничного застолья. А потом с наслаждением жал на спусковой крючок, следя за красочными хитросплетениями трассирующих пунктиров. Он стрелял и ждал, когда же этот идиот, несущийся навстречу, додумается упасть на снег и поднять лапки вверх. Наверное, совсем голову потерял от страха, размышлял парень. Немудрено. Под перекрестным огнем любой в штаны наложит. Первые признаки беспокойства он ощутил, когда обнаружил, что чокнутый лыжник почему-то мчится на него, а не на товарищей. Парню это не понравилось. Ситуация изменилась, нужно было срочно менять тактику. Жаль, что нельзя всадить в беглеца пулю, подумал он. Как же быть? Пропустить его и пуститься следом? Или попытаться сбить его с ног, когда тот будет проноситься мимо?

Это была хорошая и, главное, своевременная мысль.

– Держи его! – крикнули парню сразу с двух сторон.

– Сам знаю. – Выплюнув зажеванный кусочек мяса, парень прищурился и приготовился к броску.

По его расчетам, беглец должен был проехать мимо него на расстоянии одного или двух метров. Как же его фамилия? Ага, Бондарь, чуть ли не Джеймс Бонд, надо же! Н-да, отчаянный тип, этого у него не отнять. Готов чуть ли не на таран идти, спасая свою шкуру. Что ж, пришло время охладить его пыл.

Парень оставил автомат в покое и слегка присел, собираясь сшибить Бондаря одним прыжком. Тот заметил его приготовления и даже начал притормаживать, словно опасаясь неминуемого столкновения, однако, как выяснилось в следующую секунду, он ошибался. Занесенная лыжная палка – вот и все, что успел он увидеть, прежде чем острая боль пронзила его глазное яблоко. Вцепившись обеими руками в древко импровизированного копья, он рухнул на колени, оглашая округу таким диким воем, которому позавидовали бы волки.

Дальнейшего развития событий он, разумеется, не видел, поскольку надолго потерял способность адекватно воспринимать действительность. А продолжение было весьма впечатляющим.

Всадив острие правой лыжной палки в глаз противнику, Бондарь тут же избавился от левой и стал наращивать скорость, прижав освободившиеся руки к бедрам. Командир маленького отряда выхватил мобильный телефон и заорал:

– За ним! Этот гребаный шпион не должен добраться до поселка!

Трое лыжников синхронно выполнили поворот прыжком, эффектно крутанувшись в воздухе на сто восемьдесят градусов. Не сводя мстительных взглядов с согнутой спины беглеца, они ринулись в погоню, позволив короткоствольным автоматам свободно болтаться на ремнях. Приказа убивать по-прежнему не было, но кулаки каждого из преследователей чесались все сильнее. Дай им волю, они бы прикончили Бондаря голыми руками прямо на месте.

Думали ли они о том, что эта ненависть взаимна?

Пять минус один осталось четыре. Не слишком обнадеживающая арифметика, но для начала уже неплохо.

Взвешивая свои шансы, Бондарь продолжал мчаться по исполинскому снежному откосу. Его лыжи отзывались радостным визгом на малейший поворот, но сам он лишь покрепче стискивал зубы. Не слишком приятно находиться в роли зайца, улепетывающего от своры гончих. Тем более что прыти и целеустремленности им было не занимать.

Трое лыжников неслись за Бондарем как привязанные. Казалось, между ними протянут невидимый трос, не позволяющий беглецу оторваться от погони. Лыжники шутя повторяли маневры Бондаря, постепенно беря его в клещи. Неужели они добьются своего?

Скорость становилась критической. Встречный ветер обжигал кожу, высекал слезы из глаз и леденил нутро. Снизу на Бондаря летел густой ельник, продраться сквозь который нечего было и мечтать. Приняв левее, он едва не вскрикнул от неожиданности. Вот те раз! Прямо по курсу тянулась непреодолимая ограда из металлической сетки. А ниже – расчищенное от заносов шоссе, окаймленное высокими снежными валами. По нему двигалась колонна автофургонов с включенными фарами. Можно было даже разглядеть крупные эмблемы на их бортах, но Бондарю было не до этого. Он сконцентрировался на поисках выхода из ловушки, в которую угодил. Заметив протоптанную людьми тропу, он заскользил параллельно ей, и интуиция его не подвела. Следы вели к большой дыре в металлической сетке. Так себе сокращали дорогу те, кто таскал стройматериалы с территории горнолыжной базы. Дыра стремительно приближалась. Диаметром около полутора метров, с неровными краями, она казалась отверстием гигантского пылесоса. Или проскочит, или расшибется к чертовой матери!

«Не промахнуться бы», – посетовал присевший на корточки Бондарь, но глаза не зажмурил. Стоило хоть чуточку качнуться или отклониться от курса, и его, сжавшегося в комок, ударит об сетку, как теннисный мяч. На такой скорости это было все равно что броситься под машину. У-ух! Дыра всосала Бондаря и выплюнула по другую сторону ограды. Он не увидел, как двое преследователей в точности повторили его маневр, а последний, зацепившийся курткой за проволочную бахрому, покатился дальше уже не на лыжах, а кубарем, екая селезенкой при каждом ударе о землю.

Бондарь не оглянулся. Направив лыжи на высокий бруствер, созданный снегоочистителем, он на всякий случай мысленно попрощался с жизнью.

Он никогда не совершал прыжков с трамплина. Не знал, как нужно правильно планировать и что делать в момент приземления. Он просто перелетел через снежный гребень и взмыл в воздух. Сердце замерло, время остановилось. Бондарь завис над полотном дороги, как в тягостном сне, где все происходит медленно и неотвратимо.

Краешек правого глаза видел громаду удаляющегося автофургона с логотипом «Iveco» на заиндевелом полотне. Слева надвигался следующий грузовик. Ярко освещенный, но не ослепленный лучами фар, Бондарь слышал рокот двигателя, видел боковым зрением не только силуэт шофера за лобовым стеклом, но и мельчайшие детали кабины, видел, как по обе стороны от нее вздымаются белые крылья снежной пыли. Казалось, так будет продолжаться вечно, но рявканье автомобильного клаксона послужило сигналом, по которому замедленное восприятие сменилось лихорадочной сменой отрывочных кадров.

Раз! Лыжи соприкоснулись с насыпью на противоположной стороне дороги. Два! Бондаря подбросило вверх, как на батуте. Три! Он снова умудрился опуститься на обе лыжи и, отчаянно балансируя, понесся дальше.

За спиной раздались идентичные по звучанию удары, сопровождавшиеся душераздирающими воплями. Промежутки между ними были очень короткими: глухой стук – крик, глухой стук – крик. Протяжные гудки автомобилей образовали нечто вроде грянувшего и смолкшего похоронного оркестра: ду… ду… ду-ду…

Все это свидетельствовало о том, что гонка с преследованием завершилась. Проехав еще пару сотен метров, Бондарь затормозил и оглянулся.

Уменьшившиеся до размеров спичечных коробков грузовики стояли, растянувшись по всей дороге. Невозможно было определить, что именно там произошло, однако это было не так уж и важно. Главное, что последующие прыжки через шоссе оказались не такими удачными, как тот, который совершил Бондарь. То ли преследователей посшибало кабинами, то ли они угодили в завихрения воздуха за фургонами, но факт оставался фактом: рождественская ночь для них закончилась.

Бондарь вытер взмокшее лицо и прислушался к себе, стараясь определить, надолго ли еще его хватит. В боках кололо, легкие разрывались, к горлу подступала тошнота. После такого отчаянного марш-броска трудно было заставить себя продолжать двигаться вперед, и все же Бондарь поехал дальше. Уклон здесь был пологим, так что никаких сверхчеловеческих усилий не требовалось. Просто стоять на лыжах, сохранять равновесие и поддерживать трясущиеся колени руками. Давно уже Бондарь не чувствовал себя таким измотанным. Дыхание срывалось на всхлипывания, веки с заледеневшими ресницами сделались непомерно тяжелыми, лыжи норовили перекреститься или разъехаться в стороны. И все же он почти достиг цели. Впереди виднелись редкие огоньки поселка. До них оставалось около километра. В Солохауле, конечно, не спрячешься, но там можно будет найти машину, чтобы добраться до Сочи или Дагомыса.

Так вяло размышлял Бондарь, понимая, что, несмотря ни на что, праздновать победу рано. Очень скоро выяснилось, что его скептицизм был обоснован. Когда конец был так близок, он все-таки проиграл.