Глава вторая

Я ковырялась в схемах компьютера и жевала сухой кофесинт. Это так забавно – просто поставить градар на оповещение, грызть какую-то ерунду и болтать ногами, затыкивая тестером схемы.

– Три нановольта, Алекса.

– А здесь?

– Три четыреста двадцать три нановольта.

У Астрид тоже началась депрессия. Виртуальный интеллект оказался не готов к дезертирству, и теперь эта недо-личность с именем моей мамы пыталась оправиться от шока. Я всерьез подозревала, что логические схемы она пожгла себе сама: я так иногда себе лишний миллиметр ногтя отхватывала, когда жизнь не ладилась.

«Интересно, как определяют пол виртуальным интеллектам? Не верю, что случайно».

Я откусила от палочки еще коричневой горечи и вздохнула. Все это было не по-настоящему. Пустое заговаривание совести: думай о чем-то, Алекса, и не думай, что ты натворила.

«А, собственно, что здесь такого? Хотела чистую файловую систему? Так вот она».

Из трущоб люди выбиваются в космос наемниками, матросами на мультиклассы, пушечным мясом, донорами – да кем угодно. Они вкалывают годами, чтобы накопить на свое дело, чтобы купить членство в корпорации и начать наконец зарабатывать деньги. Жалкие посудины новичков сразу же берут на прицел пираты, рэкет, они копаются в самых захудалых системах, не высовывая носа, не мечтая о профсоюзах и в конце концов выясняют, что свобода в космосе – это такая же чушь, как и свобода на планете. Только там тебя порежут на органы по плану, а здесь – по чистой случайности.

А вот я – я другое дело. Я вольный стрелок на быстром и мощном корабле, я пилот-сингл-класса, у меня есть грузовой трюм, я в курсе расценок и немного – межсистемной политики, я много знаю о контрабанде и способах ее перехвата. Отформатировать цифровые подписи и метки корабля, приказать Астрид слегка изменить дизайн – и можно брать неплохие заказы. Я пожевала палочку, обнаружила во рту кусок обертки и выползла из серверного блока поплеваться.

– Астрид, все. Заливай схемы рабочей жидкостью и больше так не делай.

– Принято, Алекса.

Вторую палочку я залила кипятком и пошла в каюту.

– Потолок – прозрачность.

Старая система М2045, где выжили только две планеты. Даже имени звезде не дали – да и на что имя красному гиганту? «Тиморифор» висел у большого железистого планетоида, и звезда как раз всходила над его изъязвленным краем. Поставлю вспомогательное геологическое оборудование, решила я, изучая блестящий край планетоида. Буду перебиваться еще и ценной рудой – тоже нормальный хлеб, если знать, кому загнать и где что выгодно. Алый рассвет поначалу умиротворял, а понимание того, что даже прицельное сканирование не найдет мой фрегат рядом с фонящим куском железа, – вообще расслабляло.

Я отслужила Империи, заимела стартовый бонус – приличный такой бонус. О чем жалеть-то? Только в старину оставались могилы, к которым надо возвращаться. Только идиоты жили убеждениями и «все за Мономиф». Я не идиотка, у меня не водилось друзей, да и если разобраться: что у меня вообще было? На Нуклеусе – хоть отбавляй одиночества, в дальних рейдах – тоже.

Да, я там служила винтиком. Очень ценным винтиком – таким супердержава прощает многое. Меня смазывали, иногда мне делали подарки и поощряли, иногда ввинчивали до упора, так что я вся скрипела, но всегда был док, где заправляли и перезаряжали мой фрегат, была столовка, в которой меня кормили, и касса, где выдавали кредитку на месяц. Теперь придется проверять каждый космопорт, куда хочу зайти, сканировать купленные харчи: а вдруг туда подмешали чего-нибудь?

Блестки звезд скрылись в красном свечении, и чем дольше я смотрела на безымянную М2045, тем яснее понимала, что зря я тут повисла, зря остановилась у этой звезды – моей первой звезды свободной жизни. Алый рассвет полыхал во весь потолок, поверхность планетоида потихоньку подергивалась дымкой испаряющихся газов, а я лежала на нескромной капитанской кровати и смотрела вверх. Я лежала и считала, сколько отделяет меня от вакуума. Внутренняя органика со свойствами кондиционирования – шестнадцать миллиметров, броня с изменяемым изотопным составом – еще двадцать, внешнее покрытие… Если считать с поглотителями – то выйдет тридцать два миллиметра. Итого до Великого Ничто чуть меньше семи сантиметров.

Я гладила теплую мягкую кожу «Тиморифора», смотрела на ужасное умирающее светило, которое в своей агонии переживет и пятьсот поколений моих внуков. И мне было плохо – очень плохо один на один с вечностью.

Так странно, что «звездной болезнью» предки называли какой-то психический примитив.

– Астрид.

– Да, Алекса.

– Скажи: «Ты самая лучшая, Алекса».

Пауза – она только в моем больном воображении: а вдруг виртуалка откажется или рассмеется?

– Ты самая лучшая, Алекса.

Я поморщилась и встала. Кофесинт остыл, на шее выступил противный холодный пот, но это ерунда, потому что я не сопливый кадет, которого выкинули в первый самостоятельный рейд.

– Астрид, запускай калибровку реактора.

Одной рукой я собрала волосы в хвост и изобразила какой-то варварский узел. В волосах обнаружились высохшие хлопья рабочей жидкости из сервера, в ушах – нудное перечисление текущих настроек калибровки.

«Хочу в душ, – решила я. – И вообще, что-то много ритуалов для простого начала новой жизни».

* * *

После душа ситуация прояснилась со всем, кроме реактора.

На градарах было пусто, чего и следовало ждать от дрянной системы в ничьем космосе. Я распорядилась обновить биокомпоненты обшивки, снять немного энергии со стелс-систем и вообще – тихо греться под алыми лучами. «Тиморифор» проходил один тест за другим, я мило забивала себе голову этой ерундой и параллельно подумывала, куда бы податься в первую очередь, истратив минимум сверхтоплива.

По-хорошему, стоило бы сунуться в систему покрупнее, где проще затеряться в толпе. Да, там больше соглядатаев и агентов Империи, но после обновления обшивки «Тиморифор» сразу не распознают. «Будешь парить себе голову – постареешь», – решила я.

В конце концов, я профессионал. Можно наняться к агентам нечеловеческих корпораций. Там любят и ценят тех, кто знает их языки и обычаи, так что премиальные за «знание среды» я отхвачу. Тут как в казино: или ты делаешь маленькие ставки, рассчитывая на умеренный выигрыш, или крупно играешь по некой системе, надеясь, что фортуна сейчас засосет тебя с языком, и тогда тебе придется убегать и от требований обмыть победу, и от СБ заведения, и от ребят, которым позарез нужна твоя система. Мне по положению стоит скромничать, но вот беда: я умею многое, кроме одного – перебиваться мизерами.

– Калибровка завершена, подача пакетов оптимизирована на три сотых процента.

Три сотых – это около ста сорока наносекунд в реальном бою, где реактор почти выжигает свою камеру. Это… Как там по таблицам? Почти целая секунда для накопления заряда в «линейке», а целая секунда опережения – это ого какая дырень в противнике, любая пакость как минимум без щита останется, если это не СД. Ну а если это СД, то три сотых процента оптимизации хватит для быстрого-быстрого разворота и еще более быстрого прыжка к чертовой матери.

Я поулыбалась своему отражению на реакторной броне и закрыла кожух.

– Зафиксирован тормозной выхлоп выхода из прыжка.

Коридор рванул мне навстречу, и я, с чмоканьем пролетев сквозь переборки, успела в рубку до того, как…

– Восемь мегаметров, сингл-класс, тип – фрегат. Сканирующая сфера не зафиксирована.

– Векторы на панель, быстро!

Я отправила ложемент в положение для синхронизации, но вызывать копье не спешила: новоприбывшее судно летело прямиком на планетоид, но обходило его немного в стороне – вот и нет смысла дергаться.

– «Линейку» к бою. Малое накопление заряда, «прогрев» реактора к ходу.

– Принято.

Усилить стелс – чуть-чуть, чтобы не было лишних колебаний. Втянуть регенераторы корабельной плоти. И замереть, не дергаясь. Посмотрим, что за дичь.

Видеолокаторы сформировали картинку. Пришелец выглядел странно и дико, едва ли это был человеческий корабль: какой-то топоровидный форштевень, вытянутый корпус, чёрт-те где у него рубка, зато двигатели – о-го-го какие. Целых три несущих пилона, но выхлопом он наследил за собой слабо. Неприятно слабо.

Выводы мне не нравились.

Во-первых, стелс – плевать чей, но это стелс. Во-вторых, по конструкции не понять, что у засранца за щиты. Астрид колебалась с оценкой их мощности, казалось, что они пульсировали, и это скверно: такие в Империи только-только начали ставить на гончие корабли Черного трибунала.

«Это за мной».

Пропустить? Или уничтожить?

Если я пробью его «линейкой», то получу доступ к генераторам пульсирующего щита. Двойная выгода: одним преследователем меньше на хвосте – и скромный стартовый капитал в виде как минимум миллиона кредитов.

– Астрид, интерфейс синхронизации. Экстренное накопление заряда – все на «линейку»!

– Принято, Алекса.

Боль – но замешанная на азарте. Кто кого? Наглый преследователь, полагающийся на градары, или я? Что ж, тем приятнее будет получить приз. Тело вдруг уменьшилось, стало несущественным – и я ощутила корабль. Фрегат медленно разворачивался, цепляясь за слабое магнитное поле планетоида, осторожно, плавно – так подгребают в воде, когда не хотят пены и шума.

Я сложила руки перед собой и вытянула их – в ответ расцвела прицельная панель «линейки». Вокруг мерцали звезды, было невыносимо тихо. Я неспешно наводила единственное оружие, которое требует маневра всем корпусом. Там, за гранью этого дикого сверхчеловеческого «я» летят наносекунды, корабль подергивается на сотые доли миллиметра, а в прицельной рамке все ярче разгорается звездочка.

Моя.

– Вектор выхода из прыжка.

«Что?!» Звезда замерла в рамке, а потом и вышла из нее, и тут же полыхнули пилоны двигателей странного фрегата. Он убегал – не от меня.

– Внимание! Обнаружена сканирующая сфера радиусом…

Прямо передо мной в полутора мегаметрах полыхнуло, и звезды исчезли за силуэтом вышедшего из изнанки корабля. Мне не надо было приближать картинку или слушать Астрид, чтобы понять, что это.

СД – сверхдредноут, вершина развития мультикласса.

Еще не погасив инерцию выхода, новый корабль дал залп главным калибром, и планетоид стал распухать, покрываясь змеистыми трещинами. Я еще тупила – «С одного выстрела? Сколько килограмм он высадил?!» – а тело уже выровняло корабль, тело бросило энергию на кормовые щиты, и «Тиморифор» рывком ушел в сторону, избегая столкновения с огромными кусками железа.

Красивое решение: завалить компьютеры преследуемого корабля лишней работой. И двигатели завалить, и стелс-системам проблемы создать. И – прощай, маленькая планета.

– Цель опознана. Мультикласс, тип – сверхдредноут…

«Спасибо, дурище!» – Сцепив зубы, я лупила по несуществующим клавишам, мир вдруг стал таким насыщенным и таким опасным, космос наполнился, здесь стало слишком тесно, и…

– Идентификаторы соответствуют судну «Тень».

Я, кажется, дернулась и чуть не подпустила слишком близко глыбу железа.

«„Тень“?! Что здесь делает „Тень“?!» В уголке восприятия вертелась трехмерная проекция этого чудо-оружия Первого Гражданина, личного корабля Его Меча – и вот уж совсем не страшно умирать, потому что эта штука убивает быстро, убивает целыми планетами, а когда при ТН214 он сбил с орбиты газовый гигант… Короче, звезду ТН214 пришлось спешно убирать с карт.

Уклониться. Нырнуть – и сразу в петлю: слишком быстр вот этот осколок того, что недавно было мирной грудой железа, с которой так красиво испарялся замерзший газ.

«И, это, Алекса… Давай решим, что вопрос: „Какого черта?!“ – пока что лишний, ладно?»

Как хорошо, что я легко нахожу общий язык с собой.

И видала я вашу легкую смерть, господин Его Меч.

«Тиморифор» шел уверенно, пока ни в один осколок я не врезалась, зато форсированный выхлоп двигателей не остался незамеченным, и в тишине – надо мной, подо мной, вокруг меня – заполыхали вспышки. Тут дело такое: или ты спринтер, или человек-невидимка.

Я шла трехмерным зигзагом, меняя скорость, скрипя зубами от боли, стряхивая прицельные метки. Мне бы продержаться еще минуту – и я прыгну, ну ни в жизнь не подойдут ко мне дроны раньше, чем за минуту, а больше и не надо. Мне бы только эти внезапные астероиды покинуть, а там и в изнанку можно. Там все можно.

– Вектор неопознанного фрегата на траектории!

«Вижу, дура!»

И не ответить – зубы как слиплись, а этот гончий перерезает мне дорогу, выводит прямо на длинную трассу выстрелов. Фрегат тоже вихляет, пытаясь не попасть под огонь своих, и я так хочу ему влепить от души, что аж колет в груди, но…

Вспышка. Щиты гончего на мгновение окрасились вишневым, потом еще раз и еще: сверхдредноут нащупал его бортовым калибром, тяжелыми лазерами. Я ничего уже не понимала, а потом мне в бок вогнали длинную зазубренную иглу – и мне стало не до фрегата и косых канониров «Тени».

– Прямое попадание в двигатель. Мощность…

У меня отнимались ноги. Я гребла, я билась между обломками, но все впустую, потому что скорость и маневренность упали ниже предсказуемых уровней.

«Как же так?»

Еще одна игла – в звенящее от боли бедро, а потом – как долотом – в висок.

Я лежала на ложементе, рядом пенилась зарастающая стена, а по моему распятию текла разбрызганная рабочая жидкость. «Серверная… Астрид!» Рубку оплавило чуть впереди от моего ложа, и теперь на месте кварцевых мозгов виртуального интеллекта дымила куча желе. Там набухали и застывали пузыри, там что-то пыхтело, там гасла невещественная жизнь, а я лежала, ушибленная выходом из заплыва, один на один с подбитым фрегатом.

«Как же так?»

– Хы-у-ып. Рекомен-дую покинуть корабль. Функцио-униров-ва… прекращено.

Что-то хлюпнуло, корабль задрожал, и в мозгах сверхновой звездой полыхнула ослепительная боль. Попадание не просто под ноль снесло щиты, оно не только нашло меня. Оно уничтожило личность моего корабля.

И убивало меня.

Это как если дать человеку яркое сновидение, а потом убить его ударом по голове. Вот те жалкие секунды, пока он будет, умирая, просыпаться – это и есть аварийная рассинхронизация при гибели корабля.

Свет гас, зажигались тревожные лампы, а я шла по коридору, где больше не было силовых переборок – с чего им быть без реактора? Я шла, держась за стремительно холодеющую стену, потом что-то ударило в борт, и меня бросило на палубу… Очнулась я в спасательном боте.

Мой стартовый бонус.

Мой корабль.

«Астрид, скажи: „Ты самая лучшая, Алекса“».

С коротким лязгом я выстрелила себя из того, что считала смыслом жизни. Плеснула диафрагма иллюминатора, и стало видно кульминацию – надо, Алекса, смотри. Можно жить и когда твою суть перетирают астероиды, когда вокруг все реже лопаются перегретые лазерами осколки, когда в тишине тебе так больно, что и не передать. Хочется, чтобы скрежетал металл, чавкала органика, чтобы корабль умирал с натужным скрипом, чтобы комкался, как бумажка – бумажка и та хоть шуршит. Шуршит – значит, протестует.

А здесь – только гул крови в мозгах и в горле.

«Видишь смысл жизни?»

«Вижу. Стоп, уже нет».

«Хорошо, живем дальше».

Я отвернулась, набрала активацию стелс-поля капсулы и развернула крылья-поглотители. Для пассивной болтанки у меня недели на две ресурсов, а если сдаться экипажу «Тени» – то ровно до того, как опознают. Потом…

Стоять, не будем вообще думать о «потом». Его пока нет, а возможно, – и вовсе нет.