Часть I. Новое время. Новая культура. Новая философия

Философия, как и всякая другая область культуры, не пребывает в социальном вакууме. Она связана множеством нитей с обществом и зависит от его характера. В некоторых обществах философия в принципе невозможна. В других она пребывает в весьма странном, «искаженном» виде. Форма и характер философии напрямую зависят от формы и характера культуры в целом. Последняя же полностью определяется социальным типом общества.

Именно поэтому рассказ о западноевропейской философии Нового времени необходимо предварить очерком о возникновении цивилизации, в лоне которой эта философия появилась. Иными словами, речь пойдет о происхождении Современности, поскольку именно в XVI–XIX вв. сформировались те социальные структуры, которые в своем развернутом и зрелом виде в XX веке стали называться «современным обществом». В этом отношении философия Нового времени может и должна рассматриваться как совокупность различных идеологий, различных духовных систем, отражающих и поддерживающих процесс возникновения современного общества.

Глава 1. Время капитализма. Социально-экономические и политические предпосылки новой культуры и новой философии

Удивительно, но современный среднестатистический человек, как правило, не может ответить на вопрос: в какую эпоху он живет? Сущность нынешнего времени остается для него неведомой. В лучшем случае такой среднестатистический человек использует термин «современное общество» и добавит, что наше время – это время научно-технического прогресса. Ответ неплох, но подобный ответ освещает лишь внешнюю, наиболее заметную сторону того великого социального потока, который мы наблюдаем, и в котором пребываем последние пятьсот лет.

А между тем, на наших глазах свершается величайшая революция в истории человечества. Таких революций пока можно насчитать три: первая – возникновение homo sapiens («человек разумный», наш биологический вид); вторая – возникновение земледелия и цивилизации; третья – та, которая свершается ныне – возникновение современного индустриального общества. (См. комментарий № 1 в конце главы).

Эта революция началась пятьсот лет тому назад и, если смотреть в глобальном разрезе, все еще далека от завершения – некоторые общества уже модернизировались, другие же – еще бредут по этой дороге скорби, испытаний и надежд. Безусловно, предпосылки этой модернистской революции созревали столетиями, но ее начало можно отнести к рубежу XV–XVI веков – время Великих географических открытий, Реформации, возникновения начатков промышленности, мировых торговых империй, науки, секуляризации мышления, изобретения книгопечатания и т. д. – проявлений множество. Я укажу лишь на некоторые из них, но сначала необходимо рассмотреть саму сущность и механизм этой революции.

И первый вопрос, который мы должны здесь задать: каким образом и почему эта революция стала возможной? Впрочем, образованный человек массы (а в нынешние времена образование стало массовым с соответствующими последствиями) отвечает на этот вопрос с легкостью. «В этом нет ничего удивительного! – говорит он – Человечество развивалось, развивалось и вот развилось до состояния современного общества». Но подобный ответ оказывается крайне проблематичным, если мы начнем вспоминать о следующих обстоятельствах.

Во-первых, история homo sapience насчитывает более двухсот тысяч лет. Так почему же модернизированное общество вдруг возникает лишь в последние столетия? Почему оно не возникло раньше? Во-вторых, факты демонстрируют, что развитие не является чем-то обязательно присущим человеку. Нам известно множество примеров человеческих обществ, которые не только не преодолели Каменный век, но и навсегда застыли на его ранних этапах. И скорее всего, эти общества просуществовали бы в этом состоянии еще бесконечно долго, если бы не были поглощены современной цивилизацией. Так почему же одни человеческие общества действительно являют пример устойчивого развития, в то время как другие остаются образцом абсолютной неподвижности? В-третьих, мы видим, что развитие еще не означает движение по пути к современному обществу. Китайцы или арабы в конце XI века н. э. являли более высокие достижения, чем их современники-европейцы. Более того, достижения европейцев того же XI века выглядят жалкими и беспомощными на фоне цивилизационного расцвета Древнего Египта второго тысячелетия до н. э. Все эти народы и все эти цивилизации тысячелетиями являлись лидерами социального развития и вполне заслуженно могли считать и считали европейцев варварами. Но внезапно эти варвары в несколько сот лет совершают нечто, что навсегда оставляет прежних лидеров в плане развития далеко позади.

Таким образом, мы видим, что отсылка к понятиям «развитие» и «прогресс» не только не проясняет сути проблемы, но еще более ее запутывает. Скорее эти понятия отражают сущность возникшего в Европе в Новое время модернизированного общества, чем объясняют его возникновение. Не поможет нам здесь и ссылка на природные условия. Планета Земля являет удивительное разнообразие ландшафтов и климатических зон. Те же цивилизации Востока пребывали в неизмеримо более благоприятных климатических условиях, чем цивилизация Запада. Но местом зарождения и становления современного общества стал именно Запад.

Не стоит прибегать при исследовании этой проблемы и к понятию «особого духа» той или иной цивилизации. Категория эта темна и умозрительна и имеет мало общего с научным знанием. При первом же использовании это понятие отменяет все критерии и правила науки и открывает широкую дорогу для всякой метафизики, умозрения и нелепых фантазий. Кроме того, исследуя духовность той или иной цивилизации, мы очень быстро обнаруживаем зависимость этой духовности от сущности и социальных структур исследуемой цивилизации.

Вопрос о причинах и условиях возникновения современного общества имеет не только теоретическое значение. В современном мире этот вопрос приобрел огромную политическую, социальную и мировоззренческую значимость. Модернизированные общества купаются в роскоши, блистают военной и политической мощью, прельщают свободой и комфортом жизни, завораживают удивительными достижениями в науке, искусстве, медицине и т. д. И представители менее «счастливых», немодернизированных обществ с жадностью и завистью взирают на это благополучие. И они задаются вопросом: как бы и им совершить нечто подобное и достичь таких же блестящих цивилизационных высот?

Безусловно, у меня и у некоторых таких же умных (а может быть, и умнее) социальных теоретиков есть ответы на все эти вопросы. Правда, эти ответы оказываются настолько «не в масть» тому, что желали бы услышать миллиарды варваров, неистово толпящихся у границ модернизированного мира, что откровения эти всякий раз оказываются подобны «гласу вопиющего в пустыне». Впрочем, задачи и рамки данного текста не предполагают подробного обсуждения этих проблем. Я ограничусь лишь тем, что предложу читателю лишь часть ответов на заданные вопросы. Но это самая важная часть. Современное общество возникает и формируется в Западной Европе в тот момент, когда там возникает и формируется капитализм. Рождение и развитие капитализма и есть рождение и развитие современного общества.

Начиная с XVI века, в Западной Европе начинает формироваться торгово-промышленная, индустриальная цивилизация. Социальная форма такой цивилизации – капитализм^[1]. Множество частных предпринимателей открывают мастерские, мануфактуры, торговые компании и пытаются торговать своими товарами по всему миру. Буржуазия, подобно бактериям, начинает плодиться, множиться и преобразовывать общество. Этому процессу часто способствуют сильные мира сего – короли и князья, которые очень быстро обнаруживают, что богатая буржуазия – это источник больших денег, богатства и силы государства. А деньги правящей элите нужны, поскольку роскошный образ жизни, новые культурные потребности, создание бюрократического централизованного государства, регулярная армия и военные новшества стоят дорого.

В качестве примера можно привести изобретение артиллерии. Пушки – дорогое удовольствие. Они дороги в производстве и дороги в содержании. До XVIII века артиллерист – это не военный, не солдат, а высокообразованный инженер, который при ведении артиллерийского огня осуществляет множество сложных расчетов и технических манипуляций. Естественно, эти люди нуждаются в хорошей оплате. Но помимо всего прочего, денег требует и сама стрельба – снаряды и порох стоят изрядно. «Порох сделал войну непомерно дорогой. Он и сам был весьма недешев. Согласно некоторым подсчетам, пушечный выстрел в XVI веке обходился в пять талеров – сумма, равная месячному жалованью пехотинца. А уж сами пушки были и вовсе разорительными для общественного благосостояния. Их отливали из дорогого металла высокооплачиваемые специалисты, а для перевозки орудий на поле боя требовалось беспрецедентное количество тягловых животных. В артиллерийском обозе испанской армии, воевавшей в Нидерландах в 1554 году, насчитывалось пятьдесят пушек и пять тысяч лошадей». (25. 110). Как видим, артиллерия – это очень дорогое удовольствие. Его могут позволить себе лишь богатые государи.

А без артиллерии в это время государем быть весьма затруднительно, ибо довольно быстро можно лишиться своего государства.

Самое интересное, что все эти чудесные вещи есть плод именно буржуазных, капиталистических структур. Эти структуры заявляют о своем праве на существование, не только финансируя в виде налогов и таможенных сборов потребности королей и князей, но и обеспечивая их новейшими техническими достижениями.

Интеллектуалы изобретали новые вещи всегда, во все времена и во всех обществах. Достаточно вспомнить хотя бы Китай – родину множества удивительных открытий^[2] и изобретений. Но подлинной родиной научно-технического прогресса стала именно Западная Европа. Европейцы не только с успехом заимствовали чужие открытия, но и смогли создать эффективный социокультурный механизм, поставивший технические изобретения и их внедрение в жизнь «на поток».

Подобная ситуация глубоко закономерна. Если для сравнения обратиться все к тому же Китаю, то мы обнаружим, что социальный тип китайского общества не предполагал наличия капиталистических структур, и потому это общество было на редкость неподвижным и консервативным. Большинство удивительных изобретений китайцев так и остались для самих китайцев в статусе странных диковинок и забавных игрушек – традиционная структура китайского общества не способствовала научно-техническому прогрессу. Лишь в Западной Европе эти изобретения были использованы и доведены до совершенства. И виной тому – именно капиталистические структуры. Ведь самой сущностью капитализма буржуазия подталкивается в объятья научно-технического прогресса. (См. комментарий № 3 в конце главы).

В силу множества достаточно уникальных причин и обстоятельств, о которых здесь нет возможности подробно говорить, западноевропейская средневековая цивилизация в XV столетии, наконец, «дозрела» до возникновения капитализма и появления промышленной цивилизации. Здесь, начиная с этого времени, капиталистические структуры множатся и крепнут^[3]. Буржуазия нуждается в технических новшествах, ибо они позволяют предложить потребителю новый интересный товар. Они позволяют разорить конкурента, который по неразумию и нерасторопности ведет свое дело по старинке. Реализация новаций – это хорошие деньги. Но востребованность технических новаций означает и востребованность научного знания. В итоге нарождающаяся новая наука обретает социально-экономический фундамент – ученые находят все большую поддержку у коммерческой элиты общества.

Таким образом, ситуация оказывается прямо противоположной той, которая складывается в «закрытых» обществах Китая, Турции, России и им подобных стран. Если в «закрытом» обществе изобретатель ломится со своим изобретением во все двери, а его гонят прочь, то в буржуазном обществе капиталист сам обивает пороги лаборатории с вопросом: когда же будет готово обещанное изобретение?

Первое очень существенное и хорошо заметное следствие капиталистической перестройки западных обществ – стремительный рост их военного и политического превосходства.

Наглядным примером здесь может служить Османская империя (Турция). В XIV веке это общество двинулось по историческому пути, который впоследствии (конец XV–XVI вв.) избрала также и Россия. Вся социальная структура была мобилизована на службу военизированному, экспансионистскому государству. Все подданные этой империи находились в ведении и в собственности всеобъемлющего государства. Каждый человек, какова бы ни была его профессия, находился на государственной службе – его профессия и была службой государству. В итоге этой всеобщей мобилизации общественных ресурсов, мы видим стремительный рост мощи Оттоманской империи. Ее армии в XV–XVI вв. держат в страхе всю Европу и половину Азии. Турки-османы способны выставить в поле превосходную армию, сочетающую в себе прекрасное качество вооружения и огромное количество солдат.

Но обратной стороной имперского могущества было окостенение социальной жизни. Торгово-ремесленный сектор экономики так и не смог развиться в сторону капитализма. Соответственно, и социального прогресса и прогресса научно-технического Турция так же благополучно избежала. В итоге, уже к XVIII веку эта империя начинает проигрывать в политическом и экономическом плане Западной Европе. Вооружение и организация ее армий безнадежно устаревают, и турецкие полчища достаточно легко побеждаются немногочисленными, но хорошо вооруженными и хорошо организованными европейскими армиями. Европейская армия в несколько десятков тысяч солдат с легкостью сокрушает стотысячные воинства турок. Причем последние гибнут и сдаются в плен десятками тысяч – европейцы же теряют несколько сотен убитыми и ранеными.

И уже в XIX веке русский царь Николай I все более настоятельно вопрошает великие европейские державы о том, когда же и каким образом будет делиться наследство «больного человека Европы» – Турции – и, не получая, по его мнению, должного ответа, единолично пытается присвоить это наследство. Дело кончилось Крымской войной и поражением Российской империи – Николай I хорошо видел болезни Османской империи, но не замечал хронических недугов своей собственной державы.

Европейцы побеждают не только качеством вооружения, но и регулярной организацией своей армии. В этой организации также прослеживаются дух и характер новоевропейского капиталистического общества. Капитализм рационализирует и радикально модернизирует не только технологии производства, но и технологии войны. Так что нет ничего удивительного в том, что регулярная организация новоевропейской армии, предполагающая целую военную науку, возникает именно в капиталистических странах Запада. Иные же страны лишь более или менее успешно пытаются заимствовать эти новшества.

Другое следствие капиталистического преобразования Западной Европы – ее экономическая, а значит, и культурная экспансия в мировом масштабе. Новое и Новейшее времена – эпоха глобального политического, экономического, военного и культурного господства Западной Европы. Возникает единое мировое пространство, поскольку ранее существовавшие отдельно и независимо друг от друга континенты и цивилизации вдруг оказываются стянутыми в единое целое щупальцами мирового капиталистического рынка. Именно потребности этого рынка порождают все новые и новые транспортные средства и технологии. Европейцы проникают во все уголки планеты. Пользуясь своим военным превосходством, они грабят более отсталые страны и одновременно с этим создают рынки для своей промышленности. Эта экспансия опять же во многом порождена потребностями капиталистического производства – это массовое производство, и чем более оно масштабно, тем более выгодно.

Капиталистическое преобразование стран Западной Европы сопровождалось и политической модернизацией.

Капиталистические структуры породили мощный и многочисленный класс буржуазии. Они же вызвали к жизни и многочисленный так называемый «средний класс», включающий в себя мелких и средних собственников, а также высококвалифицированных и высокооплачиваемых специалистов, обслуживающих капиталистическое производство, торговлю и модернизирующиеся политические структуры. Появился многочисленный слой интеллигенции. Возникновение и рост этих классов и слоев сопровождался их политическим развитием и выдвижением демократических требований.

Эти классы более не намерены мириться со своим бесправным положением. Они больше не желают быть «лакеями», угождающими аристократии. Они выдвигают идеи равенства, свободы и неотчуждаемых гражданских прав. «Старый порядок», предполагающий господство аристократии и бесправное положение народа, эти классы более не устраивает. Они требуют и добиваются свободы, равенства, демократии.

В итоге, в Новое и Новейшее время Европу сотрясают многочисленные социальные революции, все более и более подрывающие старый социальный порядок и утверждающие демократические формы социальной жизни. В результате этих революций свобода экономическая сливается со свободой политической и духовной, еще более ускоряя мощный поток модернизационных изменений.

Таким образом, разрушение аграрного общества и становление капитализма открывают эпоху социальных революций.

Аграрные общества почти не знали социальных революций. Их терзали войны, смуты, заговоры, бунты, но все эти социальные феномены оставались на поверхности социальной жизни – повседневная материальная жизнь общества эволюционировала крайне медленно или вовсе стагнировала.

Совершенно иная ситуация складывается в модернизирующихся обществах. Здесь история резко ускоряет свое течение и решительно устремляется в будущее. Все социальные процессы приобретают взрывной характер, что порождает многочисленные общественные противоречия. Практически ни одно модернизирующееся общество не смогло избежать революции или серии революций. (См. комментарий № 4 в конце главы).

Соответственно, очень многое в культуре Нового и Новейшего времен не может быть понято без учета того факта, что эта эпоха есть эпоха социальных революций.

В Западной Европе возникает «открытое» общество, то есть общество свободное, как в своих внешних, так и во внутренних проявлениях. И это «открытое» общество все более и более противопоставляет себя обществам «закрытым», то есть сохранившим традиционную социальную структуру.

Вместе с тем, «открытое» общество оказывается и «обществом многообразия», «плюралистическим обществом».

Аграрный социум подчиняется традиционному ритму жизни. Традиция, на страже которой стоят государственные и религиозные институты, контролирует и подчиняет все. В таком обществе нет места многообразию и новшествам. Любое отклонение от традиции сурово карается и подавляется, поскольку воспринимается как проявление дьявольских сил, как ересь или безумие. В итоге, проходят тысячелетия, но жизнь людей не меняется.

Модернизированное же общество, покоящееся на свободе экономической, политической и духовной, провоцирует, поддерживает и укрепляет многообразие. Каждый член этого общества имеет полное и законное право на почти любое предприятие в области экономики, политики, общественной жизни, культуры. В итоге, общественная жизнь становится чрезвычайно многообразной.

Конечно, в этом многообразии есть и свои недостатки. Многообразие проявляется и в том, что появляются очень странные, а иной раз, даже опасные, люди, общественно-политические организации, идеологии. Многих это многообразие раздражает и пугает, ибо человек по своей природе консервативен и «монологичен»: дай ему волю – он с удовольствием и без всякого сомнения переделал бы весь мир на один, свой манер.

Но это же многообразие является источником общественного прогресса. Свобода творчества и практической деятельности порождает целый шквал весьма полезных новаций, мощно продвигающих общество в будущее.