– Он говорит, что невиновен, – сказал переводчик.
Усманов хмыкнул.
– Два свидетеля видели, как он выволок тело из машины.
– Говорит, что никого не убивал.
Переводчик был из миграционной службы и сам напоминал гастарбайтера.
– Если б не убивал, не сбежал бы, – сказал Усманов. – Объясни ему, что дело выглядит просто. Свидетели. Камеры. Его пальчики на теле, колодках и цепях. Плюс бегство и протараненные полицейские машины. Если хочет себе помочь, пусть начинает говорить.
Шухрат Салимов быстро залопотал, захлебываясь и испуганно сверкая глазами. Переводчик слушал, кивал, потом повернулся.
– В общем, он не мастак говорить. Из какой-то сельской местности, видимо. Я его через слово понимаю, хотя вроде со всеми диалектами знаком.
– Зато пишет наверняка хорошо. – Усманов подвинул к ним фотографию колодки с надписью. – Знаешь, что здесь написано?
Шухрат взял лист дрожащими руками и замотал головой.
– Не знает, – сказал переводчик.
– Врешь, гражданин Салимов. Ты же в педагогическом учился. На учителя. И не знаешь, как твои предки писали?
– Э, брат! – засмеялся переводчик. – Я тоже не знаю. Так у нас тысячу лет назад писали. Это все равно, что тебя о старославянском спрашивать. Да и учился он полгода. Потом выгнали. Говорю же, разговаривать по-городскому – и то не умеет.
Усманов молча выругался и откинулся на спинку кресла.
– Пусть расскажет свою версию. Подробно. Где был. Что делал.
Переводчик повернулся к Шухрату и стал медленно, вкрадчиво расспрашивать.
Усманов встал, открыл форточку и закурил, вслушиваясь в звуки чужого языка. Таджикский был на удивление певучим и даже красивым.
– Короче, так, – сказал наконец переводчик. – Вечерами он на доставке подрабатывает. Это у нас сейчас многие делают. Люди на карантине, посылки друг другу посылают. У кого машина есть, те без работы не сидят. А тут ему даже машина не понадобилась.
– Это как? – Усманов нахмурился. – Он же на машине был. Ниссан Патрол, 1991 года выпуска. Знатный рыдван был в свое время.
– Да, но только это не его машина. Заказ на доставку ему поступил смс-кой. Там подробная инструкция. Забрать машину с посылкой, отвезти на набережную Федоровского, выгрузить посылку и раскрыть ее. Заплатили двадцать тысяч рублей за два километра дороги. Предоплатой, в бардачке лежали. Он хотел было их взять и свалить сразу, но честность помешала. Теперь жалеет, что так не сделал.
Усманов подвинул к себе пакет с вещдоками, где лежал телефон Шухрата.
– Так. Пусть показывает, где смс-ка.
– Нет ее. Удалил. По инструкции.
– И даже не подумал проверить, что везет и почему так много денег?
– Он увидел длинный картонный ящик сзади в багажнике. Решил, что это подарок какого-нибудь миллионера своей любовнице. Что для миллионера какие-то двадцать тысяч?
– Там могло быть пятьдесят килограмм героина. Или десяток засвеченных стволов. Или труп ребенка.
– Ну вы же понимаете. Это доставка. Они не лезут в посылки. Но я не удивлюсь, если окажется, что этот ваш подозреваемый, – переводчик кивнул на Шухрата, – действительно раньше героин доставлял. Деревенские, они такие, за все берутся, не раздумывая.
– То есть он приехал на чужой машине, выгрузил ящик на асфальт…
– Да. В инструкции было четко оговорено место. Рядом с пешеходным мостом, у ограждения с замочками. Он потому и решил, что это подарок любовнице.
– И что было потом?
– Вскрыл ящик. Увидел. Сперва подумал, что девочка спит, пытался разбудить. В темноте же не видно. Потом все понял. И убежал.
– Вместо того, чтобы позвонить в полицию?
Переводчик глянул на него укоризненно.
– Он? В полицию? Разве что таджикскую. А главное… Вам его дело присылали?
– Пока нет. Запрос недавно отправили.
– Он мне рассказал кое-что. Года три назад его с приятелями судили в Пенджикенте. За групповое изнасилование несовершеннолетней. Оправдали за недоказанностью. Но, сами понимаете, для него в такой ситуации выход мог быть только один.
– Из любой ситуации выход только один – чистосердечное признание. Пока в его защиту говорят только его собственные слова. Зато все улики говорят против. А раз еще и судили за изнасилование…
Шухрат дернул переводчика за рукав и что-то сказал.
– Говорит, что может помочь. Когда он подходил к стоянке, чтобы забрать машину, то видел человека, который из нее вылезал.
– Пусть опишет.
– Человек был в черной куртке с капюшоном, так что описать он его не сможет. Но он видел в какой дом тот зашел. Это был частный дом.
– Так, – Усманов забарабанил пальцами по столешнице. – Пусть назовет точный адрес.
– Говорит, ему проще показать. Название он не запомнил, но хорошо все помнит визуально.
Усманов подумал. Обычно на выезд напрашивались те, кто надеялся сбежать.
Избитое в кровь лицо Шухрата Салимова напоминало мятую свеклу. Выглядел он жалко. Надо будет разобраться с группой захвата, подумал Усманов. Что мы, гестапо что ли?
Он потянулся к коммутатору.
– Машину организуй. С сопровождением.
***
Битый час они колесили по району, заглядывая во дворы и переулки с частными домами. То ли подозреваемый не так хорошо все помнил визуально, как говорил. То ли водил их за нос.
– Чужой город все-таки, – оправдывал его переводчик. – Он тут всего три месяца. К тому же, говорит, тут что-то не так. Раскопали все. Дороги ремонтируют. Все изменилось.
– За день? – саркастически спросил Усманов.
Шухрат вскрикнул и ткнул пальцем вперед.
– Давайте тут попробуем, – сказал переводчик.
Это был запыленный тупик за очередной неофициальной стоянкой. С одной стороны тянулся бетонный забор какого-то предприятия. С другой – зеленели палисадники с покосившимися деревянными избушками.
Шухрат застыл на дороге, оглядываясь.
Усманов прошелся вокруг минивэна, пиная колеса.
– Долго еще? – спросил его водитель.
– Ты куда-то спешишь?
– Ага, на тот свет. Не хочу пугать, шеф, но кажется за нами был хвост. Какая-то обшарпанная «газель» с грязью вместо знаков. С управления за нами тащилась, как привязанная. Только не думай, что я начитался шпионских романов.
– Ты начитался шпионских романов.
– Кажется, здесь! – подбежал к ним переводчик. – Говорит, такой же забор синий.
– У нас весь город в синих заборах, – вздохнул Усманов. – Пусть дом показывает.
Шухрат закивал.
– Говорит, это чуть дальше, – сказал переводчик.
Они не успели сделать и шага.
Завизжали тормоза, и из-за поворота вылетела «газель». Развернулась ржаво-грязным боком, перегородив дорогу.
Дверь со скрипом отъехала в сторону, и на асфальт один за другим спрыгнули человек десять коренастых бородатых мужиков в камуфляже.
Один из них вышел вперед и обвел всех тусклым взглядом.
– Проклятье, – пробормотал Усманов, нашаривая кобуру и делая над собой усилие, чтобы не отступить.
– Ты здесь главный? – спросил человек, в упор глядя на него.
– Следственный комитет. Старший следователь Усманов. Стойте на месте.
Человек шагнул вперед.
– Вижу, ты меня узнал. Стало быть, знаешь, зачем я приехал.
Глеб Родионов мало походил на свои старые фотографии, где он был бритым и молодым. Теперь седая кустистая борода скрывала его лицо буквально до глаз. Да и остальные слабо напоминали стародавних нацистов в берцах и черной коже. На вид это были скорее охотники или фермеры.
– Ты отдашь мне эту мразь или я сам ее заберу, – сказал Родионов.
Шухрат отскочил назад и прижался спиной к минивену СК.
– Стойте! – Усманов поднял руку. – Никто никого не заберет. Идет следствие. И, я вас уверяю, гражданин Родионов, виновные в смерти вашей дочери понесут наказание.
– Следствие, – горько усмехнулся тот. – Знаю я ваши следствия. Диаспора занесет твоему начальству, и обезьяна уползет к себе в кишлак, целая и невредимая. Уйди с дороги, не доводи до греха.
Он махнул рукой, и десяток бородачей шагнули вперед.
– Ни с места! – заорал Усманов и выхватил пистолет. – Это нападение на сотрудников следственных органов. Еще шаг, и я буду стрелять.
– Храбрый какой, – усмехнулся Родионов. – Ты знаешь, что будет, если я начну людей собирать? Народных волнений захотел? А? Начальник? Сколько ваших начальственных голов полетит, если к вам в управление толпа придет? А если толпа придет в кремль к губернатору? Как думаешь, кого Москва козлом отпущения назначит?
Светло-голубые глаза Родионова казались безумными.
– Отдай мразь. Всем только хорошо будет.
Усманов медленно опустил руку с пистолетом на уровень его лица.
– Нет.
Родионов устало вздохнул и сразу поник, будто из него выпустили весь воздух.
– Ну, раз так, то будет вам всем бунт, начальник.
Один из камуфлированных сплюнул и прохрипел:
– Их всего пятеро, Глеб. Лучше покончим с этим здесь и сейчас.
Остальные загомонили. Кто-то достал из-за пазухи обрез.
– Не советую, – Усманов перевел ствол на него. – Если вы сейчас развернетесь и уедете, я обещаю оставить ваше правонарушение без последствий.
– Вы слышите? – обернулся к своим Родионов. – Он обещает. А что ты моей дочери пообещаешь, гребанная ты вертикаль власти?
Все разом загомонили, и сквозь этот шум прорезался вдруг визгливый голос Шухрата:
– Аллах акбар!
Бородачи взревели и рванули вперед, взметнув вверх биты и монтировки. Родионов отбросил в сторону вставшего на его пути опера, и что-то орал сбоку водитель, и из-за этого бедлама никто не услышал хлопок выстрела. Просто все вдруг замерли в одно мгновение, замолкли и уставились куда-то за спину Усманова.
Он обернулся.
Шухрат Салимов медленно сползал по борту минивена. В его лбу зияло черное отверстие, откуда толчками выдавливалась кровь.
Когда Глеб Родионов запрыгнул в «газель», а остальные бородачи бросились врассыпную, времени на раздумья оставалось мало. Где-то выла приближающаяся сирена, но выла она совсем не в той стороне, куда, виляя, уносилась ржавая «газель».
– Шеф! Ты куда?! – заорал водитель, но Усманов уже бросился наперерез ползущей по дороге «гранте», размахивая удостоверением.
Сидевшая за рулем девчушка с вытаращенными глазами ничего не успела сказать на бурный поток требовательных объяснений. «Опасный преступник, погоня, возможна стрельба». Просто выкарабкалась наружу, теряя очки.
– Ловите этих! – крикнул Усманов и прыгнул за руль.
Опера уже крутили двух самых нерасторопных бородачей.
«Газель» была уже далеко, у выезда на проспект, и Усманов кинул машину на встречку, сопровождаемый воплями и сигналами. В обычные времена здесь плотно стояли друг за другом, но при коронавирусе гнать было проще. Когда навстречу попался выгружающий пассажиров трамвай, Усманов рванул через газон, клумбу и тротуары к выезду. «Гранта» подпрыгивала и громыхала как ржавое ведро.
Родионов выжимал все возможное из дохлого движка. Усманов едва успел заметить, как «газель» ринулась через весь проспект по диагонали, через все полосы и двойные сплошные линии, лавируя между тормозящими и орущими автомобилями. Рейсовый автобус развернуло боком, перегородив половину дороги, и в узкой щели между ним и деревьями Усманов увидел, как «газель» свернула мимо строящегося аквапарка к лесу.
Он нашарил телефон:
– Преступник направляется к Оке, вниз.
– Принято, – подумав, сказал дежурный. – Помощь нужна?
– А сам как думаешь?
– Ближайшая машина в пяти минутах. Могу снять ту, что сейчас к вашим подъехала и сбежавших ловит.
– Обойдусь. Он один.
Дорога вела мимо гаражей и была вся в колдобинах и рытвинах с торчащим кусками асфальта. Когда началась лесопарковая зона, дорога пошла под уклон, оставляя по сторонам заросшие корявыми деревьями склоны. Асфальта больше не было, а была глубокая колея грязи вперемешку с гравием.
Здесь почти никто не ездил. Разве что летом к берегу на шашлыки.
«Газель» мелькала далеко внизу, за деревьями, и Усманов то и дело бросал «гранту» вбок, на траву, где можно было ехать быстрее. Потом дорога резко свернула в заросли, и «газель» пропала из виду. Он прибавил газу, еле вписался в поворот и тут же услышал скрежет под днищем. Машину повело в сторону, упирая в бордюр.
Усманов выругался, заглушил мотор и вылез наружу.
«Гранта» прочно сидела пузом на бетонной плите. Два колеса беспомощно крутились в воздухе. Была мертвая тишина, выл ветер, и где-то далеко впереди еле слышно громыхала «газель».
Он снова достал телефон.
– Я застрял. Здешняя дорога не для пузотерок.
– Не волнуйтесь, – сказал дежурный. – Все выезды перекрыты. Он никуда не денется.
Усманов хмыкнул и зашагал вперед. В этих дебрях были не только выезды.
Это было колдовское заброшенное место, старый холм с древними, заросшими мхом лестницами и зарешеченными круглыми дырами, за которыми начиналось подземелье. Справа тянулась позеленевшая каменная стена, поддерживающая склон. Иногда по ней стекала вода, а где-то сбоку слышалось журчание целого водопада. Засохшие деревья нависали над дорогой, в некоторых местах стену взломали корни, и тогда сквозь трещины можно было разглядеть мрак штолен. Оттуда веяло холодом.
Усманов сперва шел, потом бежал, боясь, что Родионов найдет лазейку и ускользнет от всех, и понимая, что это скорее всего уже случилось. Мир вокруг был похож то ли на декорации к сказке про Бабу Ягу, то ли на кадры из готического фильма ужасов. Трещали сухие ветки, шелестела под ногами прошлогодняя листва и выл ветер.
«Газель» он увидел внезапно.
Она стояла на самом берегу Оки, накренившись и уткнув рыло в бетонное ограждение.
Рядом виднелась старая водокачка, из которой уличные художники сделали достопримечательность. Зияли превращенные в глаза круглые окна. Скалился, показывая язык, нарисованный рот.
Усманов медленно обошел вокруг «газели».
Ни внутри, ни рядом никого не было.
Из ветрового стекла торчал рухнувший бетонный столб. Его остов дыбился пеньком неподалеку. Создавалось впечатление, что столб упал в тот момент, когда машина проезжала мимо.
На капоте краснели пятна крови.
Кровь была и на ограждении, и на земле, там, где начиналась тропинка, ведущая в сторону зарослей.
Сквозь деревья можно было разглядеть нагромождение краснокирпичных развалин. Сверху нависал холм, на вершине которого несколько дней назад нашли идол с головой Саши Белого.
Усманов задрал голову, стараясь разглядеть смотровую площадку.
– Не бывает таких совпадений, – пробормотал он и пошел к развалинам.
***
Солнце садилось, превращая руины в царство теней.
Красные полосы лежали на обрушенных стенах и кучах мусора.
Усманов не знал, что здесь было раньше, но развалины впечатляли. Они были похожи на остатки средневекового храма, сквозь которые прорастали корявые деревья. Стены были изрисованы граффити, непонятными символами и еще более непонятными рисунками. Он даже остановился на пару секунд, разглядывая один из них – гипертрофированную голову человека с прорезью для монет.
Темные пятна попадались все чаще и вскоре слились в полосу, будто человек полз, истекая кровью. Пол был исковеркан, проломан и зиял глубокими дырами.
Стояла мертвая тишина, Усманов шел медленно, но все равно каждый шаг отдавался эхом.
Наполовину обваленная лестница привела его вниз, где нависали над головой искореженные балки и торчали со всех сторон трухлявые доски. Здесь было темно, свет падал только из дыр в потолке и его было недостаточно. Усманов достал мобильник и вспомнил, что не предупредил дежурного.
Связи не было.
Луч света выхватил из темноты нагромождения мусора и многочисленные проходы сквозь кирпичные стены. Это было похоже на полуразрушенный лабиринт. Воняло сыростью и гнилью.
На одной из стен Усманов увидел перевернутую пентаграмму, выцветшую и заросшую плесенью, и, наконец, вспомнил, где читал про эти развалины. В сводках происшествий, лет десять назад, когда их облюбовала секта сатанистов и проводила обряды с человеческими жертвами. Где-то здесь должны были остаться бездонные резервуары, куда сатанисты скидывали тела.
Он достал пистолет.
Где-то капала вода и шумел ветер, а тут, за ближайшей стеной, слышался едва различимый скрип, будто кто-то царапал ногтями по бетону.
Усманов вжался в стену и осторожно выглянул.
Глеб Родионов грудой камуфлированного тряпья лежал в коридоре. Красноватый свет из трещины в потолке падал на его спину, а дальше, за ним, был только мрак, и в этом мраке Усманов вдруг разглядел угловатую фигуру.
Существо повернуло длинную заостренную морду.
Длинный багор с крюком на конце вонзился в спину Родионова.
Существо дернуло багор на себя и потащило тело дальше, оставляя на плитах кровавый след.
– Ни с места! – крикнул Усманов сорвавшимся голосом.
Оно присело от неожиданности, рвануло багор на себя, вырвав крюком кусок камуфляжа. Резко оглянулось. Блеснули круглые глаза.
Все было тихо и смутно, как во сне, и Усманову вдруг нестерпимо захотелось пошуметь.
Грохот выстрела ударил по ушам.
Пуля выбила кусок кирпича над головой чудища, и оно отпрыгнуло назад.
– Стой!
Существо уносилось вдаль зигзагами, прыгая от стены к стене. Руки дрожали, и пули только поднимали клочья пыли вокруг него.
– Проклятье, – рявкнул Усманов, перепрыгнул через тело и бросился следом.
О проекте
О подписке