Надо будет перебросить подразделение американских беспилотников из Европы на Украину и, под соусом обеспечения Украины оперативной информацией, взять под контроль воздушное пространство юго-востока Украины и контролировать план реализации проекта в нужный момент. Я не исключаю, что потребуется специалист, который сможет в случае необходимости провести корректировку снимков.

Роджер засуетился, не получив ответа на второй вопрос. Полковник понял причину его беспокойства.

– Что касается прикрытия, то это отдельный проект, его будем обсуждать после утверждения основного проекта.

Роджер был доволен прошедшим днем: Полковник воспринимает его как равного, проект детализируется с его активным участием. С другой стороны, Роджер понимал, что основы проекта прикрытия у Полковника разработаны, но он не счел нужным об этом говорить. На то он и Полковник, чтобы знать и уметь больше, чем другие, понимать, когда и что сказать. С этим не поспоришь. С этой мыслью довольный Роджер хотел покинуть кабинет, где Полковник продолжал о чем-то думать. Но в дверях его остановил вопрос Полковника:

– У нас есть объективная информация о ВВС Украины?

– Получим, не думаю, что Пентагон об этом не знает.

– Нужна информация о реальном состоянии, какая авиационная часть может представлять для нас интерес, где она базируется, кого из пилотов можно будет задействовать в проекте?

Офис, 14 марта 2014 года

Полковник набрал номер Майкла. В трубке слышен был зуммер, но Майкл не отвечал. Полковник собирался положить трубку, когда услышал голос Майкла:

– Я перезвоню минут через десять.

Томительные минуты ожидания растянулись на полчаса. Звонок прозвучал неожиданно, разрывая пространство помещения. Полковник быстро протянул руку к телефону, но что-то его остановило перед нажатием зеленной кнопки. За какое-то мгновение Полковник прошелся по всему проекту, отметил узловые места, которые надо уточнить, и после этого приложил трубку к уху.

– Полковник, что-нибудь случилось? – поинтересовался Майкл.

– Нет, проект в целом готов, нужно уточнить кое-какие вопросы, чтобы исключить изменения в дальнейшем.

Последовала пауза, насторожившая Полковника, но он терпеливо ждал, не проявляя чувств.

– Не ожидал, что так быстро. Это приятно. Надо встретиться? – спросил Майкл.

– Да.

– И желательно как можно быстрей? – вопрос Майкл задал, скорее всего, самому себе. – Тогда подождите минутку, я выясню свой график на завтра.

Майкл не положил трубку, а по селектору связался с секретарем. Полковник слышал их разговор.

– Нэнси, что у меня завтра утром?

– В первой половине будет Дэн, Вы просили его подготовить отчет о перспективе роста цен на палладий и хотели поговорить с ним об аудите.

Первый в истории США аудит Федеральной резервной системы, проведенный американским государственным бюро расчетов (GAO), выявил странное событие, что стало головной болью Майкла. Либеральный сенатор Рон Пол, чуть было не ставший кандидатом на пост президента США от республиканской партии, предпринял огромное усилие, чтобы впервые с 1913 года провести аудит Федеральной резервной системы (ФРС). Его поддержал конгрессмен-демократ Деннис Кусинич и независимый сенатор Берни Сандрес. Они пробили решение Конгресса, заставившее ФРС открыть свои бухгалтерские книги, несмотря на протесты банкиров, а также бывших руководителей ФРС Бена Бернанке и Алана Гринспена.

Федеральная резервная система – частная организация, печатающая доллары США. Аудит, первый с 1913 года, показал, что во время и после кризиса 2008 года ФРС секретно эмитировала и раздала 16 триллионов долларов «своим» банкам, а те уже раздали эти невероятные суммы на бонусы своим банкирам. Хотя ФРС назвала эту операцию «кредитованием», ни одного цента возвращено не было, несмотря на то, что «заем» был беспроцентным. Этот «заем» более чем 4, 5 раза превышает годовой бюджет США и соответствует всему государственному долгу США.

Обсуждение результатов неожиданного аудита серьезно угрожает авторитету США и доллару как мировой валюте. Под угрозой авторитет США как гаранта мировой резервной валюты. Надо было скрыть данные аудита и надавить на СМИ, чтобы они не стали раздувать эту тему. Майкл был в ярости и последние дни еле сдерживал раздражение. Он понимал, что эту ситуацию нельзя оставлять без тщательного контроля. Нужны были решительные меры, чтобы в мировых СМИ не была опубликована информация об аудите, а главное – исключить любое обсуждение. Полная тишина, полное умалчивание проблемы, в противном случае шум и общественное внимание могли обвалить доллар. Нужно было обеспечить «режим полной тишины», обеспечить забвение.

Этот вопрос был настолько важен и не терпел отлагательства, что отменить обсуждение было недопустимым.

– После встречи с Дэном я хотел бы переговорить с Джоном, а на шесть часов, по возможности, организуйте видеоконференцию с редакторами газет и интернет изданий. Список продиктую потом.

– Хорошо, я учту.

– И еще, – добавил Майк после небольшой паузы, – что у меня в понедельник?

– Утром Вы хотели посетить Центральный парк, – ответила Нэнси, после того как проверила расписание.

– Вот и отлично, запишите на понедельник, что в двенадцать часов я буду в музее Гуггенхайма.

– Понимаю, все будет организовано, охрану я оповещу.

Отключив связь с Нэнси, Майкл обратился к Полковнику:

– Вы слышали? В понедельник в двенадцать часов в музее Гуггенхайма.

– Отлично. Буду.

Полковник подождал, пока Майкл положит трубку, порывисто встал и стал ходить по кабинету. Это была его обычная реакция на окончательное решение, когда он мысленно прокручивал окончательный для него вариант проекта. Он отчетливо представлял, как российский борт номер один атакует украинский истребитель, следы трассирующих пуль. Вспышка, борт падает. Одновременно с этим в небо устремляется зенитная ракета, которая ставит точку в жизни пилота и самого истребителя. Никто ничего не узнает, никто не сможет рассказать. Останутся одни версии. А победит та версия, которая лучше будет оплачена и на которой будут настаивать мировые гиганты СМИ – значит, победит американская.

О завершающей фазе проекта – атаке зенитной ракеты – Полковник не сказал Роджеру. Не потому, что не доверял. Просто он привык выдавать информацию дозированно.

Конечно, Майкл и его друзья могли внести изменения или вовсе отменить проект в силу неизвестных Полковнику обстоятельств. Но для себя он уже все решил.

Полковник набрал номер Саманты и попросил ее пригласить Роджера. Неожиданно он задумался, пытаясь понять, почему он позвонил Саманте? Он мог непосредственно позвонить Роджеру, а позвонил ей. Неужели она его заинтересовала? Полковник был удивлен – раньше такого он не замечал за собой, неужели холостяцкая жизнь надоела? Но не в такое же ответственное время!

Размышления прервал Роджер, он влетел в кабинет, и его настороженный взгляд вопрошал: что случилось? Полковник не стал его терзать ожиданием и рассказал:

– В понедельник я встречаюсь с Майклом. Оговорим проект. Надо будет подготовить небольшую аналитическую записку и переслать ему для ознакомления. В этом случае от встречи будет больше пользы.

Роджер одобрительно кивнул, но попросил уточнить, когда записка должна быть готова.

– Встречаемся в понедельник в двенадцать часов в музее Гуггенхайма, вот и посчитай. Понедельник отпадает, в воскресенье и субботу посылать записку неприлично. День на прочтение и осмысление нужно? Нужно. Вот тебе и ответ – сегодня вечером. Теперь о самой записке. В проекте есть изменения.

После этих слов Роджер замер, все его тело подалось чуть-чуть вперед, словно он боялся упустить малейший нюанс.

– Одновременно в воздух поднимутся два истребителя украинских Вооруженных сил, – начал излагать Полковник.

– Но так и предполагалось изначально, – не выдержал Роджер.

– Да, только дальше события будут развиваться по-другому. Самолеты будут нацелены на одну задачу, но они будут удалены друг от друга. С самолетом российского президента может возникнуть сложность – задержка, отклонение и так далее, а держать в воздухе истребитель, который будет кружить в ожидании президентского лайнера, слишком опасно. Русские, безусловно, все воздушное пространство будут контролировать, и круговые маневры истребителя засекут и примут меры. Объяснять ситуацию с самолетом, бесцельно находящимся на эшелоне, будет очень сложно. Поэтому будем использовать два самолета – кто окажется ближе, тот и будет атаковать. Один подскок и все, никаких разворотов и повторных заходов. А стреляющий истребитель уберем зенитной ракетой.

– А в случае с гражданским самолетом, если не получится с президентским бортом? – поинтересовался Роджер.

– Такой же вариант. Отстреливает один истребитель, но возвращается на базу, а в СМИ будем утверждать, что сбили русские или их ставленники на юго-востоке Украины зенитной ракетой. Весь проект прикрытия будем строить на этом.

Роджер задумался.

– Что-нибудь не нравится? – удивился Полковник.

– Нет, с самолетами все ясно. Я думаю о проекте прикрытия. Мне кажется, что он сыроват.

– Честно признаюсь, так и есть. К проекту прикрытия мы еще не и приступили, а тщательность проработки будет выше, – признался Полковник. – Здесь исключается малейшая неточность в исполнении, я уже не говорю о планировании, к нему мы приступим сразу же после разговора с Майклом.

Роджер, довольный тем, что Полковник опять признал его участие разработке проекта, отправился готовить болванку аналитической записки, понимая, что Полковник всю содержательную часть напишет сам. Он же сформулирует вопросы, на которые ждет ответа.

Музей Гуггенхайма, 17 марта 2014 года

По дороге в музей Роджер и Полковник неожиданно заговорили о Майкле, в основном говорил Роджер, работавший на него более десяти лет.

– Знаешь, чем меня удивляет Майкл? Его умением сохранять и поддерживать детские воспоминания. Уверен, что сегодня утром он будет в Центральном парке, будет кормить белок, а встречу назначил в музее Гуггенхайма, потому что это рядом с Центральным парком. Могу предположить, что экспозицию музея он знает наизусть. Интересно, полотна каких художников ему нравятся больше?

– После встречи скажу.

– Парк и музей – это значительная часть его воспоминаний, которые он поддерживает, и он подстраивает свой график работы так, чтобы посещения были регулярными.

– Тогда надо отдать ему должное – он сохраняет связь настоящего с прошлым. Возможно, он сохранил в себе монолит времени, что позволило ему достигнуть таких высот. Нет трещины в душе, нет сомнений в действиях.

– А отсюда и уверенность, берущая рубежи, – заключил Роджер.

Подъехав к музею, Роджер предложил:

– Я останусь в машине, подожду тебя.

Полковник оценил такт Роджера и косвенно поблагодарил:

– Приду и расскажу.

Полковник быстро вышел из машины и уверенно направился к входу в музей. Поднявшись на лифте на седьмой этаж, там, где начиналась экспозиция, он огляделся, но не увидел Майкла. Поэтому, медленно рассматривая экспозицию, стал двигаться по ходу экспозиции, стараясь не упустить из виду вход. К его удивлению, Майкл оказался впереди, он отрешенно рассматривал картину. Охранники, заметив приближающего Полковника, отошли чуть в сторону, давая ему подойти к Майклу. Майкл продолжал рассматривать картину, не реагируя на то, что Полковник оказался рядом.

– Пришел чуть раньше, решил не терять время, – неожиданно выдал Майкл, не повернув головы в сторону Полковника. – Каждый раз я нахожу в этой картине Кандинского новые штрихи, новые чувства. Этой картиной Василия Кандинского «Композиция 8» восхищался Соломон Гуггенхайм.

Полковник не был большим любителем живописи, если не сказать, что она его не воодушевляла. Живопись он воспринимал на уровне декоративного искусства, в его жестком мире информации, из которой он выстраивал нужную конструкцию, не было место чувствам и цветовым нюансам. Поэтому Полковник стал молча ждать, когда Майкл начнет говорить о проекте.

Они медленно перемещались от одной картины к другой, со стороны могло показаться, что два искусствоведа лениво вели разговор о своих приоритетах. У другой картины Кандинского, «Синяя гора», Майкл обратился к Полковнику:

– В четверг я получил аналитическую записку и успел ее прочитать. Сегодня в Центральном парке у меня была возможность обдумать и оценить проект. Должен сказать, что все выглядит приемлемо. Меня насторожило, что практически отсутствует проект прикрытия. А мы говорили, что это важнейшая часть, которая должна быть на первом месте.

Полковник почувствовал легкое раздражение в голосе Майкла, но его обрадовало, что Майкл употребил слово «мы». Это хороший признак, подумал Полковник. Надо было исключить недопонимание, поэтому он внес уточнения:

– Проект прикрытия еще не рассматривался. Сейчас нужно внести некоторые уточнения в процессы, на фоне которых будет реализовываться проект. Исходя из конечного варианта проекта, насколько об этом можно говорить на данном этапе, и будет строиться отдельный проект прикрытия. По тщательности и объему он, безусловно, будет побольше.

– А параллельно нельзя?

– Можно, но многое придется переделывать по ходу реализации, а в целом потеряем время. Поэтому сейчас разговор идет только о приземлении самолета.

Майкл на мгновение задумался, словно пропускал информацию о проекте через информационную базу, хранившуюся в его в голове. И еще он подумал о Полковнике, который уничтожение самолета российского президента определил скромной и безобидной формулировкой «приземление самолета». Холодный цинизм этого человека, очевидно, является залогом его успешных проектов.

– Принимается. Сколько времени понадобится на завершение всего проекта? – поинтересовался Майкл.

– Через неделю можно будет докладывать.

На лице Майкла мелькнула легкая улыбка. Полковник ему явно нравился. И не случайно Полковник употребил «докладывать», он явно представлял весь процесс принятия решения.

– Согласен, подготовьте проект для доклада. Вас вызовут.

Полковник не стал интересоваться, куда и когда его вызовут – это не его дело. Нужные люди сообщат и отвезут. Желательно, подумал Полковник, чтобы обратно и привезли.

Экспозиционный маршрут серпантином спускался с седьмого до первого этажа, что является особенностью данного музея. У отдельных картин Майкл задерживался, на другие просто бросал взгляд. Разговаривали отрывочно, рассматривая и уточняя отдельные блоки проекта. Между шестым и пятым этажами пропустили группу японцев, собиравшихся уделить внимание экспозиции меньше, чем Майкл.

– По первой части проекта могу еще раз подтвердить, что политическая ситуация на Украине полностью контролируется нами. Через Госдеп, спецслужбы и военных мы можем провести любое нужное нам решение. Премьер-министр Арсений Яценюк полностью управляем, спикер и исполняющий обязанности президента Турчинов настолько ненавидит Россию, что его, пожалуй, еще придется придерживать. Поэтому напряжение, нужное нам в определенной области, будет создано.

– Меня беспокоят немцы, они слишком рьяно ставят на Кличко. А с немцами делиться информацией не хотелось бы. Они лояльно относятся к тому, кого мы собираемся отодвинуть, и немцы могут удариться в вопросы морали, если о чем-то догадаются.

Полковник не назвал президента Путина. Майкл опять обратил внимание на удивительную формулировку «отодвинуть». Такое сказать о президенте огромной страны, которую ты хочешь взорвать? Действительно, у Полковника железные нервы и удивительная абстракция – он всего-навсего решает задачу.

– Мы и не собираемся кого-то отодвигать, скорее передвинуть из пункта А в пункт Б, – хладнокровно уточнил Майкл. – Разные люди уже сейчас работают, чтобы окончательно нарушить эту лояльность. Одним из результатов нашего проекта, даже при отрицательном исходе проекта, и будет окончательно вбитый кол в их отношения.

Полковник также оценил опыт Майкла, который легко, не называя президента Путина, определил его путь в небытие. А кол он собирался вбить между дружественными отношениями Ангелы Меркель и Владимира Путина в случае поражения гражданского самолета.

Опять возникла пауза, Полковник терпеливо ждал, когда Майкл вернется к теме разговора.

– Что касается сотрудников Greystone Limited, более известных как Blackwater, они уже находятся на Украине по решению киевских властей, – усмехнулся Майкл. – У них свои конкретные задачи, но все нужные нам поручения они, безусловно, выполнят.

– Это приятная информация, – заметил Полковник, которому усмешка Майкла объяснила слишком много о самостоятельности киевской власти.

– Но есть и неприятная информация, – неожиданно заявил Майкл. – Четыре дня назад русские в Крыму посадили наш беспилотник.

– Сбили?

– Нет, посадили. Хорошо еще, что аппарат оказался израильского производства. Но настораживает, что они это сделали с помощью наземного комплекса радиотехнической разведки. Мы недооценили их технические возможности.

– Мы с Роджером разбирались в беспилотниках, тот, что нам нужен, другого класса и летает на других высотах. Потом, русские не смогут сделать подобное на той территории, где предполагаем его использовать.

– Будем надеяться. Во всяком случае, нужная нам часть уже на Украине.

Ответив еще на ряд вопросов, поставленные Полковником в аналитической записке, Майкл неожиданно посмотрел на часы и повернулся к Полковнику:

– Мне надо поторопиться, а Вы спокойно посмотрите всю экспозицию. Подробности получите завтра с информацией по запросу аналитической записки. Кое-что я добавил. Надеюсь, будет полезно. Не забудьте, что дата выбрана.

Полковник видел, как за спиной Майкла быстро возникли и вскоре затерялись среди посетителей фигуры охранников. Побродив минут десять, Полковник решительно направился к выходу.

Автомобиль

Только Полковник сел в автомобиль, как Роджер задал вопрос. Ему явно не терпелось узнать результат встречи.

– Майкл дал нужную информацию. Проект надо довести до полной кондиции, включая прикрытие. Срок – неделя.

– Уложимся, – заверил Роджер.

– Но есть неприятная информация – русские в Крыму посадили наш беспилотник израильского производства.

– Это может быть MQ-5B Hunter, – предположил Роджер после небольшой паузы. – Не наш клиент.

– Но надо уточнить параметры русского комплекса, с помощью которого русские смогли его посадить, чтобы нам не проколоться.

– Сделаем запрос. Знаешь, на твою неприятность я должен сообщить тебе другую неприятность, – начал Роджер. – Это тоже касается Крыма. Только что передали, что Путин подписал указ о признании независимости и суверенитета Крыма.

Полковник задумался, его мрачное выражение выдавало настроение. Таким Роджер ни разу еще не видел Полковника.

– Можно не сомневаться, что через несколько дней будет принято решение о принятии Крыма в состав России. Эти суки из Госдепа доигрались. Пряники и печенье раздавали на майдане, устроили цирк в мировом масштабе. А теперь нам не видать Крыма, не видать нашей военно-морской базы в Севастополе, – зло говорил Полковник.

Очевидно, что эта новость также завела Роджера, пока он ждал Полковника в машине:

– Представляешь, наша база в Севастополе полностью запирала российский флот на Черном море. Русским оставался бы лишь небольшой участок моря у Новороссийска. А там ни базы нормальной, ни инфраструктуры. Полный конец российскому Черноморскому флоту.

– Надо было немного подождать, не лезть со всякими проектами по обустройству Севастополя. Русские не дураки, сразу прикинули, что к чему. Вот и обыграли нас.