– Бураков! Пляши! – прокричали работяги.
Бураков набычился, глядя на испачканные мазутом физиономии сотоварищей.
– Письмо тебе! Приглашают на отдых. На Черноморское побережье Кавказа – всесоюзную здравницу и житницу!
– Да пошли вы! – мотнул головой Бураков. – Я таких баб-то не знаю!
– Каких это баб, Паша? – спросил чернявый бригадир, нарочито сомкнув брови.
– Ну, этих нерусских.
– Каких нерусских?
– Здравниц, житниц: всяких хохлушек мне не хватало!
Бригада дружно заржала.
– В рыло хошь? – спросил Бураков у близстоящего коллеги.
Смех как корова слизала. Интересный парень, конечно, Паша Бураков. И посмеяться есть над чем, но и в рыло получить – завсегда, пожалуйста!
Бригадир не рискнул испытывать терпение явно невыспавшегося работника. Он раскрыл папку из засаленного и потрескавшегося серого кожзаменителя.
– Что за письмо?
– Путёвка к Чёрному морю!
– Кому?
– Буракову Павлу Александровичу.
– Ты это, всерьёз что ли?
– Радуйся, Паша! Начальство цеху честь оказывает! И тебя выбрали. Заметь, не меня, не кого другого!
– Дурака нашли! – фыркнул Бураков. – Чего плясать-то? Зимой на море! Ни за что не поеду!
– Паша! Зайди ко мне в кабинет! – бригадир развернулся и пошёл по лестнице на второй этаж.
Работяги сдавленно хихикнули. Буракову ничего не оставалось делать, как последовать за начальником.
– Павел Александрович, присядь! – распорядился бригадир, зайдя за верстак, исполняющий роль письменного стола.
Бураков опустился на деревянную скамью. Снял каску. Он был готов возражать и бороться. Если сейчас "бугор" ляпнет ещё что обо всяких там "Житницах", придётся врезать ему кулаком, обёрнутым в заявление об уходе!
Но начальник не стал говорить с ним как с дурачком.
– Курить будешь? – спросил бригадир.
– От чего не покурить? – Павел достал пачку "Беломора", выбил из неё папироску, размял, выбил табачные крошки в ладонь.
– Слышал, ты спортом увлекаешься?
– Нуда.
– Ив любом виде можешь дать рекорд! – начальник говорил утвердительно, без улыбки.
– И что с того-то?
– А ведь любой спортсмен должен и может испробовать все экстремальные виды.
– Какие ещё экстремальные? – Паша слышал это словцо с экрана телевизора, но в толк взять не мог. Это опасные для жизни, или так, для понтов.
– Экстремальные, Паша, это не для трусов и интеллигентов.
– И что?
– Ты пробовал спускаться на горных лыжах?
– Я что, смертник?
– Вот! – бригадир привстал из-за стола. – Так и говорят трусы с интеллигентами! Экстремальные виды спорта не для хлюпиков!
– Так что, мне тама лыжи выдадут?
– И лыжи, и акваланг! – улыбнулся начальник.
– Акваланг-то зачем?
– В шкуре моржа побываешь! Завидую я тебе, Паша!
– Ладно, чему завидовать-то?
– Молодости твоей, здоровью! Путёвке этой завидую! И я бы, – бригадир безнадёжно махнул рукой, понурив лысую голову.
– Когда ехать-то?
В кабинете горела настольная лампа. Желтоватые лучи света падали на залитый кофеем лист бумаги с лиловой печатью. На полу валялись карандаши, ручки, растоптанный канцелярский несессер.
– Елизавета Николаевна! – позвал мэр города Чухонска секретаршу.
– Что вам, Леонид Аркадьевич? – спросила девица в рваных по моде шортах, с неохотой оторвавшись от компьютерной игры.
– Включите свет, пожалуйста!
Леонид Аркадьевич поморщился, услышав, как вполголоса секретарша полила его матом. Свет всё же включила.
Лучше бы она этого не делала. Или ещё лучше, что совсем уж идеально, позвала уборщицу. Желательно за четверть часа до прихода начальника! Мэр города Чухонска сел за изгаженный подчинёнными стол и нервно хихикнул.
– Елизавета Николаевна!
– Пьюль! Пьюль! Пьюль! – отозвалась компьютерная стрелялка. Секретарша как раз проходила третий уровень. Оставалось несколько мгновений до бонуса.
– Через полчаса здесь будет встреча с представительным собранием! – пробурчал мэр. До ругательств он не опускался. Но секретарша никак не реагировала, хотя, возможно и слышала через приоткрытую дверь в приёмную.
Делать нечего, Леонид Аркадьевич начал наводить порядок самостоятельно. Он убрал мусор со стола, впихнул в переполненную корзину осколки канцелярского набора, сломанные карандаши, выкинул точилку и резинку. В сердцах скомкал листок, залитый кофеем. Остановился. Разгладил, прочёл.
Награждается мэр города Чухонска
Леонид Аркадьевич Чугуев
Почётная грамота от Губернатора многого стоит. Говорила же Наденька, храни дома! Чугуев убрал грамоту в свой дипломат.
Через полчаса приоткрытая дверь с силой распахнулась, стукнувшись о шкаф.
– Аркадьич! К нам путёвка пришла! – хором с порогу заявили входящие.
– Хорошо. В кои-то веки!
– На Чёрное море! – ещё громче заявил председатель местной думы.
– Давайте рассмотрим кандидатуры, – предложил мэр. Заметив полное отсутствие энтузиазма на лицах вошедших, Чугуев поправился: – Или отдел кадров пусть решит?
– Нет! – рубанул ладонью по столу председатель профкома. – Путёвка только на одного человека, и горящая!
– Как?! – Леонид Аркадьевич подскочил с кресла.
– Вот так. Зимний отдых сейчас в моде.
– Активный отдых?
– Вам, Леонид Аркадьевич, и карты в руки!
– Да, но такие вопросы не решаются единолично.
– А вот мы сейчас и решим! – сказал первый заместитель. – Лизонька!
В кабинет вошла секретарша. В руках она держала раскрытую папку из красного кожзаменителя.
– Вы, Леонид Аркадьевич, совсем не бережёте себя, – сказала начальница отдела кадров.
– А нам без вас никуда! – развёл руками заместитель мэра.
– Получается, ехать надо мне?
Подчинённые переглянулись.
– Надо, надо отдохнуть от всех нас! – похлопал мэра по плечу председатель собрания.
– И я не могу отказаться?
Секретарша подсунула шефу листок на подпись.
Подавив вздох, мэр подписал.
– Итак, мэр города Чухонска согласился на зимнюю прогулку к Чёрному морю! Это ба-альшой поступок! – выпалила жена, когда Чугуев вернулся домой.
– Наденька, ты же знаешь, я никогда не видел зимнего моря, – сказал Чугуев, сидя на табуретке в прихожей, снимая обувь. – К тому же, летом никто не отпустит меня в отпуск!
– А почему?
– Как почему? Работы много, сама понимаешь.
– Я? Я не понимаю, почему? Почему, именно ты? Что, в Управе мало нарушителей дисциплины, лентяев и просто плохих работников?
– Есть такие, – улыбнулся Чугуев. – Но это же не наказание!
– Когда?
– Завтра после обеда и отправлюсь.
– Когда?
– Завтра, в четырнадцать пополудни.
– Ещё раз спрашиваю! – жена нависла над Чугуевым, уперев руки в бока. – Когда?
– Ну, что "когда", Наденька? – он поднял голову, посмотрел в глаза жене.
– Когда ты сбросишь ярмо?
– Недельки через две вернусь.
– Ты опять меня не понял, Лёня! Я спрашиваю, когда подчинённые перестанут ездить на твоей шее, свесив ножки?
В ответ Чугуев протяжно вздохнул.
– Кто обещал, что, став мэром, наведёт порядок? Не только в гнилой Управе, но и во всём городе? Кто говорил, что не позволит никому управлять собой, находясь у руля? А-а! – Наденька махнула рукой.
– Я и не позволяю! – повысил голос Чугуев. – Они сами, из чистого подхалимажа предложили путёвку мне! Не мог я и не хотел отдавать право первого!
– Так и будь первым! – Наденька опустила руки. Слов больше не было. Тряпка он был, тряпкой и останется.
Чугуев продолжал сидеть в прихожей, обхватив голову руками, думал. Ему было жаль себя и Наденьку.
Наденька тем временем собирала вещи мужа. Может, он и прав? Может, есть какая-то прелесть в зимнем море?
Дорога, пусть самая железная в мире, развлечение малоприятное. Летом духота при "закрытых на зиму" окнах, зимой пронизывающий ледяной сквозняк из щелей тех же запечатанных намертво рам. Бытовые неудобства не идут ни в какое сравнение с микроклиматом во временном коллективе. Кто ещё попадётся в попутчики? По пути до своего купе беспокоят тревожные предположения. Самые ужасные варианты: грудные или около того дети, старухи с местом на верхней полке, алкаши, зануды, скандалисты, молчуны и жмоты.
И только когда занимаешь собственное место в ещё пустом купе, появляется надежда на то, что пришедшие позже не станут качать права. Найдут куда вещи положить, или спросят, по крайней мере, вежливо.
Лучше, конечно, оказаться среди людей схожих возрастом, интересами. И чтобы никто не ныл, не прибеднялся и не клянчил сигареты.
Никита был приятно удивлён. Всё получилось в самом идеальном варианте. Он пришёл первым, занял нижнюю полку, выставил на стол пакет с кружкой, ложкой и чем-то к чаю. Это он проверит позже, что с Димычем напихали по-пьяни. А пока он повешал курточку на крюк, шапку положил на полку для газет и отвернулся к окну, притворяясь разглядывающим лица провожающих.
– Седьмое место ваше! Не спутайте! – строго сказала проводница, возвращая кому-то паспорт.
– Здравствуйте! – раздался мужской голос.
– Здравствуйте, – Никита обернулся.
В дверях купе стоял мужичок, явно не купейный пассажир. В чёрной, местами облысевшей шапке ушанке из искусственного меха, в синем китайском пуховике с торчащими из швов перьями.
– До конца? – спросил мужик.
– Почти.
– В командировку?
– В отпуск, – вздохнул Никита, подавив желание соврать, чтобы не выглядеть идиотом. К счастью мужик никак не отреагировал. Он пихнул рюкзак на верхнюю полку и уселся возле двери.
– Привет!
В купе вошёл парень, чтобы втиснуться в двери, ему пришлось повернуться боком. Он впихнул под стол холщовую сумку в синий квадратик.
– Паша! – представился молодой человек, протягивая мощную длань.
– Никола! – мужичок пожал руку вошедшему.
– Никита.
– Едем на экстремальные виды спорта! – сообщил Паша как о деле для всех попутчиков давно решённом.
– Почти, – сказал Никита, потирая под столом ноющую ладонь после рукопожатия Паши.
– Курить-то тут можно?
– Нежелательно! – ответил Паше вновь вошедший пассажир.
Паша обернулся. Тип в бобриковой шапке, распахнутой дублёнке в костюме с галстучком, чем-то напоминал начальника цеха. Бураков закрыл рот, передумав вступать в перепалку.
– А если не в затяг? – спросил Никита.
Вошедший тип снял шапку, оттёр лоб носовым платочком.
– Могут быть проблемы с персоналом железной дороги.
– Паша! – протянул руку Бураков.
– Леонид… – Чугуев чуть было не назвался по имени-отчеству, но в последний момент решил, что это не к месту.
Мужчины поочерёдно назвали свои имена.
– Леонид Аркадьевич! – сунулся в купе мужичонка в спортивном костюме. – Ваш багаж! Счастливого пути, Леонид Аркадьевич!
– Провожающие! Покиньте вагон! – сказала усатая проводница.
– Есть, товарищ командир! – мужичок оставил спортивную сумку и махом испарился.
– Это шофёр, – пояснил Чугуев.
Никто не придал значения этим словам. Похоже, попутчикам было всё равно. Леонид Аркадьевич снял дублёнку, пиджак, ослабил галстук.
– Интересно, вагон-ресторан работает? – спросил Чугуев, ни к кому специально не обращаясь.
– По зимнему расписанию! – сказал Никита.
– Это как? – спросил Павел.
– Обслуживают на час позже! – сказал мужичок в пуховике.
Никита засмеялся. Чугуев улыбнулся. Бураков так и остался стоять с раскрытым ртом. Глядя на Николу, который и бровью не повёл, он успокоился. Смеются не над ним. Паша дружески ухмыльнулся.
– А зачем нам ресторан? У меня домашняя колбаса, – Никола стащил рюкзаке верхней полки. Звякнула стеклотара.
Мужик достал свёрнутую в спираль колбасу, поставил на стол бутылку водки, баночку огурцов.
Леонид Аркадьевич, в свою очередь, вынул домашние котлеты, обёрнутые в фольгу, бутылочку армянского коньяку и лимон.
Бураков хлопнул в ладоши, цокнул языком и вставил на стол пластиковую бутылку "Кока колы".
Никита заглянул в свой пакет для продуктов. Позаботился о дальней дороге, называется! И Димыч, тоже молодец! Из всего съедобного: три помятых алюминиевых банки с пивом, и пара отгрызенных хвостиков воблы! Извлекая всё это добро, Никита вспотел. Он перевёл дух только когда увидел открытую пачку с пакетиками чая – хоть какой-то вклад в общий стол! Стопка за стопкой, слово за слово, познакомились поближе.
Никита проснулся первым, включил лампочку над полкой, посмотрел на часы. Ого! Уже половина одиннадцатого! Осталось ехать полтора часа. Голова не болела, но как-то медленно соображала. Он посмотрел на стол. Никаких признаков вчерашнего застолья. Верно, он же сам начал убирать со стола. Помогал мужичок из колхоза.
Что ещё вспомнить, чтобы заставить голову работать? Так, пили за всякую дрянь, как и бывает между малознакомыми мужчинами. Кто есть кто, так и осталось неузнанным. По внешнему виду можно заключить, что Лёня из бывших партработников, хотя по-пьяни выглядел и вёл себя как обычный мужик. Почти как Никола из колхоза. Паша работяга, закосивший под спортсмена. Обыкновенный среднестатистический хлыщ. С кем завязать толковое знакомство на время отпуска?
Так и не придя к какому-либо решению, Никита вышел в пустой коридор. Неудивительно. Мало желающих ехать к морю к крещенскому сочельнику.
– Там что, снег?
Никита вздрогнул от неожиданности. Обернулся.
– Снег, говорю, выпал! – улыбнулся Никола.
– Добро пожаловать на черноморское побережье!
– В самый раз. Искупнёмся на праздник!
– Нуда, – Никита поёжился.
– Нормально всё! – подключился к разговору, неслышно вышедший из купе Павел.
– Экстрим, Паша?
– А что, поморжуем! – потряс плечами Бураков. – Оба-на! Ещё и снежок высыпал! В горах, точняк, лыжня установилась!
Чугуев проснулся раньше всех, но не желал подниматься. Вдруг, чего доброго, попросят сходить за чаем, что тогда делать? Продолжать изображать рубаху-парня или проявить характер? Когда-то же нужно начинать, к тому же ребята явно смотрят как на начальника. С другой стороны, ссориться не хотелось. Оказывается, им вместе жить две недели! И все, как один, едут по "горящей путёвке", отстав от основной группы.
Леонид Аркадьевич поднялся с постели, когда попутчики вышли один за другим из купе. Дверь осталась приоткрытой. Чугуев достал дипломат, как будто что-то искал, сам же склонился к щели, прислушался.
Говорили о погоде, о планах на отпуск. Ничего похожего на обсуждение, тем более осуждение, отсутствующего попутчика он не услышал.
Двери купе растворились.
– Пора собираться! – скомандовала проводница. – Через десять минут санитарная зона, закрою все туалеты!
– И что, два с половиной часа нам жаться? – спросил Паша.
– Меньше пива пейте! – сказала проводница, держа в руках поднос с чашками чая.
Падающий мокрый снег тут же таял, и немногочисленным пассажирам пришлось прыгать через мелкие, но частые лужи.
У центрального входа вокзала стояла пучеглазая девица с голым животом, с ложной жемчужиной в пупке.
– Добро пожаловать в санаторий "Живые воды"! Рады, рады! Ждём вас, гости дорогие!
Недавно познакомившиеся мужчины переглянулись. Леонид Аркадьевич вынул из папки путёвку, заглянул в название санатория.
– Извините, у меня путёвка в санаторий "Катран".
– И у меня эта акула! – поддержал попутчика Никита.
– Какая разница? – вмешался Паша. – Катран, катамаран! Поедем в тепло!
– Ничего страшного! Ничего страшного! – затараторила девица с синими волосами. – "Живые воды" – это старое название! Наш директор решил придумать нечто более романтичное, связанное с пиратами! Красиво звучит: "Катран"? Я просто не могу пока привыкнуть к этой пиратской атрибутике! Но, уверяю вас, вы попали туда, куда нужно! Опоздали на пять дней, но наверстаете, будьте уверены! Да я, да мы обеспечим вам тройную порцию!
– Жена в дом не запустит после такого отдыха! – сказал Никита, поглаживая живот.
– Эт-та почему? – глаза сотрудницы санатория, напоминавшие до сих пор перевёрнутые чашки, увеличились до размера банных тазиков.
– В двери не войдём! – сказал вдруг Леонид Аркадьевич.
Все как один раскрыли рты – никто не ожидал от Чугуева тонкого чувства юмора.
– Что вы, что вы?! Я имею в виду удвоенную порцию развлечений, как раз активного отдыха!
– Танцы-манцы-обжиманцы! – гоготнул Паша. – А что-нибудь серьёзнее?
– Это уж, как договоритесь, – улыбнулась девушка.
– С кем договариваться-то? Инструктор есть?
Синие глаза-плошки девушки позеленели.
– Вам нужен инструктор?
– Ну, как это, положен же!
– Не думаю, что вы нуждаетесь в чьей-либо помощи, при ваших-то данных! – с придыханием сказала девушка, оглядывая Пашу от плеч до колен.
– Понятное дело, но как без снаряжения-то?
– Снаря-ажения?
Никита закурил. Леонид Аркадьевич отвернулся лицом к перрону. Никола изучал расписание поездов.
– Нуда! – начинал закипать Павел. "Ещё немного и обматерю глупую квочку", – решил он. – Какой экстрим без снаряжения?
– Да! – наконец поняла синеволосая. – Мы можем организовать вам соответствующий шопинг. Существуют специальные салоны для приобретения подобного снаряжения.
– Чё ты паришь мне? Всё включено в путёвку, или как? Я сюда пожрать, что ли приехал?
– Хорошо, думаю я сумею помочь, – она потрогала себя за волосы у плеча.
– Тогда, поехали?! – Паша тряхнул сумкой. – Поехали, мужики!
Задрипанная "Газель" довезла их до места. В нескольких метрах от пляжа стояла трёхэтажная коробка с пластиковыми стенами в бороздках под вид шифера. Над стеклянными входными дверьми висела табличка. Под стеклом, окрашенным с обратной стороны бордовым цветом, на белом дельфине пьяно танцевали синие буквы: КАТРАН.
У порога стоял усатый швейцар в ливрее. Он улыбался.
– Наши гости дорогие! – заявила провожатая.
Швейцар улыбнулся шире.
– Прошу!
– А это, сумки как? – спросил Бураков, глядя в мутные глаза привратника.
Швейцар продолжал улыбаться, что не мешало ему дышать ртом.
– Нам в какую сторону? – спросил Никита, обернувшись.
Синеволосая тихо исчезла. Никто не услышал, как закрылась входная дверь. Во дворе никого не было.
– Здравствуйте, здравствуйте! – вышла из сумрачного коридора женщина средних лет, среднего роста и телосложения. – Пожалуйста, ваши путёвки, документы!
Мужчины засуетились.
– Да что же я вас на пороге держу? – она взмахнула руками, как будто была в переднике, в то время как на женщине был строгий деловой костюм-тройка кремового цвета.
Тотчас зажглись неоновые лампочки на стенах, сделанные под свечи. Свет переливался в каждой – от цоколя к макушке. Казалось, вот-вот, упадёт на пол массивная капля молочно-белого стеарина.
По обе стороны прохода располагались непокрытые столы, сложенные из продольных половинок круглых брёвен. Над каждым столом висел деревянный растрескавшийся корабельный штурвал. В углу у фонтана сидела восковая фигура пирата с попугаем на плече. Разом запахло морской свежестью, появился мягкий шум прибоя. Гости непроизвольно оглянулись, но входная дверь оставалась закрытой.
– Присаживайтесь, пожалуйста, посмотрите меню! А я пока займусь оформлением документов.
Женщина удалилась. Исчез и швейцар.
О проекте
О подписке