Павел Константинович Христофоров
Четвертый из упомянутых братьев – Павел Константинович (1866—1920) – мой дедушка, отец моей мамы. Он родился в 186611 году в Ялте, пригороде Мариуполя12. Мне ничего не известно о его образовании. Его должность, однако, свидетельствует, что он был достаточно образован для ее исполнения: старший контролер 2-го окружного акцизного управления (Константиновская, каз. вин. скл.). Приведем и адрес здания ликероводочного завода – ул. Энгельса (ранее – ул. Константиновская), д. 28. Установлен и номер склада: «Казенный винный склад №7». Подобные склады называли еще «акцизными».
Деятельность акцизных контролеров определялась государственной монополизацией крепких напитков: исключительным правом государства на их производство, переработку, продажу. Бабушка вспоминала: «Он мог прийти в дом с проверкой. Постучит тросточкой по подоконнику и спросит – а это что у вас внутри? Подоконник поднимут, а там запрятан самогонный аппарат».
В 1894—1902 гг. началось оборудование винно-водочной монополии складами, ректификационными и очистными заводами, машинами и инвентарем. До 1901 г. в России на казенные средства было построено около 500 винных складов, оборудованных сложными приспособлениями для приготовления казенного вина. В книге «Мариуполь и его окрестности: взгляд из ХХІ века», написанной сотрудниками Мариупольского краеведческого музея, указано, что «торговля вином производилась в частных погребах и складах. А в 1902 году по соглашению управляющего акцизными сборами с Екатеринославским губернатором в Мариуполе открыли казенный винный склад №7, где производились расфасовка и торговля спиртными напитками».
По словам заведующей отделом истории досоветского периода мариупольского краеведческого музея Раисы Божко, на мариупольском винном складе производство продукции не осуществлялось. Это подтверждают данные, указанные в адрес-календаре «Весь Мариуполь и его уезд» за 1910 г. Там говорится, что складом заведовал Виталий Николаевич Жебокритский, корнет в отставке. Среди других сотрудников упоминаются конторщик Николай Ефимович Емец, подвальный Василий Иосифович Шляхов, машинист Иосиф Яковлевич Бражников и их помощники (весь персонал состоял из 9 человек; жили они здесь же, «при складе»). Т.е. сотрудников, которые осуществляли бы винокурение и др. действия, не было.
Кроме того, в энциклопедическом словаре, изданном Ф. А. Брокгаузом и И. А. Ефроном, указано, что еще в 1894 г. в Мариупольском уезде был винокуренный завод. Вероятно, именно он упоминается в статистическом сборнике «Фабрики, заводы и рудники южной России» 1904 года издания (с. Майорское; освещение – электрическое, два паровых котла; 32 рабочих; продукция – «сырой» спирт на 76 тыс. руб.). При нем находился и ректификационный завод (4 рабочих; продукция – «ректифицированный», т.е. многократно дистиллированный спирт на 12 тыс. руб.). Владельцем этих предприятий была Немчинович Любовь Павловна, арендаторами – наследники Трегубова. Винокуренный завод являлся одним из крупнейших предприятий на территории уезда.
Когда же на территории мариупольского акцизного склада началось производство алкогольной продукции? Это произошло в середине 1920-х гг.: в статистическом бюллетене за 1924 г. предприятия, которые производили бы вино, спирт на территории нашего города, нет, а в данных за 1927 г. упоминается «Спиртоводочно-горілочний завод №19 Центрспиртсоюзу». (Информация доступна на весьма информативном сайте «Старый Мариуполь». )
Впрочем, я увлекся историей «горiлковарения» в Мариуполе… Вернусь к семье Христофоровых.
Имущественное и общественное положение Павла Константиновича было вполне благополучным. Мама всегда вспоминала, что их квартира была не просто очень хорошей – она была одной из двух (?!) в г. Мариуполе квартир, имеющих ватерклозет!
Году, вероятно, в 1896 он женился на Любови Ивановне, урожденной Папаценко, что, вероятно, было украинизированным вариантом греческой фамилии Папатиди. Это моя бабушка Люба. О ней рассказ впереди, но, вспоминая о дедушке нельзя не упомянуть его характеристику, постоянно даваемую бабушкой в гораздо более поздние времена уже моего детства: «паркетный кавалер». По словам бабушки, дедушка прекрасно танцевал, регулярно посещал балы и прочие светские увеселения. Известна даже фамилия одной его пассии – Мишустина. На мой вопрос: «А как же ты?», бабушка отвечала: «А что я? Я всегда была беременна…»
И это истинная правда.
Кроме того, не надо забывать и о большой разнице в возрасте: когда они поженились дедушке было около 32 лет, а бабушке всего 16. Бабушка вспоминала, что в первый год их семейной жизни она продолжала играть со своими подружками в разные детские игры. Часто бывало, что возвращаясь с работы, Павел Константинович заставал свою молодую жену играющей с подружками на улице и говорил: «Ну ладно, Любаша, поиграй еще с девочками».
Детей своих Павел Константинович очень любил. Моя мама вспоминала, как он, бывало придет с работы усталый, а навстречу ему выбежит маленькая Милочка (так в детстве звали мою маму – Людмилу Павловну) и спросит: «А ты конфеты мне принес?» – «Ой, прости, забыл». И возвращается за конфетами.
О каких-либо взглядах (политических и иных) Павла Константиновича мне ничего не известно. Известно только, что, с некоторых пор, он стал запрещать учить детей греческому – то есть родному – языку, настаивая на употреблении в семье только русского. Он не хотел, чтоб дети говорили по-русски с акцентом.
Дедушка Павел Константинович умер 30 апреля 1920 года. Первая версия причины его смерти в истинности которой я раньше не сомневался, – так говорила мама! – состояла в том, что он заснул на пляже, получил сильный ожог, от этого началось заражение крови13, что и стало причиной смерти. (После того как я – в июле 2020 года! – установил дату смерти, стало ясно, что получение ожога «в апреле на пляже» – маловероятно.) Дядя Валя – один из старших маминых братьев, – услышав от меня эту историю, страшно удивился и сказал, что ничего подобного он не помнит, потому что этого не было. Он хорошо помнил, как отец долго болел и лежал, прикованный к постели. Ему кажется, что он умер от какой-то «нормальной» болезни тех лет – чахотки, например. По просьбе отца дядя Валя сидел возле него, уже умирающего, и пел ему «Умер, бедняга, в больнице военной…»
Павла Константиновича похоронили на городском кладбище Мариуполя. Мама помнила, как в детстве они ходили на могилу. Давно уже могилы нет: кладбище, где похоронен Павел Константинович, было уничтожено.
Теперь о бабушке Любе.
Любовь Ивановна Христофорова
Любовь Ивановна Христофорова, она же – бабушка Люба, (30.IX.1881—3.XII.1959) родилась от первого брака Папаценко (Папатиди) Ивана Юрьевича с Коларовой (Локаровой?) (имя не установлено, но известно имя матери Локаровой, то есть бабушки моей бабушки – Деспина). Бабушкин папа был богатым человеком. У бабушки Любы было две старших сестры: Вера (1876—?) и Василиса (1884? —?).
Вера вышла замуж за Федора Григорьевича Малича, часто вспоминаемого как «дядя Федя». О нем, надеюсь, рассказ впереди. Своих детей у них не было, но была приемная дочь Варвара (1904—1986), которая вышла замуж за Николая Ильича Осоко (бухгалтер, поляк), и родила от него двоих сыновей: Олега (1927—1994), и Владимира (1939). Олега мама и тетя Лена называли «Лёсик». Он был инженером-металлургом и жил в Мариуполе. У него две дочери: Наталья (1951) и Елена (1974). У последней имеется сын Никита (1996). Володя Осоко инженер-физик, живет в г. Королеве. У него есть дочь Марианна (1970), биофизик, сейчас живет в США.
Василиса, она же тетя Вася в устах нашей мамы, она же Васечка в устах бабушки Любы: «Что-то Васечка давно не пишет…» Тетя Вася вышла замуж за Григория Кирицева. У них было двое детей – Митя и Лена. Больше пока о них не знаю.
У бабушки были и другие братья и сестры – от второго брака ее отца. Имени второй жены я не знаю, а вот детей их звали: Нина, Христофор, Раиса, Татьяна и Олимпиада.
Нина вышла замуж за Николая Малича. Кем он доводился ранее упомянутому дяде Феде не знаю, вероятно – братом. У них была дочь Агнесса, более известная как Ася. Павел вспоминает, как Ася приезжала к нам в Новоселки и сшила для него красную рубашку-косоворотку. Предположительно, это произошло в июне 1951 года.
Христофора называли «дядя Фора», говорили, что он был землемером. С ним также связана фраза «вы думаете эти годы муки ничего не стоят?» В связи с чем это было сказано я раньше не знал, но, благодаря воспоминаниям его сына Александра (1947 г.р.) мы узнали, что дядя Фора был горным инженером, мостостроителем. А «годы муки» – это действительно годы муки: дядя Фора был несправедливо репрессирован в 1931 г. и просидел по лагерям 15 лет! Кроме сына Александра у него две дочери: Элеонора (1943) и Марина (1945). Подробнее об этом в главе «Дядя Фора».
Раиса среди упомянутого ряда была старшей. Известно, что она окончила Бестужевские курсы в Петрограде, вышла замуж Антона Ивановича Кирицева и родила сына Вадима, женившегося, в свою очередь, на некоей Анне. О Раисе см. главу «Дядя Фора».
Татьяна вышла замуж за Дмитрия Будыку. У них в 1927 году родился сын Александр. В последствии – крупный партийный и хозяйственный работник14.
Олимпиада, она же – «тетя Липа» вышла замуж за Артура Наумовича Сирика, жила в Харькове, общалась с нашими харьковскими родными, воспитывала дочь тети Тани – Лену (1937 г.р.).
Вот, пока и все, что мне известно о бабушкиной родне.
Всего бабушка Люба родила девять детей. Двое умерли совсем маленькими, семь выжили: Василий (1900? —1918?), Елена (1903—1989), Леонид (1905—1975), Валентин (1909—1997), Виталий (1912—1986), Людмила (30 мая 1914 – 2 июля 1995), Ксения (1917—1999).
О них мы расскажем в главе «ХХ век». А здесь расскажем о бабушке, несколько забегая при этом с точки зрения хронологически последовательного изложения, вперед.
Бабушка прожила долгую (умерла в 1959 году от рака желудка) и очень трудную жизнь. Несмотря на настоящие тяготы и лишения она оставалась веселой, самоотверженной к детям и внукам, дружелюбной ко всем, кого она знала. Ее тоже все очень любили. Бабушкина биография в значительной степени совпадает с жизнеописанием нашей семьи, поскольку она всегда жила или с нами, или с кем-то из маминых братьев и сестер. Вот последняя бабушкина открытка, отправленная ею маме из Москвы 29 сентября 1959 года (орфография подлинника сохранена):
«Здравствуй Людмила, я вот только что получила от тебя открытку. Я еще живу в Москве у Виталия, Оли. Он мне говорит: „Что ты мама спешишь, успеешь еще. Вот возьму билет и ты уедешь“. Была у Валентина я, живут так, как и жили. Я тебе все описала за Маряночку какой у нее пацан очень хороший. Она одна теперь с ним возится, мужа нет, пока уехал в экспедицию. В общем я тебя прошу не переживай, а береги себя и деток. Вот, что я хочу самое главное будь здорова. Вот что. Как приеду в Мариуполь, так тебе напишу большое письмо. Вот так, что ты теперь спокойная за свою маму. <нрзб> она всегда мне говорила, что не беспокойся, у Вас нет особенного ничего. Вот так. Пока Всех Вас целую береги свое здоровье. Вот скоро уеду все напишу. Самое главное не переживай я хорошо себя чувствую. Пока не жди из Мариуполя, я уеду скоро. Привет всем моим внукам, Н. И. Живите мирно, вот что я хочу целую Всех Вас».
На следующий день бабушка написала еще одну открытку:
«30/59 Москва 100.
О проекте
О подписке