Глава 9

УАЗ полковника Артемова остановился на лесной дороге в ряд за машинами Росгвардии и МЧС. На просеку к линии электропередач пришлось пробираться пешком. Там полковник увидел две поваленные взрывом опоры ЛЭП. Бетонные основания под ними были разворочены. Прибывшие на место ЧП сотрудники экстренных служб пока к опорам не подходили, стояли вдоль просеки и наблюдая за работой сапера, облаченного в защитный костюм.

Наконец сапер снял тяжелый шлем и крикнул:

– Чисто!

– Проверили на предмет ловушек, – доложил полковнику подошедший майор Росгвардии. – Разрешите представиться. Командир отряда, майор Бахтин Тимур Степанович.

– Командир воинской части, полковник Артемов Евгения Петрович.

– Мне о вас майор полиции Мешков рассказал.

– Толковый опер. Приходилось взаимодействовать. Что здесь произошло?

– Подрыв двух опор взрывчаткой. Следов транспорта на просеке нет. Судя по всему, диверсанты действовали в пешей группе.

Артемов посмотрел в небо, затянутое низкой облачностью:

– Пасмурно, ветер – вражьи «птички» не летают. Думал, сегодня будет спокойно, а они вон оно как. Ночью был дождь, утром туман – лучшее время для диверсантов.

– Я приказал перекрыть дороги.

– Удачи, майор. За каждым деревом бойца не поставишь.

– Что посоветуете, товарищ полковник?

– Думать! Мы учимся, противник тоже. Раньше они по нашей подстанции артой били. Мы приняли меры: мешки с песком, бетонные блоки, листы железа, сверху сетка от сбросов. Как видишь, враги нашли другой способ нас обесточить.

Озабоченный Артемов прошел на место диверсии и обратился к сотруднику МЧС, осматривавшему повреждения:

– Сколько времени займет ремонт?

– Та опора под замену, эту подлатаем… Пара дней, если все напрягутся.

– Надо напрячься, у меня особый объект.

– К вечеру переключим на резервную линию, но в половину мощности. Ваш объект обеспечим.

– А население?

– Потерпят.

– Кто еще обесточен?

– Кроме военных, половина Грайгорода и восемь деревень.

– Поступим так, – решил Артемов. – В первую очередь дайте свет в наш жилой сектор и в Грайгород.

– Я свяжусь с энергетиками, – пообещал сотрудник МЧС и ушел отдавать команды.

Бахтин, присутствовавший при разговоре, удивился:

– А вы как без электричества?

– В части автогенераторы для резервного питании. Дизтоплива много жрут, но нам состав обещали.

Бахтин хотел что-то сказать, но Артемов неожиданно напрягся, жестом остановил собеседника, прислушиваясь и глядя в небо.

– Вылет, – определил военный и тут же крикнул: – Водителям рассредоточить технику! Остальным в лес! Покинуть просеку!

Люди побежали под деревья. На просеке взрыл землю первый снаряд.

– Ложись! – на ходу командовал Артемов и сам показал пример.

Бахтин упал на землю рядом с полковником. В десятке метров разорвался второй снаряд, сверху посыпались посеченный ветки. Бахтин ругался:

– Знали, гады, что ремонтники приедут. Выждали и ударили!

– По Грайгороду тоже лупят, – вслушивался в канонаду Артемов. – А это уже наша ответка. Сейчас подавим.

Артиллерийская дуэль с гулким уханьем ствольной артиллерии продолжалась несколько тревожных минут. Сначала стихли выстрелы с украинской стороны, затем с российской.

Артемов встал, отряхнулся.

– Отбой тревоги! Проверить пострадавших!

Пахло жженой резиной, черный клубы дыма цеплялись за ветки деревьев, горела машина МЧС. Водитель успел выскочить, но получил осколочное ранение в ногу. Ему наложили жгут, написали время, повезли в город.

Взволнованный Бахтин поблагодарил Артемова:

– Мои без потерь. Вы вовремя среагировали, товарищ полковник.

– Мне наследников надо дождаться. – Суровый военный подавил неуместную улыбку.

– Наследников? – не смог скрыть удивления майор.

– Вот-вот дети родятся, – подтвердил Артемов. – Долгожданные. А ты, майор, женат?

– Мотаюсь с места на место. Не встретил.

– Ну иди ищи. Неразорвавшиеся снаряды. Любовь – она тоже, как жахнет. – Полковник посерьезнел, сел в УАЗ и приказал водителю: – В часть!

Глава 10

В малом городе Грайгород от здания полиции до любой окраины ехать было недолго. По пути к дому перепуганной гражданки Войтенко майор Мешков успел поведать Игорю Колесникову о неожиданном явлении Михаила Штанько.

Лейтенант недоумевал:

– Олег Николаевич, Штанько и правда ваш друг?

– Родня по юности.

– А потом?

– Суп с котом и пирожки с котятами.

– У него же срок за убийство. Как он вышел?

– Ногами. – Мешков и сам ломал голову над этим вопросом. – Сейчас узнаем.

Майор остановил «Патриот» у подъезда двухэтажного дома, где на скамейке сгорбилась мужская фигура в поношенной камуфляжной форме. Человек скосил взгляд, и подъехавшие сотрудники полиции узнали Михаила Штанько. Он задумчиво жевал травинку и наблюдал, как полицейские, разделившись, отсекли ему путь к улице и подъезду.

Мешков остановился в метре от скамейки. Взгляды старых друзей встретились. Штанько смял и отбросил жеванную травинку.

– В детстве нам нравилась медуница. В начале мая цветы сладкие. Помнишь?

– В детстве жизнь сладкая, но я помню не только детство, – ответил Мешков, сохраняя бдительность.

Из окна второго этажа высунулась прятавшаяся ранее Раиса Петровна Войтенко и смело заорала:

– Изверг! Антихрист! Олег Николаевич, забери его в тюрьму!

Мешков приветствовал женщину успокаивающим жестом и дал поручение Колесникову:

– Игорь, гражданке не терпится дать показания.

Лейтенант зашел в подъезд и пока поднимался, сверху сыпались ругательства:

– Убивец! Руки-ноги ему вырвать и то мало! Как земля таких носит!

Крик стих. Мешков с подозрением изучал бывшего друга. По виду, как есть беглый зэк, однако слишком спокоен.

– Штанько, почему ты на свободе?

– Уж год как помилован.

– С какой радости?

– ЧВК «Вагнер», штурмовой отряд. Кровью искупил.

Олег по-новому посмотрел на бывшего друга. Он знал, что в ЧВК зазывали заключенных. Статья и срок значения не имели, лишь бы доброволец был отчаянным и дерзким. Таким, как Мишка Штанько по кличке Заступ.

– Кому война, а тебе мать родна, – прокомментировал полицейский.

– Про мамку ты зря. Война – для всех злая мачеха.

– А как ты в город приехал? У нас теперь пропускной режим.

– Не рад встречи?

– От вопроса не ерзай.

– У вас и граница на замке. Буду я спрашивать.

– За границу ты с погранцов спрашивай. А я с тебя удостоверение участника боевых действий хочу видеть.

– С этим непонятки. «Вагнера» в Минобороны не жалуют.

– С чего вас любить, если вы против народа пошли?

– А про Попасную, да Соледар с Бахмутом народ забыл?

– Документы показывай!

– Дома бумаги.

– А шо карман оттопыривается? Куртку распахни. Медленно.

Штанько раздвинул полы военной куртки, и майор заметил во внутреннем кармане рукоять пистолета.

– Опаньки! – Мешков выдернул пистолет и рассмотрел: – «Glock 26» для скрытого ношения! Без предохранителя: выхватил-стреляй!

– Наградной.

– А где приказ о награждении?

– Не мой, командира. Он вручил мне, умирая.

– И таблички с фамилией нет.

– Не до табличек там. Видишь вагнеровскую эмблему?

Рукоять пистолета украшала круглая эмблема с перекрещенными мечами, звездой в центре и надписью по кругу: «ЧВК Вагнер. Кровь. Честь. Родина. Отвага».

– Ствол изымаю! – объявил Мешков. – Гражданским оружие не положено.

– Я уж забыл, шо такое гражданка. Ем и сплю с оружием, – равнодушно ответил Штанько.

– Там ты может и в отхожее место с гранатой, а у нас мирная жизнь.

– За мир будешь погорельцам рассказывать, у которых дома бомбанули.

– Демагогию не разводи! Какого лешего ты к матери Войтенко приперся?

– Деньги принес, которые по суду назначены.

– Отдал? И шо сидишь, людей пугаешь?

– Для порядка нужна расписка, а баба в ор ударилась.

– Документик желаешь. Оформим. Семени ногами в машину, чтобы гражданам пейзаж не портить.

Мешков отвел Штанько к «Патриоту», указал на заднее сиденье и, когда тот садился, ловко перехватил правую руку и пристегнул наручниками к держателю.

– Для порядка, – пояснил оперативник. – Жди! Поедем глянем твои документы.

Штанько кривой усмешкой проводил майора. Олег Николаевич поднялся в квартиру Войтенко, успокоил женщину, пересчитал полученные от Штанько деньги и разъяснил, какую бумагу ей требуется написать.

Пока Раиса Петровна корпела над распиской к ней заглянула знакомая, Лидия Владимировна Жабровец. Дверь гостье открыл Колесников. Взволнованная женщина бесцеремонно отстранила лейтенанта и ринулась к хозяйке.

– Рая, где моя Настена? Вчера умахнула с твоим Борькой – и нема!

– А шо, мой Борька твоей Настене не чета?

– Она девка. Шо люди скажут?

– Не знаю, шо люди, а я тебе, Лида, шепну: мой Борька колечко у меня выпросил.

– Какое колечко? – заинтересовалась Жабровец.

– Фамильное. Моей мамки, его бабушки.

Раиса Петровна подвела Лидию Владимировну к старой фотографии в рамке на стене, где благочинная невеста прижимала руку к подвенечному платью, а на ее безымянном пальце хорошо просматривалось широкое кольцо с тремя камушками по диагонали.

– Обручальное, – ахнула Лида.

– С гранатами, кристаллами любви. И дома до сих пор ни Борьки, ни колечка.

– И где ж наши детки?

– Деток делают! – подмигнула Войтенко.

– Не дури, Рая. Ты Борьке звонила?

– Телефон недоступен.

– И у моей тож. – Лидия Владимировна тяжко вздохнула: – Ну где они?

– Борька баньку в Орловке мастерил, справная получилась. Оттудова всех отселили, он банькой пользуется. А телефоны разрядились. Вот свет зараз наладят…

Жабровец покивала, успокаивая себя, но все-таки обратилась к Мешкову:

– Олег Мыколаевич, ты ж на колесах. Може заедешь в Орловку, шуганешь молодых. А то сердце шо-то…

– Настена и Борька не дети уже, объявятся, – успокоил Мешков. – Мне нынче со Штанько разбираться.

– В тюрьму его! – встрепенулась Войтенко. – Деньгами, ирод, думал задобрить. Нет!

– Раиса Петровна, бумагу написали? Забираю. А Борьке скажи, чтоб не лез на рожон со Штанько. – В дверях майор окликнул поникшего лейтенанта: – Колесников, шо застыл? За мной!

Игорь спускался по ступеням и обреченно нашептывал стихи:

– Красивая девчонка, наивный ясный взгляд. С красивою девчонкой быть каждый рядом рад.

Мешков знал, что лейтенант сочиняет в рифму, но не понимал этой блажи. Зато раскусил причину грусти молодого сотрудника.

– Игорь, ты на Настену Войтенко глаз положил?

Лейтенант продолжал бормотать рождающиеся строки:

– Красивая девчонка, открытая душа. А жизнь наносит раны, как лезвие ножа.

– Ты глаз положил, а Борька колечко предъявил и болт в придачу. Аргумент ребром! – подзадоривал старший товарищ.

– Думаете, они и правда всю ночь в бане?

– Испытывают на прочность. А ты шо мялся? Резьба не подошла? – Мешков засмеялся.

– Да ну вас!

– Я вот думаю, если блондинки не догоняют, то и блондины не поспевают, – продолжал веселиться Мешков.

Но у машины его улыбка сползла с лица. Штанько сидел там же, где майор его оставил, но руки задержанного были свободны. Более того, Штанько с показной ленцой лузгал семечки и сплевывал шелуху через опущенное стекло.

– Семки в бардачке нашукал. Угостился. С браслетами неудобно, сунул в бардачок.

– И как ты их? – задал наивный вопрос оперативник. Мишка Штанько и в юности отличался изворотливостью, оставлять ему одну руку свободной оказалось опрометчиво.

– Олег, ты обещал отвезти домой. Погнали!

– В машине не сори, – только и нашел, что сказать Мешков.

Не успел он тронуться, как слева за домами раздался звук взрыва. Штанько среагировал первым:

– Арта с юго-запада! Еще вылет.

Противно заныла городская сирена предупреждения о ракетной опасности. Голос из уличных динамиков призывал: «Внимание! Ведется обстрел города Грайгород. Спуститесь в подвал или укрытие. Повторяю…»

– Опять, – с досадой проворчал Мешков.

– А ты балакал – мирный город. – Штанько вышвырнул семечки и указал на возвышающийся над деревьями кресты: – Гони к храму!

Встревоженный Игорь Колесников готов был выскочить из машины и тараторил инструкцию:

– При ракетной опасности покиньте автомобиль и используйте для укрытия цокольные этажи близлежащих зданий!

– Или подземные переходы, – дополнил инструкцию Мешков, переключая скорости.

Колесников осел. Подземных переходов в городе не было, да и цокольных этажей поблизости не наблюдалась, а церковь вот она – рядом. Под грохот новых прилетов и уханья в ответ нашей артиллерии подъехали к краснокирпичной ограде церкви.

– За мной! – крикнул Штанько, выскакивая из машины.

Он на ходу перекрестился и резво побежал, но не ко входу в собор, а вокруг здания. Мешков едва поспевал. Майор нашел бойца ЧВК сидящим на земле спиной к алтарю. Плюхнулся рядом, обхватил колени и спросил:

– Веришь в защиту бога?

– Мы за алтарем, а лупят с запада. Собор высокий, стены толстые. Коль будет прилет, то за оградой. Нижние осколки посекут забор, а верховые нам пофиг.

Подбежавший Колесников продолжал цитировать инструкцию:

– Не подходят для укрытия стены домов. От взрывной волны сверху будут падать стекла!

Штанько рывком усадил парня к стене:

– Побачь, шо над нами.

Колесников вывернул шею. Вместо окна в декоративном проеме, заложенным кирпичами, красовался иконописный лик Николая Чудотворца. Мешков вынужден был согласиться с бывшим другом, между солидной стеной и кирпичным забором он чувствовал себя в безопасности.

Колесников подсчитывал звуки прилетов и сетовал:

– Бронник в кабинете оставил. С ним неудобно.

– Неудобно кишки в живот заправлять, заблюешь с непривычки, – пошутил Штанько.

Никто не улыбнулся.

Обстрел с украинской стороны закончился. Российские артиллеристы еще некоторое время лупили для острастки. Когда стрельба стихла, сирену тревоги сменили серены пожарных машин. Жизнь продолжала бороться со смертью.

Мишка Штанько с детства проживал в одном дворе с Олегом Мешковым. Жил он с матерью Валентиной Ильиничной. Раньше Олег часто бывал у них. Всё изменилось после суда над Михаилом.

– Здравствуйте, Валентина Ильинична. Как здоровье? – поздоровался майор, заходя в квартиру.

Женщина увидела сына между двумя полицейскими и забеспокоилась.

– Миша, тока нынче приехал и уже набедокурил?

– Мать, то друг с проверкой. Служба у него такая.

– А-а, ну проходь Олег, проходь. Ботинки сымай. Тапки где, знаешь.

В распашной двухкомнатной квартире с маленькой кухней всё было на виду. Штанько сразу показал:

– Вот мой рюкзак. Остальное мамкино.

– Поглядим. Колесников, ты по углам загляни, а я…

Олег раздвинул молнию рюкзака, вытащил одежду. Под одеждой нашел пакет с пачками купюр. Сумма выглядела внушительной, несколько миллионов рублей.

– Откуда деньги? – спросил оперативник.

– Заработал. Я почти год в штурмах. И за ранение. Месяц в госпитале в Анапе провалялся.

– Миша, ты ранен? Где? – заволновалась Валентина Ильинична.

– Цел я, мам. Руки-ноги на месте. Гляди! – Штанько хлопнул себя по груди, присел и замедленными движениями изобразил танцевальный элемент из гопака. – Помнишь, в детский ансамбль меня определила?

Мама подняла взгляд на фотографию в рамке, где восьмилетний Миша танцевал в вышитой косоворотке, и зарделась:

– Такой хорошенький был.

– Вот! Пригодилось!

Штанько продолжал танцевать, двигаясь по комнате и постепенно ускоряя темп. Олег вытащил из рюкзака медаль.

– Твоя? За шо?

– Читать разучился?

– «За взятие Соледара». ЧВК Вагнер, – прочел Мешков.

– Мне еще медаль «За отвагу» полагается.

– А документы где?

Штанько хлопал себя по груди и коленям, распаляясь в танце:

– Бумаги в кармашке, как водка в рюмашке!

Мешков раскрыл малый карман рюкзака, развернул бумаги.

– Документ о помиловании. Никогда не видел. Сфотографирую.

Штанько отплясывал вприсядку.

– Убедился? Я чист! Мы снова друзья?

Олег схватил Михаила за плечо и остановил бешенный танец:

– Ты кренделями-коленцами меня не отвлекай! Хотел срубить денег по легкому и убил девчонку, у которой ничего в жизни не было! А сейчас мне медальку подсовываешь. Героем стал? Я еще проверю!

Мешков разжал руки и обратился к Колесникову:

– Шо подозрительное нашел?

Лейтенант развел руки:

– Оружия нет.

– А мой «Glock» с концами? – поинтересовался Штанько.

– Ты же теперь гражданский. Шо так?

– Отпуск. Наш главный перегнул палку – и потерял голову.

– Ты тоже свою береги. Борьку Войтенко обходи стороной. У него на тебя аргумент ребром!

Штанько ухмыльнулся, демонстрируя, что ему ничего не страшно. Мешков прошел к двери, стал обуваться. Бывший друг помялся и позвал, глядя в пол:

– Олег, мать на стол собрала. Я хотел возвращение отметить.

– С зеркалом отмечай. В себя загляни, – хмуро посоветовал полицейский.