Читать книгу «Конкурс на тот свет» онлайн полностью📖 — Сергея Бакшеева — MyBook.
image

Глава 11. Пленник подземелья

Тихон приоткрыл тяжелые веки и сразу не смог сообразить: где он, что произошло? В голове шумело, со лба стекала вода, а перед ним стоял Николая Егорович с пустой бутылкой в руке.

Тихон с трудом перевел взгляд слева направо и сверху вниз. Тесная низкая комнатушка без окон, без дверей. Под потолком тускло светила запыленная лампочка. Что-то мешало рукам сзади. Он дернулся несколько раз и понял, что крепко связан. Тихон склонил голову и увидел, что стоит на коленях на земляном полу. Он еще раз обвел взглядом пространсво и догадался, что находится в маленьком погребе, который обычно делают в гаражах. Вон стоит несколько банок с соленьями, а справа дохлая лесенка ведет вверх к закрытому люку. Руки примотаны сзади к какой-то трубе, а перед ним высился, тяжело дышащий Николай Егорович.

– Ну, что, теперь поговорим? – пихнул он Тихона ногой. – Где Света?

Тихон не сразу въехал, о ком идет речь, а когда понял, то несказанно удивился вопросу, который уже два дня не давал ему покоя.

– Света? – пошевелил он губами, чувствуя нарастающий шум в голове. – Если бы я знал…

– Как не знаешь? Ты последний, кто был с нею!

– Я ее искал, но не нашел.

– Врешь! Ты придуривался! Ты делал вид, что ищешь ее, а сам… – Николай Егорович шумно засопел и размазал кулаком по щекам то ли пот, то ли слезы. – Откуда у тебя ее трусики?

Тихон попытался встать с колен, постепенно осознавая, чего от него добивается разъяренный, нависший над ним человек. Ужасно болела голова, левое плечо ныло, как после вывиха, ноги затекли и не слушались, а руками невозможно было опереться. В конце концов, он с трудом поднялся и почувствовал, как в онемевшие ноги колючей проволокой начала пробиваться кровь.

– Я не знаю, где ваша дочь. Ее трусы я нашел в туалете. Это может подтвердить Наташа.

– Она сказала, что накануне там ничего не было! А на следующий день, когда ты зашел один, то вдруг сразу нашел! Откуда у тебя ее белье, сволочь? – крикнул Николай Егорович. – Ты притащил их с собой! Ты снял их со Светы! С моей девочки! Говори, что ты с ней сделал?

Хотя Тихону и удалось встать с колен, он был совершенно беззащитен перед разгневанным человеком. Николай Егорович яростно тыкал донышком пустой бутылки в грудь Заколова. Он придвинулся вплотную, заслонив головой лампочку, и Тихон видел лишь темный силуэт, брызгающий слюной. Что он мог объяснить отчаявшемуся отцу пропавшей девушки?

– Я ни в чем не виноват, – твердил Тихон. – Я не имею к пропаже вашей дочери никакого отношения. Я так же, как и вы, хочу ее найти.

Николай Егорович с размаха ударил бутылкой Заколову под ребра. Потом отбросил стекляшку, и стал молотить кулаками, а в завершение двинул коленом в пах. От боли Тихон съехал на корточки. Хоть он и успел напрячь тело, и стойко перенес неумелые тычки, но от первого удара бутылкой и последнего пинка ногой он не мог защититься, и именно эти удары причинили сильнейшую боль.

Сидя на корточках, Тихон с трудом приходил в себя, ожидая дальнейших побоев. Он сжался и закрыл глаза, понимая, что самым уязвимым местом осталась незащищенная голова.

Он ждал новых ударов от обезумевшего человека, но неожиданно услышал бурные всхлипывания, переходящие в жуткий вой взрослого мужика. Тихон раскрыл глаза. Перед ним на коленях стоял плачущий Николай Егорович и умолял:

– Ну, скажи, скажи, я тебя прошу, что с ней? Если она жива, я все прощу. Где она? Может, между вами что-то было – такое, взрослое, а она испугалась и уехала? Я пойму. Может, она стыдится этого и прячется? Ты говори, рассказывай, что между вами произошло? Только не молчи.

– Я видел вашу дочь всего два раза. В общежитии, четыре дня назад, и на консультации перед первым экзаменом, – устало ответил Тихон. – Я с ней почти не разговаривал. Об ее исчезновении я узнал от Наташи. Где она, и что с ней, я не знаю.

– А трусы ее у тебя откуда?

– Я уже объяснял.

– Хватит врать! – взвился Николай Егорович. – Ты сам их подбросил в туалет! Ты первым стал болтать про сексуального маньяка, чтобы отвести от себя подозрения!

Тихон молчал, а Николай Егорович говорил все громче и громче, перешел на ругань, поднялся и со словами: «Сволочь, гад, подонок!» стал методично избивать Тихона. Он долго колошматил руками и ногами, пока не устал. Его рот шумно открывался, голова качалась в такт дыханию. Он пристально посмотрел на Тихона, убедился, что тот его понимает, и четко с расстановкой произнес:

– Если не признаешься, и ничего не расскажешь, я тебя здесь сгною!

В рот Заколову впихнули противную тряпку. Заскрипела лесенка, хлопнул люк, подвал погрузился в непроглядную тьму.

Евтушенко примостился на каменном парапете у входа в институт. Отсюда он наверняка бы заметил Тихона даже в столь оживленной толпе. Ведь друг обещал, что обязательно придет.

Народ постепенно расходился. Ушли родители, кто радостный, кто не очень. Некоторые из абитуриентов подавали апелляцию, но после ее рассмотрения быстро уходили, еще более угрюмые, чем прежде. Многие разбежались по делам, но кое-кто из абитуриентов резвился во дворе.

Прошло несколько часов. Тихона все не было. К началу консультации все вновь подтянулись в институт.

В аудитории Сашка сидел рядом с вернувшейся Наташей. Ничего нового он для себя не услышал и после окончания собрался быстро уйти, чтобы искать Тихона.

– Я останусь, спрошу кое-что у преподавателя, – сообщила Наташа.

– Только в туалет не заходи, – пошутил Евтушенко.

В общежитии Тихон не появлялся. Странно, ведь он уехал еще утром. Какие бы ни были у него дела, неужели ему не интересно узнать результат первого экзамена? Вахтерша подтвердила, что в общежитие Заколов не заходил и ключа от комнаты не брал.

Перед уходом из погреба Николай Егорович туго стянул Заколову челюсть грязной тряпкой. Скрученная ткань глубоко врезалась в открытый рот и противно пахла бензином. Густым комом поднялась тошнота, грудь сотрясали рвотные потуги.

Сдерживаться удалось недолго. Вонь душила. Несколькими бурными толчками Тихона стошнило. Тряпка мешала выходить рвоте, склизь скапливалось в горле. Чтобы не задохнуться ему приходилось сглатывать рвотную массу.

И его опять бурно тошнило.

Это продолжалось несколько раз, пока склизкая кашица не вытекла изо рта, и изможденный Тихон не привык к вонючему комку тряпки.

Он распрямил согнутые ноги и блаженно вытянулся на земляном полу. Спина привалилась к железной трубе. Дурманящий запах бензина нещадно бил в нос, от эфирных волн невозможно было увернуться. Перед глазами колыхнулась темнота. Потом все закружилось и превратилось в безликое мерцающее желтое пятно. Голова безвольно упала на грудь, сознание угасло.

Конец ознакомительного фрагмента.

1
...