Редко кто из зверей может выдержать пристальный взгляд желтых рысиных глаз. Рысь может шипеть, завывать диким мявом, дыбить холку, запугивая противника. Но холодные, безразличные глаза будут цепко, не отрываясь глядеть в мятущиеся глаза врага.

Один раз Велислав видел, как на узкой звериной тропе нос к носу столкнулись рысь и здоровенный кабан. Уступать дорогу не хотел никто. И победила рысь. Она казалось, проникла в маленькие глазки вепря, нашла слабину в его сердце, и кабан, хрюкнув, попятился. Рысь смогла овладеть его душой, сломить и подчинить ее себе.

Велислав запомнил эту встречу. И прежде всего решил выяснить, в чем слабость дикарей.

Все дело в том, что беженцы – все как один – рассказывали диковинные вещи. Бруктерам, казалось, неведомы ни боль, ни страх.

Темноликого дикаря можно было изрубить на куски, а он – продолжая сражаться – не издал бы ни стона, ни звука.

Слышался лишь хруст ломаемых костей, и жутковатый скрежет вспарываемой плоти. Бруктеры бились молча и, идя на приступ, не подбадривали себя, не испускали положенного боевого рева или воя. С их стороны несся лишь мерный рокот барабана, и порой тоскливое завывание рога.

Опять же – той жути, тех ужасов, что порой насылали на орду колдуны закатных стран, не смог бы выдержать ни один человек. Но дикари не обращали никакого внимания ни на бьющие в них молнии, ни на огненные вихри, ни на падающие сверху острые ледяные сосульки. Да и прочие колдовские чары на них не действовали. Все колдовские ухищрения пропадали впустую. Бруктеры мерным шагом шли дальше, вминая в землю побитые трупы соплеменников. А проткнутый стрелами, изрубленный, спаленный огнем дикарь все равно продолжал сражаться, глядя на противника пустыми, безжизненными глазами.

И причину этой безжизненности выяснил Велислав. Выяснил и понял, отчего живые дикари – мертвы. И поняв, сумел вернуть им и жизнь, и душу….

Ко времени, когда на закатные страны обрушилась эта небывалая напасть, Велислав вырос. Из познающего жизнь мальчика, он превратился во взрослого парня, а затем – как-то незаметно – в молодого мужчину. Велислав многому научился, многое познал. К двадцати годам он уже стал и хорошим охотником, и следопытом.

Еще с раннего возраста, с младых ногтей, Велислав выделялся средь сверстников и решительностью, и сообразительностью.

И грамота, и счет, и письмо, в общем – все то, чему обязательно учили альтидских детей, черноволосому смекалистому мальчишке давалось легко и играючи. У Велислава оставалось много времени, чтобы бродить по лесу. Уже подростком для него почти не существовало тайн, скрываемых под сумрачным лесным покровом. И в двадцать с небольшим лет Велислав уже почти ничем не уступал своим старшим собратьям: тем зрелым и опытным охотникам, которые начали лесную жизнь раньше его.

Молодой охотник, которого в ту пору еще не наградили прославленным прозванием – Старой, не мыслил, что когда-нибудь станет воином и возьмет в руки боевое оружие, но… В недолгой человеческой жизнь бывает всякое. Любой мужчина вендских лесов мог с легкостью, в одиночку, выйти на бой с лесным хозяином – мохнатым бурым бером. Охотник бился с большим сильным и проворным зверем рогатиной, или даже просто – с длинным засапожным ножом, и почти всегда выходил из этой схватки победителем. И понятно, что вести бой с вражеским воином для лесного венда было чем-то сродни битвой с бером.

Хотя, конечно, поединок с опытным противником несравним с простой охотой – будь то бой с вепрем или даже с бурым бером. Но ведь вендских мальчишек сызмальства попутно обучали владению и боевым оружием. Надо уметь вести меч так, чтобы – когда придет время – не уставала рука. Меч должен помогать воину – а не наоборот. Надо не раздумывая ловить щитом удары, оберегая тело. Опять же – каждый вид копья требовал определенного навыка, особой ухватки и сноровки. Рогатина – требует одной ухватки, легкая метательная сулица – другой. В общем – вендскую ребятню усердно попутно обучали и воинским премудростям. Ну а про непостижимую вендскую стрельбу из лука в иноземье даже слагали всевозможные сказы и легенды.

Так что шло всестороннее и исчерпывающее обучение. Ведь неизвестно, какой враг может нагрянуть, и когда. Все-таки вендские леса – пограничье. За ними идет внешний мир…

* * *

С каждым днем дикари все ближе и ближе подходили к границе Альтиды – к вендским лесам. В воздухе уже явственно ощущался запах гари. Его нес закатный ветер. Запах пожарищ не могла сбить даже легкая морось, что стояла последние дни. И вот, хмурым пасмурным утром Велислав пошел к старейшине своего рода – Словуте Хвату.

– Старейший, позволь мне тайно выйти навстречу войску бруктеров.

– Зачем тебе, Велислав? Дикари приближаются и через пару-тройку недель подойдут к окраине леса. Тут их увидишь. Еще налюбуешься… Тут же и сразимся. Вдруг, с тобой что-нибудь случится? Ты знаешь – помощь еще не пришла. Вендским родам будет не хватать тебя, сильного и ловкого воина, охотника – метко бьющего в глаз любому зверю. Ты же знаешь – нас мало. Очень мало…

– Это не пустая просьба, Словута. Еще месяц назад, когда в наших лесах появились первые беженцы, я со вниманием слушал то, что они рассказывали о бруктерах. Уже тогда я засомневался в том, что дикари в самом деле жестокие захватчики. Я так и не выяснил, что их ведет. И вот нынешней ночью, мне было видение. Я не знаю, явь ли это была, или навь… Не отвечу. Перед рассветом я вдруг почувствовал, что меня обдало теплом и любовью. Это не описать, Словута! А потом я увидел ЕЕ. Она такая, как о том говорят наши сказания. Белоснежная, пушистая. Желтые глаза мудры и проницательны. Я молчал, пораженный. Говорила она. У нее чарующий ласковый голос, он до сих пор в моей душе, Словута. – Велислав перевел дыхание: – Ночью ко мне пришла и молвила мне истину наша прародительница – наша праматерь Снежная Рысь! О чем, я не могу тебе сказать. Но она указала мне путь к победе. Скажу лишь одно, я узнал, что войско дикарей нельзя назвать войском! Его можно победить, не пролив нашей крови!

Словута, пристально, в смятении, смотря на молодого охотника, думал: «Видеть прародителей, говорить с ними! Не каждый венд этого удостаивается! Что ж – верно и вправду праматерь хочет, чтобы ее потомки выжили в грядущей бойне… Тут не скажешь – молодо-зелено. Велислав не просто так выслушивал рассказы, не с чужих слов он судит о дикарях. Путь ему указали боги. Но как же так? Какое бы войско не было – оно войско! А бруктеров тьма. Но не буду допытывать – это тайна Велислава… Эх, она ведь тоже со мной говорила, и все точь-в-точь как рассказал Велислав!..»

Вспомнив об этом, он посмотрел на хмурое небо. Когда-то оттуда к нему пришла Прародительница. И тут на миг старейшему показалось, что на сверху на него смотрят большие желтые глаза. Смотрят строго, выжидающе. Будто ждут от него чего-то. Словута глубоко вздохнул. Молодой охотник пришел не просто так. Потом, после всего как закончится эта напасть и если они останутся живы, он поговорит с Велиславом. Расскажет, как и ему в лесу довелось поговорить с прародительницей. Вслух же старейший сказал: – Верю. Знаю. Благословение богов – великая сила. И что тебя смущает, Велислав? Намекни.

– Старейший, во всех рассказах беженцев много неясного. Все они видели бруктеров только издали. И все кто видел, оказались мирными жителями. А у страха глаза велики, ты знаешь. Главное – никто! Понимаешь, Словута, никто вблизи не видел дикарей! Кроме тех ратников что полегли в битве… Средь беженцев мало мужчин, а воинов нет вообще. А ведь ты слышал – ходят упорные слухи, что бруктерами правят вестфолдинги. Они же и ведут дикарей в бой. И построение – клиньями-вепрями, и бой барабана, и гудение рога… Ведь все это повадки викингов. И вот тут мне в голову пришел главный вопрос, на который я так и не могу найти ответа. Бруктеры, с их несметным числом, легко могли бы смять вестфолдингов – сколько бы их не было и какими бы сильными воинами они были. И что же? Почему дикари им подчиняются? Отчего? Что такого делают эти вестфолдинги, чтобы сломить их волю? Вот, что я думаю, Словута. Я уверен, что за этим нашествием стоят викинги.

Глава рода, крутя седой ус, внимательно слушал молодого охотника. Уверенность и задор Велислава убеждали умудренного жизнью венда. И он знал, что слова эти идут не просто так. Они из глубины души, из вещего сна. Это чудное знание дала ему прародительница – Снежная Рысь. Велислав, меж тем, немного остыв и остудив первый пыл, теперь уже спокойно и убежденно продолжал:

– Викинги там есть и тогда возникает важный вопрос. Никто не знает, откуда эти викинги взялись. В землях вестфолдингов о них не слышали. И даже тинг, который все-таки имеет власть, не знает, из какого они фьорда, и какому ярлу подчиняются. Это я выяснил точно.

Словута заинтересованно крякнул. Молодой охотник говорил удивительные вещи.

– Ну-ну, и откуда знаешь? Что выяснил?

– Об это рассказывал борнхольмский ярл. Не так давно его драккары шли в Триград. Якобы на торг. Как и положено – остановились у стен Виннеты. Сошли на берег и против обычая пробыли на нем недолго. И хмельного они не пили. Вернее пили, но немного – не по меркам вестфолдингов. Одно это странно. Ярл собирался спуститься по нашим рекам на полудень, аж да самых границ Альтиды. Я слышал, они обсуждали – какой рекой лучше идти. И о бруктерах вполголоса говорили. Я как раз в корчме сидел, в обратный путь собирался. Видел, что и ярлу и его дружине не по себе. А ведь викингов не напугаешь: для них смерть в бою – это честь. Но и ярл, и его люди были потрясены. Мне показось – они бегут безоглядно. Куда подальше – хоть на край земли. Вестфолдинги что-то знают, но молчат. И даже странно, что бруктеры на полуночь, в Вестфолд не пошли.

Глава рода, недолго поразмыслив, принял решение.

– Да, ты прав. Никто, ничего толком не знает. Один пойдешь? Когда?

Велислав чему-то улыбнулся.

– Вечером. Я хорошо вижу в темноте, не впервой в ночь на охоту выходить. С другом пойду, с Прозором из рода Лосей. Мой одногодок. Уж он-то зрячий! Ты слышал о его даре? Прозор во тьме, как при солнце видит. На ночной тропе нет охотников ему равных! Не зря его так прозвали. Сильный, а уж ловкий! Я порой думаю, не из Лосей он, а из нашего рода. Добычу скрадывает так, что она не пискнет. И на бера ходил несколько раз. Справный охотник. Помяни мое слово, старейший! Пройдут годы, и великая слава по всей Альтиде о нем пойдет! Я это знаю!.. А действовать мы будем так. Для начала скрытно подойдем и посмотрим на воинство бруктеров ночью. Если удастся – то днем. Разнюхаем все, что возможно. Думаю, в дневном дозоре выберем место, заляжем неподалеку от их стана и переждем. Ну да нам не впервой ждать. На матерого зверя идти – в засаде сидеть. Иначе добычи не будет. Как только выясним все толком – вернемся.

– Хорошо, Велислав. Идите… Идите, и возвращайтесь! Мы вас ждем с вестями.

Ближе к вечеру, Велислав и его друг, богатырь Прозор, легким, бесшумным шагом охотников направились в стороны дымного заката…

Из дозора молодые разведчики вернулись через неделю. Уставшие, лица в разводах грязи. Пахло от вендов так, что лошадь встретившегося на пути альтидского воина запряла ушами, шарахнулась в сторону и тонко заржала. Наверно учуяла запах схожий с вонью лесного хозяина – бера. Но это был запах дикарей. Едкий, жгучий. Венды, казалось, насквозь пропитались им. Да и немудрено – Велиславу и Прозору досталось. Но лица парней сияли. Им удалось кое-что разузнать, и кое-что добыть.

За то время, что они ходили в разведку, деревенька изменилась. До того тихая и спокойная, она вдруг стала непривычно шумной и тесной. В вендские леса – на край пограничья – уже стягивались альтидские войска. Около деревни стоял передовой отряд – дружина виннетского князя Молнезара из тысячи воинов. Чуть дальше, в глубине леса, расположились воины белозерского князя, пришедшего с полуночи, и тиверского – чье княжество лежало с другой стороны вендских лесов – на полуденном восходе.

Сами же дружины тесноты не ощущали – лес велик, а они обычно стояли по городам, в детинцах. Воины наслаждались раздольем. Отряды располагались и около деревни, и в глубине леса. На лесной окраине стояли только дозоры. Кое-где на вершинах сосен парни увидели тщательно сбитые и надежно скрытые со стороны заката навесы. Там расположились вендские охотники – они наблюдали за дымами на западе: не пришло ли воинство бруктеров в движение, не надо ли бить тревогу.

В подоспевшем войске Велислав не заметил ни суетливости, ни бестолковости. Воины знали свое дело. Вон там, рядом с деревенской кузницей, к коновязи привязано несколько лошадей. После дальнего пути надо проверить, насколько крепко держаться подковы, не отлетели ли; перековать – если нужно. Конь – это главное оружие любого всадника. Без него он воин лишь наполовину.

Из трубы почерневшей и вросшей в землю старой кузницы шел густой дым. Слышался перезвон маленьких молотков, перемежаемый буханьем большого. Работы деревенскому кузнецу хватало. Впрочем, при любой дружине есть свой умелец, да не один, умеющий заделать броню, починить шлем, отковать меч, наконечники для стрел и копий, и при нужде обиходить лошадиные ноги.

В глубине леса, в разных концах, также слышались удары молота о наковальню. Кое-где в нарочно вырытых для этого ямках горели небольшие костры. Дружинники обложили их камнями, чтоб пламя не убежало, чтобы бог Земного Огня, дарующий людям тепло и радость, не вздумал подшутить над лесом, не запалил его.

Прозор и Велислав оглядели друг друга и на лица парней сами собой наплыли неудержимые улыбки.

– Сначала в баню? Ополоснемся, Велислав! Чую, дух от нас. – Прозор покрутил головой.

– Нет. Старейшинам и князьям важно узнать, что мы добыли. Потом. За мной, друг.

В большой родовой избе собрались старейшины вендских родов, а также тиверский, белозерский и виннетский князья. Средь них сидело несколько тысяцких и воевод из недалеких городов. Они поспешили впереди своих дружин, чтобы быстрее выяснить, как на этот раз будет действовать альтидское войско, посоветоваться и, по возможности, быстрее принять решение – какова будет битва, как расставлять войска.

Под взглядом воевод, князей, тысяцких молодые охотники почувствовали себя неуютно. Это не вендские старейшины – они свои. Они простые, такие же венды. Не раз встречались, а порой и охотились вместе. Особенно зимней порой, в загонной охоте, когда для успеха потребно множество людей. А вот важные люди из альтидских городов – это иное.

У живущих в лесах вендов никогда не было князей. Многочисленными родами управляли старейшины – иначе именуемые большаками. Любой лесной охотник беспрекословно подчинялся их решению, потому что старейшиной становился самый мудрый, самый уважаемый венд-охотник. Всегда, при обсуждении чего-либо, после жарких споров и предложений окончательное решение оставалось за старейшиной. Взвешивая все за и против, он принимал мудрое, и, как оказывалось впоследствии, верное решение.

Впрочем, Велислав уже как-то раз видел виннетского князя Молнезара и очень тогда удивился. Князь ходил по большому городскому торгу, покупал разные разности, и как простой человек обменивался едкими шутками с ушлыми купцами. Глаза князя сверкали, черные пряди прилипли ко лбу – в тот день изрядно припекало – и он то протягивал руку, собираясь ударить ею по руке торговца – заключить сделку, то отводил назад – сбавляя цену. Видно, что и князю Молнезару и купцам эта веселая перепалка доставляла ни с чем несравнимое удовольствие. «Надо же, князь, а ведет себя как… как… – Пораженный Велислав не мог подобрать слов. – Больно прост! Разве такие князья бывают?!» Но если честно, молодой венд и сам толком не знал, какие бывают князья. Но увиденное ему понравилось. С таким человеком, нечванливым, веселым, он – если б довелось – с удовольствием бы побеседовал. Может, Велислав так бы и поступил, если б ему не сказали, что это сам властитель виннетской крепости ходит, торгуется и покупает какую-то мелкую, но необходимую в хозяйстве вещь.

И князья, и воеводы с любопытством смотрели на молодых охотников. Словута Хват уже успел рассказать, что два венда – испросясь дозволения и получив напутствие – пошли в разведку к стойбищу дикарей. И что одному из них, Велиславу, было видение: с ним говорила праматерь – Снежная Рысь. Прародительница указала ему, что надо делать.

Переминаясь с ноги на ногу, смущаясь под взглядами стольких людей, Велислав проперхался, и, придав голосу уверенности и твердости, заговорил.

– Уважаемые! Мы подошли к стойбищу дикарей под утро. Затаились в недалекой рощице и наблюдали за их войском день, ночь и еще день. Днем плохо видно, но кое-что можно разобрать. У них над станом пыльно, да и немудрено – столько ног за день натопчут, что до полуночи туча висит. Ну а ночью мы проникли в их лагерь. Хоть и сторожко крались, но…

– Да легко это было! – забагровев, добавил Прозор. – Оказывается, ночью дикари спят как сурки. Да какое там сурки! Будто мертвые сурки!.. Будто их какая лихоманка одолела. Так вот, ночью, на охране и страже всего стойбища стоят викинги! Они там есть – это точно говорили, это не слухи! И они всем этим дикарским набегом и заправляют!