Дочь генерала

Екатерина Гусева стояла в коридоре в своей трёхкомнатной квартире на проспекте Мира. Собираясь выйти из дома, она осмотрела себя в зеркало, её любимое. Мастер умело вырезал раму для него под старину. Синее новое платье очень шло к её глазам. Да, кстати, надо бы подкрасить ресницы, подумала Катя. Роман, к которому она собиралась на свидание, и с которым вместе училась на театральном факультете, наверное, уже заждался её.

Накрасив ресницы, как их учили на «гриме», Катя бросила тушь на тумбочку, махнула пару раз по своим длинным белокурым волосам расчёской. Все, она готова на выход. Но в эту самую минуту что-то в мире изменилось. Словно режиссёр в кино махнул рукой, и статистка объявила следующий дубль. Тяжёлая бронированная дверь, словно картонная декорация, сложилась пополам от мощного взрыва. Какие-то осколки-обломки оцарапали руку Катерине, и струйка крови потекла на платье. Боли девушка не почувствовала, только очень жалко стало обновку.

А между тем в квартиру ввалились двое незнакомцев. Катя словно смотрела какой-то неудачный фильм про спецназ, не поверила происходящему.

Мужики в черных масках и серых беретах, словно два брата-близнеца, бросились к девушке. Один схватил Катю за руку, больно шлепнув другой девушку по щеке.

– Что вам нужно? Кто вы такие? Убирайтесь отсюда живо! – закричала девушка. Слезы заволокли глаза, готовые с минуту на минуту пролиться градом.

Незнакомец, не отвечая, схватил Катерину за волосы. А потом легко, словно она ничего не весила, вскинул девушку на плечо и бросился вон из квартиры.

Катя потеряла сознание, но последнее, что она то ли увидела на самом деле, то ли это воспроизвело её внутреннее зрение, был большой зал в папиной квартире, где на стенах висели его любимые охотничьи трофеи – чучела животных и красивые картины – пейзажи в дорогих золочёных рамах.

Но чего Катерина никак не могла уже видеть, так это то, что делал оставшийся в квартире второй мужчина. Он толкнул зачем-то шкаф, опрокинув его на пол. Сорвал две картины, бросил их сверху. А затем вытащил из кармана своей куртки DVD-диск и положил его на телевизор. Сделав все это, он быстрым шагом покинул квартиру, не оглядываясь.

Выбежав из подъезда, в котором на их счастье, куда-то отлучился консьерж, он сел в поджидающий его шестисотый «мерседес». Там на заднем сиденье лежала девушка. Она была без сознания, но казалось, что она крепко спала. Машина тихо тронулась и плавно выехала со двора, куда въезжал черный лимузин с тонированными стеклами.

* * *

Это вернулся домой со службы шестидесятилетний генерал Гусев. Подтянутый молодящийся мужчина с седыми волосами, с неизменным коричневым портфелем в руке и черной кожаной папкой под мышкой, он являл собой образец настоящего мужчины, ни на минуту не забывающем о делах военных, о безопасности мира.

Привычно кивнув консьержу, удивился, что того нет на месте. Иван Иванович поднялся по чисто вымытой лестнице, как всегда игнорируя лифт, к двери своей квартиры. И… не обнаружил её. На том месте, где должна была находиться бронированная махина, раскорячилось что-то похожее на почерневшее от гари, изуродованное, искореженное железо, которое ему доводилось видеть на полях сражений.

И, конечно же, доступ в квартиру был открыт. Иван Иванович, предчувствуя беду, бросил на пол папку и портфель и шагнул через порог.

Он не разрешал себе строить предположения, хотя в голову упорно лезли ужасные мысли. Генерал их гнал от себя. Где он – и где война, думал боевой офицер. Афганистан, как он внушал себе каждый день, остался в его прошлом и снах. Но что это?

На телевизоре лежал диск, словно приглашая его расставить все точки над «i», узнать самое страшное, что оборвало мирную жизнь его семьи.

На экране незнакомый высокий жилистый мужчина в чужеземном камуфляже и нерусским лицом, глядя в камеру, тщательно выговаривая слова, произносил с акцентом:

– Твоя дочь у меня, даю тебе неделю, чтобы собрать двадцать миллионов долларов и перечислить на мой счет в швейцарском банке.

Иван Иванович не успел даже что-то крикнуть в ответ, моджахед исчез с экрана. Только серая рябь мельтешила перед его глазами.

Выматерившись как следует – Гусев и сам не ожидал от себя, что помнит все эти слова, запрещенные Катей в их доме раз и навсегда, – Иван Иванович залпом выпил стакан водки.

Легче не стало, но зато он смог наконец-то проговорить:

– Хрен тебе, гнида, а не деньги.

И сразу же созрело решение. Правильное и единственно верное: бороться. Идти до конца, но Катю спасти во что бы то ни стало. Она – единственное, что было у него в этой жизни. Для чего он каждый день просыпался, шел на службу, а потом мчался домой. И это единственное у него кто-то хочет отобрать? Не выйдет, он не позволит отнять у него ещё и дочь. Жену уберечь он не смог. Её унесла странная автокатастрофа два года назад.

– Где Катя? – стучал в висках вопрос. – Кто её похитил?

Эти вопросы седой генерал прокручивал в голове всю ночь, вышагивая по квартире из угла в угол.

* * *

Ровно в девять утра зазвонил радиотелефон. Генерал схватил трубку, прижал её к уху.

– Да, я слушаю! – крикнул Иван Иванович, надеясь на чудо. А вдруг это Катя.

Но чуда не произошло. Из трубки послышалась русская речь с албанским акцентом:

– Не делай глупостей, готовь деньги. Твоя дочь у нас. Если ты хочешь увидеть её живой, переведи деньги как можно скорее. По почте получишь номер лицевого счета.

– Что с ней? – кричал генерал, сжимая правой рукой чёрный радиотелефон. – Она жива?

– Пока жива, – тот же голос ответил генералу.

– Дайте ей трубку, я хочу слышать ее голос! – потребовал генерал.

– Как только заплатишь! – услышал он грубый ответ.

– Я генерал военно-воздушных сил! – кричал генерал в притихшую трубку. – А ты… ты – афганская гнида, ты – муха на стакане, ты – блоха на расческе.

Иван Иванович с размаху стукнул кулаком по зеркалу, неудачно попавшемуся на глаза. По зеркальной поверхности поползли трещины. В их паутине генерал словно увидел отражение своей прошлой счастливой жизни, по которой «проехал» Афганистан.

Генерал продолжал кричать в трубку:

– Не нужно мне угрожать, не нужно меня пугать! И если с головы моей дочери упадет хотя бы один волосок, я раздавлю тебя как клопа, как насекомое!

Генерал готов был зашвырнуть телефон подальше, он все равно молчал безответно, словно по ту сторону никого не было. Но вдруг он услышал тоненький, почти детский плач.

– Доченька это ты? Катюша, ответь! – кричал в трубку генерал.

– Папочка, папуля, забери меня отсюда, – плакала где-то очень далеко его дочь.

– Доченька, дочурка, – голос генерала стал мягким. – Как ты себя чувствуешь? Как с тобой обращаются?

– Папочка забери меня, мне здесь очень плохо, – всхлипывала в трубку Екатерина.

– Доченька не бойся, все будет хорошо, – успокаивал дочку генерал, стараясь не разрыдаться и не перепугать Катюшу. – Я тебя обязательно скоро заберу, и никто, слышишь, никто не посмеет сделать тебе больно.

– Все, разговор окончен, – пророкотала трубка нерусским мужским голосом. – Мы свяжемся с тобой через неделю.

В трубке раздались короткие гудки – не докричаться, не остановить их безысходность.

Сердце стучало сквозь грудную клетку, готовое либо вырваться на волю, либо остановиться навсегда. Генерал вытащил из шкафа пластмассовую коробку, в которой нашарил упаковку сердечных таблеток. Проглотил сразу две и запил всё из графина безвкусной водой.

Нет, до утра он не может ждать. Надо что-то делать сейчас. Иван Иванович снова взял в руки трубку телефона, вызвал своего водителя. Через полчаса он мчался в машине, грея в кармане ладонью DVD-диск похитителей. Генерал мог рассчитывать только на помощь своего друга подполковника Дмитрия Волкова. К нему-то сейчас и летела сквозь весенний ливень генеральская машина.

* * *

Спустя час Гусев сидел в кабинете подполковника Виктора Александровича Волкова. Они сурово, по-мужски обнялись при встрече. Было понятно, случилось что-то из ряда вон выходящее, раз генерал примчался к Волкову.

Но разговор не начинали, пока не выпили по граненому стакану чёрного, как ночь, крепкого чая. С юности у них так было заведено. Под потолком медленно вращались лопасти вентилятора, гоняя по кабинету тёплый воздух. На стенах висели всё те же картины: Сталин с трубкой в руке был изображён на одной. И Чапаев с обнажённой шашкой – на другой. Словно время остановилось здесь, застыло.

Дмитрий несколько раз просмотрел диск. Ему было до слёз жалко и генерала, и его дочь. Прошлое – Афганистан – возвращается снова.

– Я хочу, чтобы ты вытащил мою дочь из этого ада, – попытался глотком чая протолкнуть комок в горле генерал. Забытая папироса «Казбек» раскрошилась в его руках.

– Это не ад, – заспорил Волков, – это намного страшнее. Афганистан.

– Я заплачу столько, сколько потребуется, – стряхнул крошки табака в бронзовую, еще советскую пепельницу генерал. – Но не им, этим шакалам, а тебе.

– Дело не в деньгах, – отхлебывая остывший чай, ответил Волков. – Там погибли десятки моих бойцов. Я больше не могу и не хочу посылать ребят на смерть.

– Это моя дочь, с трудом выговорил генерал. – Единственное, что у меня осталось в этой жизни. Только ради неё я еще живу, существую, и бьётся моё сердце.

– Я понимаю, но тот, кого ты мне показал, это Саид Всеволодович Чонишвили – грузинский террорист, эмигрировавший в Афганистан, – объяснил Волков. – Там сейчас рассадник таких убийц, прихлопнешь одного, придут десятки за него мстить.

– Ну, ты вытащишь мою дочь из этого пекла? – с надеждой спросил генерал.

– Да, я её вытащу, – вдруг согласился Волков.

– Как это будет? – охрипшим от волнения голосом вопросил генерал.

– Я и три моих лучших бойца полетим в Афганистан и найдем твою дочь, – пояснил Виктор.

– Что за бойцы?

– Вот они, – Волков вытащил из ящика стола три черно-белых фотографии.

На первой был изображен мускулистый двадцатипятилетний парень в тельняшке с автоматом в левой руке. Под левым глазом генерал заметил шрам.

– Это Шмелёв Дмитрий Владимирович, он служит по контракту пятый год, воевал в Дагестане и во Вьетнаме. В этом году собирается покинуть службу, владеет техникой рукопашного боя, и отличный стрелок, – представил заочно Волков своего бойца.

На следующем фото генерал увидел худощавого мужичка в поношенной тёмно-зелёной военной форме.

– Эльдар Ильнурович Самсонов. Сирота, рос в интернате, родители погибли в автокатастрофе, пришёл в военкомат добровольцем. Он – профессиональный снайпер, – охарактеризовал Виктор второго солдата.

На третьей фотографии красовался молодой широкоплечий человек с чёрной родинкой на правой щеке. В правой руке он держал пластиковый стакан, наполовину наполненный коричневым напитком.

– Это Максим Андреевич Плотников. Служит по контракту четвёртый год, более ста прыжков с парашютом, суровый и надежный человек, – с уважением рассказал о друге Волков.

Генерал отложил и его фотографию в сторону. И взглянул в глаза Волкова, потом опустил взгляд. И закурил новую папиросину из своей помятой пачки.

– Сделайте всё возможное и невозможное, – сказал генерал, больно сжав локоть Волкова. – Прошу тебя.

– Мы вылетаем днём. Подготовим всё необходимое и отправимся за Катей, – пообещал он Гусеву.

* * *

Солнце жарило не по-весеннему. На голубом небе не было ни облачка. Волков собрал всех троих парней с фотографий у себя в кабинете. Тем было понятно: случилось какое-то ЧП. Иначе их не вызвали бы к Волкову в пожарном порядке.

– Это Екатерина Гусева, – Волков показал парням фото девушки. – Её похитили афганские боевики.

– И наша задача – спасти её, – перебивая Волкова, с иронией сказал Дмитрий.

– Да, ты абсолютно прав, – согласился тот.

– Да почему опять мы? – смахивая пот со лба, возмутился Эльдар.

– Потому что вы – лучшие из лучших в своем деле, – рубанул воздух фразой Волков.

– И где она? – положив фото на стол, осведомился по-деловому Максим. – Куда мы отправляемся?

– В Афганистан! – поставив точку, произнёс Волков. – Я с вами, и приказы не обсуждаются.

– Да, сэр, – ответили все трое в унисон и отдали честь уважаемому всеми командиру.

* * *

Спустя всего лишь час все трое в темно-зеленых камуфляжах сидели в военном самолёте. Закрутились винты, и самолёт поднялся в воздух.

Эльдару очень хотелось курить. Он даже вытащил из кармана пачку сигарет, но поймал на себе предостерегающий взгляд Дмитрия, спрятал курево обратно. Волков смотрел в иллюминатор. Небо начало темнеть.

– Люблю я это дело, – передернул затвор «Макарова» Максим.

– А мне бы поскорей закончить всё, и домой, – повернул голову в его сторону Дмитрий.

– Мне вообще плевать, может, всю жизнь буду военным, – заявил Эльдар.

– Это почему тебе плевать? – осведомился Дмитрий.

– Потому, что я – сирота, воспитывался в интернате, – напомнил ему Эльдар.

– Приготовьтесь, скоро прыгаем, – заглянул в салон Волков.

Волков открыл шлюз. В самолёте ребята почувствовали, насколько сильный ветер их ждет.

– Готовы? – крикнул Волков.

– Да, – ответили парни хором.

Дмитрий первым покинул борт самолёта. За ним – Эльдар, потом Максим. Ветер словно стонал, трепал их форму.

– Свобода! – кувыркаясь в воздухе, крикнул Эльдар.

Максим и Дмитрий, вытянув руки в стороны, парили как орлы.

В положенное время каждый дёрнул за кольцо. Все три парашюта раскрылись.

В салоне самолёта Виктор Волков дотащил до открытого шлюза военный, со стёршейся кое-где тёмно-зелёной краской деревянный сундук, и скинул его вниз. Следом прыгнул сам.

Сундук, глотая километры, летел вниз. Волков дернул за кольцо и начал парить в небе. Приземлились в лесопосадке.

– Так, надо найти и распаковать сундук, – скручивая стропы парашюта, скомандовал Волков.

Пробираясь сквозь близко растущие деревья, все трое минут через пять нашли сундук. Он повис на дереве, зацепившись стропами парашюта, примерно в двух метрах над землёй.

Дмитрий схватился обеими руками за сучки, подтянувшись на руках, полез на дерево. Выхватил из чёрной кобуры острый армейский нож, обрезал стропы. Сундук с грохотом упал. Спрыгнувшие на землю Дмитрий и Максим взяли его за ручки и пошли. Впереди они увидели полуразрушенное двухэтажное строение. Парни зашли внутрь, словно не замечая царившую кругом разруху, поставили на бетонный пол сундук. Раскрыв его, вынули «калаши», снайперскую винтовку, пистолеты «ТТ».

* * *

– Отправимся сегодня ночью! – закуривая очередную сигарету, чуть позже распорядился Волков. – Идём втроем – я, Шмелёв и Плотников.

– А, как же я? – возмутился Эльдар.

– Во-первых, не перебивай меня, – почти рявкнул на него Волков и добавил. – А во-вторых, ты будешь нас прикрывать.

Эльдар взял в руки винтовку, прикрутил к ней глушитель и выставил её в разбитое окно здания, словно примериваясь, прицелился.

– Превосходно, – убирая винтовку в угол, оценил он результат какого-то своего эксперимента.

– Тут действуем тихо, быстро и без героизма, – вытащив из сундука карту, ткнул в место назначения Волков.

Наступила темная ночь. Как говорится, не видно ни зги. Все трое взяли всё необходимое и отправились по тропе. Эльдар вооружился винтовкой, включил прибор ночного видения. Ребят не было слышно. Они шли тихо, как учили.

– Проклятые комары, – хлопнул себя по плечу Виктор.

На четырех деревянных вышках, расположенных по углам огромного ангара, находилось по солдату. Неподалёку от ангара чернела будка охранников. На каждой вышке – яркие прожектора, которые при необходимости начинали вращаться в разные стороны. Всё это хозяйство огораживал кирпичный забор. А поверх него тянулась колючая проволока. Всё это разглядел Эльдар в снайперский прицел.

– Что ты видишь? – спросил его по рации Волков.

Эльдар подробно описал в ответ увиденное им.

– Где может быть девчонка? – выслушав отчеё, спросил Волков.

– Наверное, в ангаре, – предположил Эльдар.

– Так, слушай меня внимательно, мы выясним где девочка, а ты прикрывай нас, – распорядился командир.

– Да, понял, – согласился снайпер.

* * *

Максим сжал руки в замок, Дмитрий ступил на него и, оттолкнувшись, схватился руками за край колючей проволоки, поцарапал ладони до крови, но только поморщился. Дождавшись, когда свет прожектора с одной из вышек перестал метаться по территории, он подкрался к двери охранной будки и вошел в неё.

Тускло горел свет. За деревянным столом сидели двое мужчин в черной форме охранников. Они играли в карты.

– Не двигаться, – вытащил пистолет Дмитрий.

Оба оторвались от игры в карты и уставились на него.

– Где девочка? – спросил их Дмитрий.

– Какая еще дэвочка? – ответил вопросом мужчина азиатской внешности с акцентом.

Дмитрий нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел.

От адской боли мужчина закричал и схватился обеими руками за левую простреленную стопу.

– Я всего лишь охранник и правда не знаю, – со слезами в голосе промямлил тот.

– Тогда какой от тебя толк? – задал вопрос Дмитрий и, не дожидаясь ответа, выстрелил ему в лоб.

Второй мужчина схватился за автомат, лежавший на столе, но Дмитрий опередил его и прострелил кисть.

Второй завопил от боли.

– Может, ты мне ответишь? – спросил его Дмитрий.

– Она в ангаре! В ангаре! Только не убивай меня.

– Где в ангаре? Он большой.

– В правом углу, внизу, в яме.

– Сколько человек её охраняют?

– Пять или шесть, точно не знаю.

– Благодарю за сотрудничество.

Дмитрий развернулся и шагнул к выходу, мужчина выхватил здоровой рукой пистолет, но Дмитрий, словно предвидя это, метнул в его сторону выхваченный из-за ремня армейский нож, который полетел, рассекая воздух, и вошел по самую рукоять в горло мужчине. Из его рта фонтаном брызнула кровь, и он упал на пол.

Затем Дмитрий выглянул в дверную щель и увидел Максима, который уже перелез через забор и поднимался по ступенькам на ближайшую вышку. Ту, что стояла напротив будки. Дмитрий наблюдал за ним через дверную щель. Пара секунд, и охранник на вышке «нейтрализован».

– Как дела? – спросил Максима по рации Дмитрий.

– Порядок, я на вышке, – послышался голос Максима в рации.

Дмитрий вышел из охранной будки и бесшумно скользнул к ангару. Дверь оказалась не заперта, она заскрипела. Дмитрий замер. Через секунду из неё вышли двое азиатов с автоматами в руках.

– Домой хочу, – произнес один на языке, понятном Дмитрию. – По жене скучаю.

– А я вот на море побывал бы с радостью, – ответил второй.