Глава 3

Всё же, это была депортация, а не казнь. Вся троица из катапульты после непродолжительного беспамятства пришла в себя. Не считая ссадин и синяков, состояние каждого можно было считать удовлетворительным. Забросило нас на морской пляж из желтого песка. Прибой намыл на берег потемневшие коряги и пучки зеленых водорослей. Небо заходилось со стороны моря тучами. Густой лес, окаймляющий полосу берега, шумел под набегающими порывами влажного ветра.

– Что скажете, жертвы кораблекрушения? – Я огляделся по сторонам.

– Как мы здесь оказались? – Спросила женщина-кошка. – Я ничего не помню.

Она положила мягкую лапу себе на голову. Жест был вполне человеческим.

– Нам забросили сюда катапультой. Могли и не сюда. Я думаю, что все зависело от аэродинамики забрасываемой жертвы. Какой-нибудь бегемотик попал бы в другой мир.

– Я не понимаю. – Призналась кошка.

Я заметил, что хрящ на одном из ее острых ушек сломался. Ухо не хотело держаться прямо.

– Нас забросили в один из порталов. – Пояснил змей. – Их было очень много.

– Какой бред. Как в это поверить? – Ушки кошки безвольно опустились.

Она зачерпнула лапой песок и высыпала его. Ветер раздул его струйку.

– Как вы думаете, этот мир уже занят кем-то? – Спросил змей.

– Ты спрашиваешь про разумных существ, таких, как мы? – Я понял, что в первую очередь мне тоже интересно именно это. И почему-то, я хотел, чтобы их здесь не было. – Если это будут какие-то разумные пернатые, то нас точно определят в зоопарк.

– Или препарируют. – Пессимистически предположил змей.

– Надо уходить в лес. Мы здесь слишком на виду. – Предложила кошка.

– Что-то эта фраза отдает партизанщиной. – Мне стало смешно. Я попытался засмеяться, но мое лицо, потрепанное последними событиями, болезненно сопротивлялось этому. – Вот у нас отряд: человек, кошка и змея.

– Прошу прощения, человек, обезьяна и змея. – Поправила меня кошка.

– Вы оба неправы, человек, обезьяна и кошка. – Внес свою поправку змей.

Это было логично, каждый из нас в своем мире был человеком, доминирующей формой жизни.

– А млекопитающие, похожие на вас, вымерли у нас много миллионов лет назад. – Признался змей. – Я только реставрации видел внешнего облика и скелеты в музее.

– И что, похоже? – Поинтересовался я.

– Не совсем. На вас нет чешуи и вы другого цвета.

– Приехали. Вся эволюция коту под хвост. – Я выругался, но вдруг осекся, из-за реакции кошки. – Я хотел сказать, так необычно, что млекопитающие, более сложные организмы, чем пресмыкающиеся, вымерли раньше.

– Ничего подобного. Мы более приспосабливаемая форма жизни. Нам не требуется столько энергии, как вам для поддержания постоянной температуры тела. Ваш вид вымер с голоду, после того, как упал астероид.

– У нас все произошло с точностью до наоборот. Да и как можно быть более приспособляемым без рук?

– А как можно выжить такими неповоротливым, как вы?

– Хватит! – Кошке надоело слушать перепалку между представителями разных видов. – Сейчас оба вымрете, как лишняя ветвь эволюции.

Мы со змеем замолкли. Со стороны моря приближалась стена дождя.

– Быстрее в лес! – Предложил я и первым направился под его сень.

Змей, ловко извиваясь, полз рядом со мной, только кошка почему-то медлила.

– Давай за нами, кис-кис! – Последнее сорвалось автоматически.

– Идите, я вас догоню. – Крикнула кошка. – Мне надо…, в песочек.

– Да уж, некоторые вещи эволюции не подвластны. – Произнес я, укрывшись под деревом с широкими длинными листьями, похожими на пальмовые.

– А что она имела ввиду? – Змей не понял, про песочек.

– Это наши млекопитающие секреты. – Уклончиво ответил я, не желая распространяться перед пресмыкающимся о своей физиологии.

Громыхнул гром и сразу полил дождь. Лес зашумел под его тугими струями. Кошка забежала под дерево, полностью промокшая. Она зябко передернула всем телом, обдав нас брызгами. В воздухе запахло мокрой шерстью.

Дождь лил полчаса и кажется, совсем не собирался заканчиваться. Под наше укрытие потекли ручьи, не успевающие просачиваться в песок. Змей забрался на ствол дерева, обернулся вокруг него и замер, наслаждаясь сухостью и комфортом. Мне пришлось найти поваленный ствол и забраться на него, чтобы не намочить ноги.

– Давай тоже. – Предложил я кошке, стесняющейся занять место рядом со мной.

Она грациозно расположилась рядом, усевшись по-кошачьему. Я посмотрел на ее шерсть в мокрых сосульках и улыбнулся.

– Что? – Поинтересовалась она.

– Ничего. – На самом деле, я подумал про «мокрую киску», но мои идиомы вряд ли были бы ей понятны. Потом решил предложить ей снять одежду и просушить, но постеснялся. С одной стороны, у нее была шерсть, прикрывающая наготу, но с другой, она, как разумная женщина должна была иметь стыдливость. Почему-то я был уверен, что это качество у нее есть обязательно. – Не скажешь, у вас в домах мыши водятся?

– Мыши? – Вопрос ее удивил. – Некоторые держат, декоративных. Почему спросил?

– Ну, у нас кошки охотятся на мышей.

– Как охотятся? Как на дичь?

– Да, как на дичь. Мы, люди, держим кошек в доме, чтобы они ловили мышей…

– Замолчи! Не желаю слушать этот бред. Кошки охотятся на мышей? Какая глупость.

– Совсем не глупость. Кошки и собаки, первые животные, которых приручил человек. Уже тысячи лет…

– Ненавижу собак. Самые тупые существа.

– Ладно, я понял. Больше никаких аналогий.

Я замолчал, но меня хватило только на одну минуту. – А мокрую шёрстку вы сушите феном?

– Не знаю, что это, обычно полотенцем, а потом электрическим теплоизлучателем.

– Думаю, что это одно и то же. Скажи-ка, мы такие разные, а понимаем друг друга и живем, по ходу, одинаково.

– Мне сказали, те люди с которыми я попала в Транзабар, что это эффект такой, как только мы попадаем из нашего мира, срабатывает какая-то древняя память и мы все начинаем разговаривать на одном языке.

– Мне ничего такого не говорили. А тебе, змей, говорили что-нибудь про язык?

– Не-а. Я спал.

– Тоже мне, спящий красавец.

– Я сплю, когда надо беречь силы. Вот вы устанете, а я буду еще бодр.

– Мы уже это слышали. Ваш пресмыкающийся Дарвин, видимо, на этом всю свою теорию происхождения видов и построил. У нас говорят, труд превратил обезьяну в человека, а у вас, наверное, так говорят про сон?

– Почти. У нас есть такое понятие – осознанный отдых, состояние, когда мы сыты, устроены в бытовом смысле, то есть не испытываем никакой нужды в данный момент. В отличие от животных, в это время можем предаваться размышлениям, развивающим наши умственные способности. Много тысяч лет тому назад произошло ответвление думающего существа от недумающего.

– И о чем ты думал, пока мы считали тебя спящим?

– Каким может быть доминирующий разумный вид в этом мире.

– Придумал?

– Еще нет.

– Впервые в жизни мне хочется, чтобы это были травоядные. – Произнесла кошка. – Тупые, но добрые.

– Возможно, они нас не съедят, но могут отомстить за свой страх перед хищниками. Почему-то я уверен, что у травоядных сильно развит религиозный фанатизм. Они же стадные, им нужна какая-то идея для объединения. Для чего-то сложного, они слишком тупы. Не, я против травоядных, только если это не карликовые единороги, какающие радугой. Эти за мир. – Мне, почему-то, под понятием разумные травоядные на ум приходили только стада баранов.

– Птицы тоже не вариант, мы тут все под их вид не подходим. – Решила кошка. – Кто еще?

– Рыбы. – Едва слышно буркнул змей.

– Рыбы? – В один голос переспросили мы с кошкой.

– Не могу себе такое представить. – Призналась хищница.

– Я тоже. Никаких предпосылок у них для этого нет. – Заключил я. – Ни рук, ни речи, вообще ничего.

– Я ведь просто так сказал, для примера.

– Да, от жареной рыбки я бы не отказалась. – Кошка облизала розовым языком свою мордочку.

– Как я тебя понимаю. – Мой желудок солидарно заурчал.

– Главное, кто бы тут ни доминировал свои интеллектом, чтобы они не вели войну. – Изрек мысль меланхоличный змей.

– Точно. Когда война под раздачу попасть, раз плюнуть.

В небе, прямо над головой сильно, громыхнуло. Вся наша троица рефлекторно дернулась, а змей, так почти сполз с дерева. Мне показалось, что он хочет спрятаться под нами.

– Ты чего, грома испугался? – Спросил я.

– С детства взрывов боюсь, а тут, как раз про войну подумал. Совпало.

Гром, по-видимому, предвосхищал начало дождя и его конец. Шум дождя затих мгновенно, будто его отключили. Между деревьев, журча, к морю бежали ручьи. Их силы хватило еще на пару минут. Вода быстро впиталась в песок.

– Надо бы осмотреться? – Предложил я, пробуя носком ботинка землю.

Я подумал, что она может стать зыбкой, но дождь наоборот, уплотнил ее.

– У нас не принято ползать по мокрому. – Сообщил змей. – Через воду передаются всякие болезни, чешуя может слезть или волдыри пойти под ней. Климат у нас сухой, нет природной устойчивости.

– А сдается мне, ты вот так завуалировано просишься на ручки. – Решил я. – В тебе полцентнера. Ты же не дамская сумочка, чтобы носить тебя через плечо. Хотя…, сумочек из тебя можно было бы пошить.

– Друзья. – Подала голос кошка, пушащая лапой подсыхающую шерсть на теле. – А почему мы до сих пор не представились. Как-то неловко обращаться без имени.

– Действительно. – Согласился я. – Меня зовут Жорж. Можно добавить Землянский, потому что мой мир называется Земля, но это необязательно.

– Меня зовут Олеляу. – Последний звук она произнесла грассирующим мурлыканьем.

– Я так и думал, что имя у тебя будет звучать по-кошачьи. – Признался я. – Вот у меня кошка была… – Я натолкнулся на немигающий взгляд желтых глаз. – Прости. У меня о ней только хорошие воспоминания остались.

– А меня зовут Аанташшш. – Змей учтиво кивнул головой, совсем по-человечески.

– Анташ – монтаж. Легко запомнить. Очень приятно. Вот мы и перезнакомились. Жорж, Оля и Антошка.

– Нет, если хочешь кратко, то лучше произносить второй слог, Ляу. Оле – это моя бабушка. Широких ей веток в вечном лесу.

– Ага, Ляу, так Ляу, почти что мяу.

– А меня зови Антош. То имя, которое ты произнес, режет слух.

– Ладно, Жорж никому не режет?

Антош и Ляу ответили, что не режет.

– Ну, банда нетрадиционной эволюционной ориентации, хватит сидеть на одном месте, пора бы и осмотреться, что за «Последний герой» нам устроили гостеприимные власти Транзабара. Вы, кстати, не против, если командовать парадом буду я? – Я хлопнул в ладоши и замер, ожидая реакции коллектива.

– Кто из нас командир, покажет чрезвычайная ситуация. – Ляу дала понять, что мой авторитет еще не признан.

– Это справедливо. – Согласился с ней змей Антош.

– Ладно, я не настаиваю. Пусть это произойдет естественным образом. Как пойдем, через лес или по берегу?

– По берегу. – Выбрала кошка.

– Это разумно. – Кажется, Антош склонялся к лидерству кошки.

– Вот и ползи сам, подкаблучник.

– А ты хотел продираться через лес? – Поинтересовалась Ляу.

– Нет, я тоже хотел по берегу.

Мы вышли на песок. Течением вынесло много разного хлама из леса, поломанных ветвей, старых коряг и даже кустарниковых колючек, ощетинившихся искрящимися капельками воды на концах иголок, выглядящими как яд на жвалах тарантула. Антош быстро извозился в мокром песке и мусоре и стал похож на грязный пожарный шланг. Его немигающие глаза выражали нечеловеческое страдание. В отличие от нас с кошкой его чешуя была ему и одеждой. Я представил себя, ползущего в свадебном фраке, и мне стало жалко змея.

– Антош, давай отряхнись, чтобы я взял тебя на ручки.

– Не знаю, право, Жорж, я ведь такой тяжелый.

Однако он остановился, вытянулся почти на метр над землей и замер, ожидая, когда его почистят. Ляу, ловкими кошачьими лапками, очистила змея от налипшего на него песка и мусора. Антош даже закрыл глаза, прибалдев от ее манипуляций.

– Антош, а у вас одежды в принципе не бывает? – Спросил я.

– Нет. Не вижу практической пользы. Она же сотрется вмиг.

– Верно. Да и стыдится вам нечего. Ничего выдающегося кроме головы, у вас нет.

– Тебе это кажется необычным? Представь, каково мне видеть ваше несуразные тела, лишенные геометрической рациональности. Природа будто забыла, как создавать красоту и сделала вас.

– Ты, того, полегче, мы с Ляу находим себя очень даже привлекательными. А будешь болтать, пойдешь ножками. – Я хохотнул над этим сравнением. – А хаять того, кто тебя тащит на себе, могут только паразиты.

– Извините, просто у нас считается нормальным говорить, что думаешь.

– У нас тоже, но еще более нормальным считается умение держать язык, особенно раздвоенный, за зубами.

– Мальчики, не ссорьтесь. Смотрите, там что-то из воды показалось. – Ляу направила мохнатый пальчик в сторону моря.

Волнистая водная поверхность надулась двумя пузырями. Что-то поднималось из глубины вод.

– В лес, живо! – Крикнул я и первым ринулся под его зеленую крышу.

Кошка по полпути играючи обошла меняя. Даже на двух ногах, она умудрялась бежать очень упруго и грациозно. Усейн Болт на моем месте уже задумался бы о том, чтобы закончить свою карьеру.

– Ух, ты! Ничего себе! – Антош смотрел мне за спину.

Меня терзало любопытство, увидеть то, что так впечатлило его, но страх и приобретенный за последние дни опыт, пересилил это чувство. Оставшись без сил, я рухнул в мокрые кусты на опушке леса.

– Жорж, смотри. – Ляу, забравшись на короткий ствол пальмы, смотрела с него за подъемом большого и странного «нечто».

Я бы назвал непонятное сооружение летающей подводной лодкой, подвешенной на воздушных шарах. Продолговатый корпус, напоминающий кашалота, висел на стропах, прикрепленных к двум воздушным шарам. Здорово отличали ее от земной подводной лодки, помимо шаров, огромные винты, на носу и корме. Прямо у нас на глазах они пришли в движение, и конструкция двинулась по воздуху. Она прошла над нами, окатив морской водой, стекающей с шаров и корпуса.

– Значит, мы все-таки здесь не одни. – Произнес я очевидную мысль. – Хотелось бы понять, какая из сред для них родная, вода или воздух? У вас есть подводные лодки на воздушных шарах? – спросил я у Ляу, потому что у змея вряд ли были подобные устройства.

– А зачем их вообще опускать под воду? – Вопросом на вопрос ответила кошка.

– Ясно.

– А я бы сказал, что для тех, кто управляет этим устройством, родной стихией является вода. Шары с газом необходимы им для подъема из воды в воздух. Те, кто живут на суше, стали бы так делать?

В моем мире такого точно не было, но при всем многообразии вариантов миров возможны были любые неочевидные решения.

– Предлагаю двинуться вглубь суши, пошпионить за местными. Если нам придется доживать свои дни в этом мире, который на первый взгляд не так уж и плох, чем раньше мы будем знать о нем все, тем лучше.

Я приглядел на земле сломанный ствол дерева. Укоротил его, обломал ветки, превратив в первобытную дубину.

– Я готов к встрече с неизвестным, а вы?

Мои товарищи по несчастью растерянно смотрели на меня. Кажется, у них были совсем другие планы по адаптации к здешним условиям.

– Я умею мимикрировать под окружающую среду. – Признался змей.

Он обернулся вокруг коричневого ствола дерева и в течение нескольких секунд сменил зеленый оттенок на коричневый.

– А я, в случае опасности, смогу быстро взобраться на дерево. – Ляу по-кошачьи, всеми четырьмя конечностями вцепилась в дерево и ловко забралась под самую крону. – Мы живем на деревьях, которые выращиваем сами для себя.

– Так, значит, пока вы будете прятаться, воевать с опасностью придется мне. Я не умею быстро лазить по деревьям, не умею менять цвет.

– У тебя дубина. – Напомнил Антош.

– Спасибо, но я хотел бы, чтобы она была у каждого из вас.

– Мне будет неудобно с ней ползти. – Признался змей.

– А я женщина, мне не пристало махать оружием.

– А в моем мире львицы охотятся, а львы лежат под деревом. – На меня вдруг накатило раздражение.

– А в моем мире, макаки прыгают с ветки на ветку. – Ответила на это Ляу.

– Я не макака.

– А я не львица, я человек.

Мне захотелось возразить в запале, но хватило ума замолчать. Как трудно было избавиться от стереотипов.

– Хорошо, жизнь сама расставит все по местам. Идемте вперед.

Змей бодро сполз с дерева и направился ко мне.