Глава 2

Мы вырвались из цепких лап гравитации Луны, истратив половину заряда. Трой поиграл реактивными струями для выравнивания курса, и дальше мы шли только на полученной инерции. Приборы показывали приличную скорость, но в течение долгого времени создавалось ощущение, что мы зависли на месте, а потом Земля начала стремительно приближаться.

Наш «комод» зафиксировал все спутники и мусор, вращающиеся вокруг планеты, и услужливо обходил их. Мы пролетели мимо космической станции и легли на орбиту, чтобы немного сбавить ускорение и хорошенько прицелиться, прежде чем войти в плотные слои атмосферы.

– Как много синего, – заметила Киана. – Это всё вода?

– Конечно. Это океаны. В настоящий момент мы пролетаем над Тихим, самым большим.

– А ты плавал в океане? – спросила она.

– Нет. Почему-то не ставил себе такой задачи, – честно признался я. – Пока я жил на Земле, понятия не имел о том, что за её пределами вообще существует жизнь. Мои устремления были такими же ограниченными. Теперь для меня Земля не место, где надо работать, а потом умереть, а ещё одно, где можно прожить интересно.

– Я бы хотела жить рядом с океаном, – не унималась Киана. – Это же столько чистой воды.

– Не боишься, что дикари тебя посадят на копья или утащит в воду дикий зверь? – поддела её Айрис.

– Ну, видно будет, отсюда планета выглядит очень располагающей к жизни.

Вскоре картинка сменилась воронкой циклона, закрывшей большую часть Европы.

– Там сейчас дождь, – пояснил я. – И ветер, сбивающий с ног. Стихия.

– После Джанбоба любая стихия покажется детской шалостью, а то и желанным явлением, – заметила Камила. – Я, к примеру, никогда не была под настоящими атмосферными осадками. А ты, Апанасий?

– Только в школе, на уроке естествознания, через нейроинтерфейс.

– Гарантирую вам, что вы испытаете у нас все стихии на себе – и дождь, и снег, и ветер, и зной, – пообещал я.

– Так, скорость упала до минимальной. Давайте координаты и забирайтесь в капсулы, – попросил Трой.

– А какие координаты? – засуетился я.

– В градусах, разумеется. До четвёртого знака после запятой, – пояснил Трой.

– Да я без понятия, на каком градусе я жил. Могу только пальцем показать, когда пролетать будем.

– Почему пальцем? Зачем на тебя Джанбоб столько денег потратил, чтобы ты на глаз мог любую фигуру рассчитать? – напомнил о моих дополненных способностях Трой.

– Точно, забыл уже. Итак, чтобы приземлиться где надо, следует создать точку отсчёта. Верно?

– Верно. Нам нужен нулевой меридиан и географический полюс, и всё. С полюсом проще, аппарат сам может его определить, но с нулевым меридианом сложнее, его следует отметить вручную.

– Так давай сделаем его прямо сейчас, – предложил я. – А за один оборот разберёмся, куда высаживаться.

Трой ткнул пальцем в голографическую картинку, обозначив от этого места начало отсчёта. Она начала закрашиваться сплошным красным полем, значения угла при этом росли. Мы облетели планету и вскоре зашли над Россией со стороны Сахалина. Миновали огромные таёжные леса, прорезанные могучими венами сибирских рек, Западно-Сибирскую равнину с её изумрудными низменностями, Уральские горы. Мой внутренний аудитор спокойно высчитывал градусы, даже не глядя на их значения на экране.

И вот прямо подо мной медленно проплыли непривычные с такого ракурса ландшафты, благо я знал, как они выглядят, утоляя любопытство в интернете. Я назвал координаты Трою.

– Итак, занимайте места в своих капсулах. Через десять минут начинаем постепенное снижение. Как долго выдержит этот гроб, я не знаю, поэтому будем надеяться, что не раньше, чем выпустит нас наружу.

Мы начали забираться в свои спасательные «гробики». Я обнял Айрис, прежде чем улечься в капсулу.

– Что ты чувствовала, когда первый раз падала на Землю? – спросил я у неё.

– Страх неопределённости и слабую надежду изменить жизнь.

– А сейчас?

– Счастье, – коротко ответила она. – До встречи на Земле.

– До встречи.

Я забрался внутрь и закрылся наглухо. Крышка прямо на моих глазах спаялась с краями. Тело зафиксировалось в тисках неведомой силы. К вискам прилепились присоски, отключившие меня от реальности. До слуха едва доносились наружные шумы. Только когда «комод» стал разваливаться, я почувствовал вибрации, гул и несколько взрывов. А потом меня мелко затрясло. Я понял, что падаю, и даже немного запаниковал, но капсула быстро ввела мне какой-то препарат, и я снова обрёл спокойствие.

Момент приземления показался мне слишком жёстким. Наконец мы замерли. Капсула каким-то образом сообщила мне, что выходить пока рано, чтобы не обжечься о её раскалённую поверхность, а сама добавила мне веществ, которые нейтрализовали моё овощное состояние. Спустя минут пять я сдвинул крышку и выбрался из капсулы. Не могу сказать, что это было просто. Земная гравитация показалась мне чудовищной. Ноги так и норовили подкоситься в коленках. Я нуждался в адаптации живых мышц и спирте для двигателя.

От капсулы в земле остался след метров в пятьдесят длиной, глубиной до колена. При всех неземных технологиях можно было придумать более удачный способ приземления. Когда поверхность капсулы остыла до приемлемой температуры, я вынул её из канавы, сложил до размера маленького чемодана и взял в руки. Пора было отправляться на поиски остальных членов отряда.

Кажется, моё эффектное приземление осталось незамеченным. Куда ни глянь, ни одного человека, ни дороги, только поля. Я решил выбрать самую высокую точку, с высоты которой можно было своим модифицированным орлиным взором разглядеть места падения остальных напарников. Спасибо геодезистам, они пометили такую высоту железной конструкцией. К ней я и направился, чертыхаясь из-за ослабших мышц, но всё равно с упоением вдыхая знойный летний воздух, наполненный ароматом трав и время от времени роняя слёзы себе под ноги, умиляясь летающим вокруг меня насекомым.

– Гордей! Горде-э-эй! – услышал я знакомый бас. Огляделся и увидел бегущего в мою сторону Апанасия. Как его килограммам было тяжело это делать! Он бежал со скоростью и грацией улитки, перетекая массой с места на место. Я остановился и, пользуясь случаем, сел в траву, чтобы передохнуть. Апанасий подбежал ко мне, блестя потом.

– Ох, какое тут притяжение, – выдохнул он и без сил упал рядом.

– Притяжение тут и вправду невероятное, – согласился я. – Кто однажды побывал не Земле, больше не сможет покинуть её навсегда.

– Я не о том.

– Да понял я, о чём ты. Никого больше не видел?

– Нет. Испугался, что остался один, потом смотрю, ты идёшь.

– Я иду вон к той штуковине, – указал я на тёмную пирамидку тригопункта. – Она находится выше остального ландшафта. Оттуда будет удобнее всего искать наших друзей.

– Только бы с Камилой ничего не случилось, – взволнованно произнёс здоровяк.

– Ни с кем ничего не случится. Капсула рассчитана на большие нагрузки, – успокоил его я.

– Ох, хотелось бы верить. – Апанасий вытер лицо от пота. – Спирта бы глоток, чтобы двигатель заработал.

– Соберёмся вместе, придумаем, как его раздобыть. Поднимайся, пока наши друзья не разбежались кто куда.

Апанасий, страдая, поднялся на ноги, стоя на них, как человек, который только что бросил костыли. Я держался не намного лучше. Наверное, если бы меня видели со стороны, то решили, что я иду на протезах.

– Голова кружится, – пожаловался Апанасий. – Нет потолка над головой, непривычно.

– Я тебя понимаю, – согласился я с ним. – Тут и у меня начала голова кружиться, как у домашнего кота. Была бы машина рядом, забрался бы под неё. Это пройдёт скоро… надеюсь. А может, это от избытка кислорода? Как тебе воздух родного дома?

– Пахнет замечательно. – Апанасий громко вдохнул. – Своеобразно, конечно, но замечательно. Непривычно, что солнце ярко светит, глаза не открыть полностью, и печёт. Уф, жарища.

Мы прошли метров триста и присели отдохнуть. Я покричал в разные стороны света имя жены. Никто не откликнулся. Разлёт с орбиты каждой капсулы мог составить километры или даже десятки. Может быть, только нам с Апанасием так повезло свалиться рядом. Мой напарник посмотрел за мою спину.

– Там транспорт какой-то прямо по земле катится.

Я развернулся. Поднимая столб пыли. по накатанной колее между полями ехал старый зелёный пикап. Дорога, которую он выбрал, вела только к нам. Машина, старый советский ИЖ с хромированной решёткой радиатора и проржавевшими насквозь крыльями остановился возле нас, окатив облаком пыли.

– Тьфу, тьфу. – Я разогнал рукой пыль.

Громко хлопнув несколько раз дверью, из неё выбрался немолодой усатый дядька и направился к нам.

– Вы чего по нашим полям шаритесь? – строго спросил он.

– В смысле шаримся? – не менее строго ответил я ему вопросом на вопрос.

– Эти поля нашего предприятия.

– Так, стоп, мужик. Во-первых, ты кто? Во-вторых, мы идём по дороге, а не по полям. В-третьих, уважительное общение с незнакомыми людьми ещё никто не отменял.

– А это кто оставил на пара́х такую канаву после себя? – Он указал рукой в ту сторону, в которой я подобрал Апанасия.

– Без понятия. У вас тут вообще странные дела творятся. Какие-то штуки падают с неба, – на всякий случай произнёс я, чтобы увидеть реакцию мужчины.

– И вы это видели? – спросил он.

– Видели. А что, у вас часто такое случается?

– Не было никогда. А сегодня прямо кучно пошло. Я агроном, выехал на поля, встал отлить на рожь, голову поднимаю – ё-моё, огнём небо прочертило, а потом какие-то штуки сверху полетели и бум, бум, упали. Я поехал посмотреть, и вот след на парах остался, как будто здоровым однокорпусным плугом прошлись. А вы тут что делаете? – спросил он подозрительно.

– У нас квест, идёт к той вышке, там следующее задание спрятано, – соврал я.

– Ясно, городские, как всегда с прибабахом. Предложил бы подвезти, но вдвоём вы в кабину не влезете, а в кузове наглотаетесь пыли.

– Очень жаль. А куда упали остальные штуки, не видели? – спросил я.

– Туда, – указал он за холм. – Штуки три или четыре.

– Четыре, – поправил его я.

– Наверное, я не успел посчита… а вы тоже видели? – Агроном подозрительно посмотрел на нас. – А их всего шесть было как будто. Вас двое и тех… четыре. Ладно, мне надо спешить, работа.

Он заскочил в салон и рванул с места, наяривая на ходу не желающей закрываться дверкой. Нас снова окатило пылью.

– Одно радует, что пыль эта экологически чистая. – Я сплюнул захрустевший на зубах песок.

– Мне кажется, я его немного напугал, – решил Апанасий.

– Немного, – усмехнулся я. – Как он удивится, когда его встретят остальные наши, как раз четверо. Что он будет думать о том, что видел? Решит, что мы космические засланцы или вражеские засранцы? Надо поспешить, пока агронома не свели с ума.

Мы дошли до вершины холма, на которой стоял тригопункт. Отсюда открывался хороший панорамный вид на многие километры до горизонта. Я посмотрел соколиным взором на округу и вскоре разглядел одиноко бредущую фигуру. Апанасий радостно узнал в ней свою Камилу и завопил с вершины, как слон в брачный период. Камила услышала его и сменила направление.