Глава 2

Когда-то мир был несерьёзным, и родившийся в нем новый человек знал, что жизнь вокруг него просто придумана, и здесь она такая, а там может быть другой, и он принимал её в любых проявлениях. Мир мог трансформироваться в любые причудливые формы, иметь разные правила, но человек знал, что такое возможно, и с удовольствием втягивался в несерьёзную игру познания мира. Но однажды мы согласились, что всё происходящее с нами всерьёз. Сразу после этого изменилось всё. Свобода восприятия спряталась за жёсткими правилами существования мира. Появился страх поступить не так, как нужно, хотя в несерьёзном мире вообще не было понятия «как нужно» и «как не нужно». Серьёзный мир стал чужим, и мы, чтобы скорее миновать его, решили, что спокойнее всего будет пробежать его от начала и до конца.

Степан взобрался на конёк крыши, прикрыл глаза ладонью и посмотрел по сторонам.

– Ну, что видишь? – нетерпеливо поинтересовался Анатолий, выбежавший следом.

Степан хотел ему ответить, но не знал, с чего начать. Его самые смелые представления об этом мире подтверждались. С высоты крыши было отчетливо видно, что горизонт находится неестественно далеко, просто растворяется в дымке за границей возможностей его зрения. И так во все стороны, будто они очутились на плоской Земле. Посёлок, как оказалось, не бесконечен. Он лежал на поверхности огромным квадратом пёстрого лоскутного одеяла из разноцветных крыш и зелёных деревьев, расчерченных ровными линиями улиц. За посёлком зеленели поля, синели тонкие полосы рек и чаши озёр. Но они находились так неестественно далеко, что могли оказаться обычным миражом нагретого воздуха. Причин или последствий землетрясения, ради которых забрался на крышу, Степан так и не увидел.

– Поднимайся сюда, – пригласил он Анатолия, чтобы не объяснять увиденное.

Анатолий, кряхтя, забрался на крышу. Он так неловко лез, что Степану пришлось помочь ему.

– С детства высоты боюсь, – признался мужчина. – Да и форму уже давно потерял.

Он уселся на конёк, свесив ноги по обе стороны крыши. Посмотрел по сторонам и, впечатлённый увиденным, замер.

– Похоже на кошмарный сон? – поинтересовался Степан.

– На бред похоже.

Они просидели наверху около получаса, пытаясь понять, куда их занесло. Из дома вышли обеспокоенные их отсутствием женщины. Дом вдруг снова мелко затрясся. Степан осмотрел все стороны, но не увидел ничего подозрительного. Ему и так стало понятно, что если это настоящее землетрясение, то ничего не увидишь. Напуганный Анатолий панически кинулся с крыши, потерял опору, упал и покатился вниз. Степан бросился ему помогать, но не успел и чуть сам не навернулся. Мужчина шмякнулся со второго этажа под женские крики.

Ольга и Соня бросились ему на помощь. Настя, наоборот, побежала домой и к тому времени, когда Степан уже спускался с лестницы, выбежала с аптечкой.

– Кажется, я сломал ногу! – вопил Анатолий, катаясь от боли по траве.

Настя сняла с него обувь под его возмущённые крики и осмотрела ногу.

– Хруст был? – уточнила она.

– Какой хруст? – чуть не плача, переспросил пострадавший. – Я весь хрустнул, когда о землю ударился.

– Перелом кости обычно слышно.

– Ничего я не слышал. Как больно! – он засучил ногами, как жук, перевернувшийся на спину.

Настя вынула из аптечки гипотермический пакет и активировала его, раздавив в руках.

– Степан, подержи ему больную ногу, я приложу и примотаю пакет, – попросила она.

Степан охотно кинулся помогать.

– Куда вы? Зачем? Ой-о-ой, больно! – Анатолий попытался помешать, но Степан мёртвой хваткой вцепился в его ногу.

Настя профессионально приложила и примотала пакет.

– Через час снимем и сделаем тугую повязку. Нет у вас никакого перелома, только растяжение связок. Через неделю и думать забудете.

– Это точно? – переспросил страдальческим голосом мужчина.

– Абсолютно. Полежите здесь, пока не наложу повязку.

Прошло ещё примерно около получаса, и снова тряхнуло, будто бы даже сильнее. Яблони в саду затрясли листвой и уронили яблоки.

– В доме находиться опасно, – решил Степан. – Я пойду вынесу все продукты, пока их не привалило.

– А в баню-то можно? – спросила Ольга. – Она маленькая, не завалится.

Степан посмотрел на строение, хотя понятия не имел, как определить, какой уровень землетрясения оно выдержит.

– Я не знаю, на свой страх и риск, – отвертелся он от принятия решения.

– Была не была, затоплю, а то вдруг в рай немытыми не принимают, – заявила Соня.

– В аптечке таблетки обезболивающие есть? – умирающим голосом спросил Анатолий.

Настя поискала, перевернув несколько раз лекарства.

– Только аспирин.

– Это не поможет, тем более от него у меня понос. В моём положении страдать обоими недугами сразу не хочется. Я видел, в холодильнике стояла бутылка водки.

– Я принесу, – пообещал Степан и убежал в дом.

В то время, когда он ступил на крыльцо, донеслись раскаты грома. Они очень странно совпадали с землетрясениями, запаздывая на одно и то же время, наводя на мысли, что гром – это ударная волна. Выходило, что причиной землетрясения являлись какие-то взрывы. Степан решил оставить размышления при себе. Забежал в дом не разуваясь, вынул из холодильника бутылку водки, прихватил продукты и, когда выходил, увидел на улице ещё нескольких человек. По их реакции на окружающее он понял, что они такие же случайные люди, попавшие сюда по непонятной прихоти судьбы.

– На улице люди, – сообщил он Насте.

– Местные?

Степан отрицательно покачал головой.

– Пусть идут дальше. Нам что, всех тащить в свою компанию? – решительно заявила Настя. – Тут домов всем хватит.

Анатолий взял бутылку и сделал три приличных глотка прямо из горлышка.

– А если они что-то знают? – спросил он. – Хотелось бы определенности.

– На вид такие же бедолаги, как и мы. Ладно, пойду узнаю, будет обидно, если мы сознательно проигнорируем важную информацию. – Степан направился к воротам.

– Осторожнее! – крикнула в спину Настя.

– Хорошо, – пообещал он.

На всякий случай поднял с клумбы заострённый совок для пересадки рассады и сунул за спину. Как только Степан показался из ворот, народ тут же ринулся к нему, немного испугав своей напористостью. Их было семеро.

– Вы местный? Скажите, где мы? Как выбраться из этого посёлка? Где все машины? Почему так трясёт? – затараторили люди.

– Нет, я не местный, – признался Степан. – Сам оказался здесь этой ночью. Ничего пока не знаю, кроме того, что все дома и магазины открыты. Можно заходить в любой и брать что угодно, но из-за землетрясения в них лучше не задерживаться.

– Да какое это землетрясение, – произнёс усатый мужчина, похожий на узбека. – Это как тряска от проехавшего мимо дома трактора. Ничего не будет. Где здесь вокзал?

– Я не знаю. Не уверен, что он здесь есть.

– Так не бывает, чтобы такой огромный посёлок и без вокзала, – возмутился узбек. – Откуда позвонить можно?

– Без понятия. Я же говорю, сам тут недавно.

– Э-эх, ну и люди пошли, ничего не знают. – Узбек отделился от компании и пошёл один.

Степан увидел, что на улице появились ещё несколько человек. Он насчитал пятнадцать в обе стороны. И все они спешили сюда, увидев, что здесь стала собираться компания.

– Вы это, займите любой свободный двор, – предложил он компании. – У нас уже полно народу, мест свободных нет.

– Послушай, парень, но вокруг творится что-то неладное, – заявил пожилой мужчина в майке, заправленной в брюки. – У меня такое ощущение, что мы попали под карантин. Местных вывезли, а нас завезли, как подопытных кроликов. Усыпили, не как собак, конечно, не летально, и завезли сюда. Вирус на нас проверить или радиацию.

– Как-то радикально, – не согласился Степан. – У меня нет ответа и особого желания разбираться в этом. Я пошёл.

Он хлопнул калиткой и закрыл за собой на засов. С улицы донеслись возмущённые голоса. Люди были раздосадованы, что им не дали ответ, не успокоили и не назвали конкретные сроки, когда всё закончится. Степан и сам желал знать, когда этот мир свернётся воронкой, исчезнет в его воображении и вывернется с другой стороны реальности привычной картинкой знакомого мира. Пусть и на больничной койке, с сотрясением мозга, но только там, где он ко всему привык.

Степан вернулся в сад. Пьяный зам начальника банка уже сопел, лёжа в тени на земле прямо в дорогом костюме. Больная нога с повязкой и задранной до колена штаниной покоилась на заботливо подставленном пеньке. Рядом лежала пустая бутылка водки. Соня и Ольга сидели у бани. Из трубы с хорошей тягой поднимался дым. Настя сидела на клубничной грядке на коленках, заглядывая под кусты.

– Что узнал? – спросила она.

– Ничего. Они сами хотят, чтобы им рассказали, что здесь происходит. Народу постепенно прибавляется. Тут семеро и по улице пятнадцать. Наверняка и на других улицах тоже люди есть. Учитывая размеры посёлка, можно предположить, что счёт может идти на тысячи таких несчастных, как мы, – поделился Степан.

– Ой, несчастный, иди сюда, клубничкой угощу, – Настя показала пригоршню красных ягод.

Степан подошёл. Она пересыпала ему в руки лакомство.

– Спасибо, – поблагодарил Степан.

– Как говорят мои многочисленные ухажёры, в спасибо не засунешь, – выдала Настя скабрезную шутку и вульгарно рассмеялась.

Степан даже покраснел от такой неожиданно похабной шутки.

– Да ладно, расслабься, – махнула Настя рукой.

Соня и Ольга зашушукались меж собой, явно перемывая Насте косточки. Её они не приняли в свою компанию, сразу разглядев стервозную сущность. Насте вообще с такой внешностью и характером на подруг не должно было везти. С её умением использовать мужчин ни одна подруга не чувствовала бы себя спокойной. Соня и Ольга подсознательно ощутили это и заняли прохладно-нейтральную позицию, хотя им и некого делить.

– Пойду сниму пакет с ноги Толика, – Настя закинула несколько ягод в рот и направилась к больному.

– Ты так ловко наложила повязку. Ты медик? – поинтересовался Степан, увязавшись следом.

– Медик. Я окончила колледж и работала в скорой, пока не поняла, что такой заработок меня не устраивает.

– А тебе бы пошел белый халат и стетоскоп на шее.

– Ох, уже стереотипные мужские эротические фантазии.

– Это не эротическая фантазия. Я представил тебя в кабинете, осматривающей пациентов.

– Ха-ха, или ты знатный врун, Степан, или я ничего не понимаю в мужчинах. – Настя присела возле ноги храпящего Анатолия.

– Мне кажется, мы с тобой представители параллельных миров, которые в реальной жизни никогда не соприкасаются. Я точно не представлял для тебя интереса, а ты бы мне казалась нарциссичной дурой, помешанной на деньгах.

– Вот спасибо за дуру. – Настя размотала повязку и выбросила нагревшийся пакет.

На ноге мужчины появилось незначительное посинение и припухлость, но это точно не походило на перелом. Настя взяла эластичный бинт и принялась заматывать ступню и лодыжку. Анатолий пытался возмущаться сквозь сон, но не активно. Кажется, он прилично перебрал.

– Готово, – Настя осмотрела повязку. – Тень уходит, как бы не обгорел под солнцем. Давай отнесём его в беседку.

– Давай. Я бы ему ещё и стакан воды рядом поставил.

Степан подхватил мужчину под руки, а Настя под колени, и они понесли его нелёгкое расслабленное тело в сторону деревянной беседки, прикрытой москитной сеткой со всех сторон. Анатолий что-то бубнил, тяжко дышал и пытался возмущаться. Степан чуть не упал, споткнувшись о плитку, которой была выложена дорожка перед беседкой.

– Хватит с него травмы ноги, – посмеялась Настя. – Сразу видно, мужик геморройный, к нему все проблемы цепляться будут.

Уложили его на пол, под круглый стол, надёжно закрыв от солнца, а больную ногу устроили на ножки перевёрнутого табурета. Удивительно, но в этом странном мире не было насекомых. Для спокойного сна Анатолия это большой плюс. Степан вышел из беседки и долго смотрел по сторонам.

– Что? – спросила Настя.

– Птиц тоже нет, – задумчиво произнёс он. – А если нет насекомых и птиц, то, стало быть, этот мир создан ненадолго.

– Не фантазируй. – Настя не любила объяснений, глубину которых не понимала.

– А как же размышлять, если не фантазировать? Всё рождается из фантазии. Смотри, мы очутились внутри привычного нам места, как бы созданного людьми. И кроме людей здесь никого нет: ни кошек, ни собак, ни насекомых, ни птиц.

– Трава, деревья, кусты? – парировала Настя. – Они ведь живые.

– Да, но без опыления насекомыми многие из них не смогут дать потомства. Вместе с отсутствием электричества, воды, машин и прочего транспорта я делаю вывод, что окружающий нас мир временная декорация.

– Чья декорация?

– Откуда я могу знать? – Степан пожал плечами.

– Вот вас, ботанов, мёдом не корми, дай вволю посочинять.

Настя чуть не упала от очередного сотрясения земли. Заборы из профлиста загуляли волнами, захлопали калитки, зашумели деревья. Вода выплеснулась из покрышки. Травмированная нога Анатолия соскочила с табуретки. Настя боязливо уставилась на Степана, словно это он напророчил очередную волну землетрясения. Из бани с криком выбежали Ольга и Соня, прикрыв наготу скомканной одеждой.

– Чтобы больше не болтал, – испуганно пригрозила Степану Настя.

– Если бы всё, что с нами происходит, зависело от того, что я говорю, то мы бы уже давно оказались дома. – Степан вернулся в беседку и поправил Анатолию ногу.

Соня и Ольга растерянно стояли под дверями бани, не решаясь войти внутрь, отсвечивая на солнце белыми целлюлитными задницами.

– Между толчками проходит минут тридцать, – успокоил их Степан. – У вас осталось двадцать девять.

Женщины, вняв ему и сразу застеснявшись, скрылись. Через две минуты пришла звуковая волна. На этот раз она показалась более продолжительной и громкой. Степан не стал никому рассказывать о том, что при землетрясениях не должно быть подобного. Сопоставляя силу толчков и силу ударной волны, он предположил, что подобный эффект могли иметь подземные взрывы приличных ядерных зарядов.

– Я просто хочу спросить, Степан, ничего не утверждаю, если это землетрясение приближается, значит, оно подталкивает нас к принятию какого-то решения? Если это ненастоящий мир, а мы тут с какой-то целью, значит, надо что-то думать? – Настя расстегнула спортивную куртку и помахала полами, чтобы проветрить вспотевшее от страха тело. Под курткой ничего не было. – Вообще от него можно погибнуть, если не сидеть в доме?

– Я не специалист по землетрясениям, но, думаю, погибнуть можно в том случае, если попадёшь в разлом коры, но это должно быть очень мощное землетрясение. А я пока не уверен, что трясучка – это результат землетрясения.

– А что тогда? – Насте не понравилось, что мысль, которую она с трудом приняла, успела устареть.

– Не знаю. Надо наблюдать, ждать подсказки.

– Блин, как меня напрягает такая неопределенность! – Настя в сердцах пнула пустое пластиковое ведро.

– А ты куда убрала еду? – поинтересовался Степан.

– Что? Ты можешь думать о еде? – удивилась девушка.

– А что такого? Пока не вижу причин для паники. Ну, тряхнуло и тряхнуло, нам же ничего не грозит.

– Я завязала пакет и сунула его в воду, чтобы колбаса не испортилась на солнце, – ответила она.

– Ого, ты сообразительная.

– Спасибо. Обычно девушкам в таком случае говорят «хозяйственная», – поправила его Настя.

– Я именно это и хотел сказать. Да, сообразительная звучит так, будто я до этого считал тебя несообразительной, – Степан смутился.

– Ну, ведь считал. Я же видела твою снисходительную реакцию на некоторые мои рассуждения, – Настя усмехнулась. – В свою очередь скажу, что тоже приняла тебя за лоха, с которым придется нянчиться, но теперь, спустя каких-то три-четыре часа, вижу, что ты тоже парень сообразительный и не такой уж беспомощный.

– Не удивлен. Обычно я произвожу именно такое первое впечатление на людей, а так как времени его изменить не бывает, то оно остаётся у них навсегда. В какой-то степени отношение людей и сделало меня таким. Я же сам поверил, что лох. – Степан подошел к «кировскому» колесу и вытянул за верёвку утопленный пакет. В нём собралась вода. – А в два пакета было бы надежнее.

– Как говорят мои ухажёры, один презерватив хорошо, а два надёжнее, – Настя снова вульгарно рассмеялась.

Похоже, ей нравились шутки ниже пояса. Степан никак не отреагировал. Слил воду и вытащил колбасу. Хлеб спасти уже невозможно, он размок в кашу. Откусил колбасу, как свежий огурец, и принялся сосредоточенно жевать. Настя снова полезла в клубнику. Из бани вышли женщины, распарившиеся докрасна.

– С лёгким паром, – поздравил их Степан.

– Спасибо. Идите скорее, пока снова не тряхнуло, – предложила Ольга. – Там в стене щель появилась.

– Вы вместе пойдёте или порознь? – поинтересовалась Соня.

– А вам-то что? – спросила с вызовом Настя.

– А то, что если мы тут за грехи оказались, то не стоит их множить перед самыми вратами небесного суда. – Соня еле сдержалась, чтобы не повысить голос.

– Наши грехи на вас никак не отразятся, – парировала Настя. – Нет ничего грешного помыться вместе. А вот спина чище будет.

– Ага, а то вы удержитесь, – усмехнулась Соня. – Причём в тебе я сомневаюсь больше, чем в Степане.

– Девчата, хватит, – успокоил их Степан. – Мы раздельно помоемся.

– А что ты их слушаешь? – рассердилась на него Настя. – Эти старые кикиморы завидуют нам. Мне в первую очередь. Пошли вместе, хочу, чтобы ты потёр мне спину. – Для неё эта ситуация стала принципиальной.

– Дуры вы, девчата. – Степан отвернулся и продолжил грызть колбасу.

Конечно, нагота Насти волновала его. Природные данные, плюс понимание мужской психологии позволяли ей не напрягаясь цеплять мужчин на крючок собственной сексуальной притягательности. Но именно это и раздражало Степана. Он не любил в собственной супруге такого и считал, что, поддаваясь примитивному чувству, опускается до уровня животного.

– Я пошла, – многозначительным тоном произнесла Настя ему в спину.

– Давай. Я после тебя. – Степан не обернулся.

Ему стоило больших усилий отказаться, особенно в условиях существующей неопределённости, когда каждый час жизни мог оказаться последним. А вдруг Соня права и новый грех станет тем грузиком, который повлияет на посмертное распределение? По жизни он не так уж и грешен, чтобы однозначно бояться ада. Возможно, в этом странном пугающем месте существовал и третий вид поощрения – возвращение в собственное тело.

Степан проводил взглядом Настю до бани. Она у дверей тоже посмотрела на него и, покачав головой, исчезла за дверью.

– Привыкла помыкать мужиками, – произнесла Соня. – Будь с ней начеку, она однодневка, – предупредила она Степана.

– Спасибо за совет, – поблагодарил он.

Из-за ворот с улицы донесся крик. Степан решил узнать, в чём дело, не показывая себя. Это можно было сделать, спрятавшись в густом кусте сирени, перекинувшем ветки через забор. Он пригнулся под дерево, подлез под ветки и выглянул. На улице недалеко от дома находились четверо мужчин. Один из них лежал на асфальте, другой, вооружённый ножом, кидался на двух, пытавшихся его обезоружить.

Степану стало страшно. Сразу же вспомнилась ситуация, случившаяся накануне. Он панически боялся драк, особенно зная заранее, что шансы на успех невелики. Ему хотелось помочь обезоружить вооружённого ножом мужчину, но как это сделать, не попав в переделку, он не знал. Чтобы успокоить собственную совесть, он стал болеть за его оппонентов. Вооруженный будто был пьян. Кричал какой-то бред в приступе алкогольного гнева, обещал убить.

Один из мужчин кинулся в его сторону, но буйный успел полоснуть его по руке. Раненый зажал рану ладонью и фактически вышел из боя. Поверив в собственные силы, вооружённый мужчина бросился на единственного соперника, но тот не стал подставляться, ударил ему ногой в живот. Вооружённый скорчился, видимо, из-за сбившегося от удара дыхания. Мужчина использовал этот момент, ударил ещё раз ногой в лицо. Соперник упал как подкошенный.

Степан понял, что теперь есть шанс проявить героизм. Вернулся к Анатолию, разбил бутылку, чтобы получилась «розочка», и направился к участникам драки.

– Привет, мужики, что стряслось? – спросил он, будто не видел драки.