Сценарий Б: самоизоляция

В рамках данного сценария предполагается рост напряженности в политических отношениях с Западом, что, с одной стороны, будет вести к постепенному углублению и расширению экономических санкций против России, а с другой стороны, к ее постепенной самоизоляции от мировой экономики в соответствии с решениями политического руководства. Россия занимает слишком большую долю на мировых сырьевых рынках, и даже в среднесрочной перспективе закрыть ей дорогу к потребителям будет невозможно – мировой спрос на сырье не может резко сократиться. Если европейский рынок окажется закрыт для российских компаний, они будут объективно переключаться на поиск потребителей в Азии (Китай и Индия) и Африке. Очевидно, что переключение на новые рынки сбыта не может пройти одномоментно, и российская экономика должна будет пойти на временное снижение объемов производства, на рост транзакционных издержек и на снижение экспортных цен (как это происходит в случае с Ираном, который живет под санкциями уже несколько лет и предоставляет Китаю 20–25–32 %-ные скидки к цене на нефть). Самыми болезненными для России станут финансовые санкции (запрет для западных банков на обслуживание счетов российских банков и запрет на страхование и перестрахование российских рисков). В сегодняшнем мире есть две глобальные валюты – доллар и евро, которые обслуживают основную долю мировой торговли. В случае введения финансовых санкций российские банки утратят возможность использовать мировые валюты второго уровня – Великобритании, Швейцарии, Канады, Австралии и т. д. Это означает, что им придется выстраивать сложные и дорогие финансово-логистические схемы с использованием китайского юаня, индийской рупии, бразильского реала, что приведет к существенному удорожанию российского импорта и еще более разогреет инфляцию. Высокий уровень санкций против России, который рассматривается в рамках данного сценария, может привести к запрету на экспорт в Россию запасных частей и комплектующих для ранее проданных товаров (промышленное оборудование и потребительские товары). Результатом станет постепенное обветшание и промышленных мощностей, и домашнего оборудования, и автомобильного парка. Представляется, что сильный негативный эффект от такого сценария может наступить не ранее, чем через пять лет после начала его реализации. Однако на протяжении этого периода отток капитала из России резко усилится, годовые объемы продаж валюты Банком России могут составлять до 100 млрд долл., что быстро приведет к их исчерпанию^[16].

После этого самым серьезным следствием финансовых санкций может стать превращение рубля в неконвертируемую валюту и исчезновение легального внутреннего валютного рынка. Российские власти должны будут принять решение о принудительной конвертации валютных депозитов и кредитов в рублевые^[17], об ограничении свободы обмена рублей на иностранные валюты, а также ввести рационирование (распределение) поступающих в экономику валютных ресурсов. Это будет подталкивать российский бизнес к еще более интенсивному выводу капитала из страны (уже в основном в полулегальных формах), а наиболее активную часть населения к трудовой эмиграции в Восточную Европу. Столкнувшись с этим, власти могут начать масштабную юридическую или фактическую национализацию сырьевых компаний. Российские банки и компании, которые активно занимали средства на внешних рынках, в массовом порядке объявят дефолт по своим долгам, что окончательно изолирует финансовую систему России от мировой.

В результате такого развития событий негативные тренды, которые существуют в базовом сценарии (инфляция, девальвация, дефицит квалифицированной рабочей силы), будут развиваться с существенно более высокой скоростью; экономика будет устойчиво сокращаться, уровень жизни населения – снижаться. В таком сценарии к 2025 году Россия окончательно выйдет из категории развивающихся стран. Наиболее близкими историческими аналогиями для нее в долгосрочной перспективе станут, в лучшем случае, Аргентина ХХ века (то есть экономика страны будет топтаться на одном уровне, со слабой тенденцией к росту, заметно более медленному, чем у сопоставимых стран) или Заир/Зимбабве. При наихудшем развитии событий экономика страны рискует потерять 20–30 % в течение 15–20 лет. Однако и в этом сценарии негативные экономические процессы могут привести к политическим переменам в пределах нашего прогнозного периода только в случае появления сильнодействующих триггеров.

Сценарий В: смена вех

В рамках данного сценария можно предположить, что в середине прогнозного периода (2018–2019 годы) в России происходят серьезные политические изменения (мы не обсуждаем ни их причин, ни механизмов, ни форм реализации). Эти изменения приводят к тому, что власть начинает реагировать на накопившиеся экономические проблемы и радикально меняет экономическую политику. Очевидно, что эти изменения могут быть направлены как на усиление административного контроля за экономикой, так и на постепенное преодоление коренных причин нынешнего положения дел. Первый вариант будет толкать Россию в сторону сценария “Самоизоляция”, поэтому его описание можно не повторять. Второй – может создать основу для иного развития событий. Попробуем пофантазировать на эту тему. Итак, в рамках новой политико-экономической парадигмы российские власти^[18]:

– решительно реформируют судебную систему с целью придания ей независимости: происходит пересмотр наиболее резонансных дел, виновные в злоупотреблении правом и в давлении на суд несут наказание; происходит очищение системы от судей, которые скомпрометировали себя; создается верховная апелляционная инстанция с привлечением иностранных судей, которая вправе пересматривать решения российских судов, вплоть до принятия решений о реституции собственности; на работу в судебную систему привлекаются свежие кадры;

– реформируется система правоохранительных органов с целью создания системы правоприменения и равенства всех перед законом: уничтожаются все ее части, выполнявшие функции политической полиции, проходит тотальная антикоррупционная проверка руководящего звена этих органов на федеральном, региональном и местном уровнях с рассмотрением даже анонимных заявлений; из системы увольняются те, кто участвовал в политических процессах или в рейдерско-рэкетирских операциях;

– замораживаются активы “новых олигархов”, и проводится расследование истории их возникновения. В случае выявления признаков коррупции эти активы конфискуются в пользу государства и передаются в собственность Пенсионного фонда;

– происходит резкое снижение административного регулирования бизнеса со стороны государства и массированная приватизация государственной собственности;

– создается должность независимого прокурора по борьбе с коррупцией;

– проходят досрочные выборы в Государственную думу, к которым не допускаются те лица, которые голосовали за принятие наиболее одиозных законов. Резко ослабляются ограничения для участия партий в выборах;

– восстанавливаются федеративные основы государства: меняется избирательное законодательство, президент теряет право назначения и снятия губернаторов, отменяется система муниципальных фильтров; пересматривается распределение налогов и расходных обязательств между уровнями власти; восстанавливается система бюджетного федерализма, основанная на законодательных принципах предоставления межбюджетных трансфертов;

– резко ослабляются ограничения на участие иностранного капитала в российской экономике.

Такой набор шагов, конечно, не может быть реализован в течение одного месяца и не способен привести к резкому улучшению экономической ситуации в стране. Но для инвестиционного климата важны и политические намерения, и последовательность движения в объявленном направлении. В результате через два-три года российская экономика начинает ощущать новые жизненные силы и постепенно преодолевать накопленные негативные тренды.

* * *

Как и к любой другой попытке сценарного прогнозирования ко всему изложенному выше нужно относиться с полным пониманием того, что в распоряжении автора нет никакой “машины времени” или магического зеркала, которые могут помочь ему заглянуть в будущее. Свою задачу автор видел в том, чтобы выделить те тренды, которые сформировались в российской экономике к настоящему времени. Кроме того, предпринята попытка определить те ограничения, в рамках которых будут действовать российские власти, и обратить внимание на ключевые внешние (по отношению к действиям властей) факторы, которые будут оказывать существенное воздействие на развитие экономики, и на этой основе продлить действие выявленных трендов на прогнозный период. Автор не является сторонником апокалиптических прогнозов, в которых на коротком промежутке времени происходят сначала катастрофы, а затем преодоление их последствий. Для этого пришлось бы какимто образом преодолеть инерционность экономики, в которой принимаемые сегодня решения могут давать результат лишь через два-три года. Это потребовало бы не только найти рецепты политических и институциональных реформ в России (верховенство права, защита прав собственности, федеративное государство, система разделения властей и политических сдержек и противовесов), но и понять, кто, когда и почему может стать их движущими силами. Одним словом, все сказанное выше является лишь пищей для размышлений.

Заметки на ходу
2017

На основе данных World Economic Outlook Международного валютного фонда построил вот такой интересный график – как росли страны после кризиса 2008 года?

График 1.

Рост ВВП в разных странах мира за 2009–2018 гг., 2009 г. =100%

Понятно, что ситуация у всех разная, и кто-то тот кризис не заметил вовсе, а кто-то “залетел” как следует. Но для сравнения взял 2009 год за 100 и дальше протянул темпы роста за следующие восемь лет. Что тут можно сказать?

Во-первых, Россия, занимая 147-е место из 191 страны, явно не худшая в этом ряду – больше половины Евросоюза “болтается” между отметками 100 и 110, не говоря уже о Венесуэле и Греции. Ливию и Украину вряд ли стоит рассматривать в данном сравнении – цена войны колоссальна и для той, и для другой страны.

Во-вторых, средние темпы роста индийской экономики за эти восемь лет (7,25 %) вплотную приблизились к Китаю (7,94 %), а значит, Индия в результате реформ премьера Моди серьезно разогналась и будет в ближайшую пару десятилетий предъявлять растущий спрос на сырье, что, конечно, хорошо для российской экономики.

В-третьих, и президент Путин, и премьер Медведев в своих выступлениях, говоря о причинах российского экономического кризиса, постоянно говорят о “внешнем факторе”, которого, конечно же, не существует. Помимо России в 2015–2016 годах, т. е. два года подряд, экономический спад зафиксирован в 8 странах (Бразилия, Бурунди, Суринам, Тринидад и Тобаго, Йемен, Пуэрто-Рико, Макао, Эритрея), на долю которых приходится 2,9 % мирового ВВП по ППС (паритету покупательной способности).

Заметки на ходу, продолжение
2017

Следующий вопрос – а сколько российская экономика недополучила за третий президентский срок Владимира Путина? И можно ли наверстать упущенное?

После глобального финансового кризиса 2007–2009 годов два года (2010–2011) российская экономика росла темпами, превышающими рост мирового ВВП, но начиная с 2012 года ситуация поменялась на противоположную. А в 2015–2016 гг. в России зафиксирована рецессия, хотя вся мировая экономика продолжала набирать темпы роста. На приведенном ниже графике хорошо видно это отставание, которое началось задолго до снижения мировых цен на нефть и введения западных санкций против России.

Если бы российская экономика в 2012–2016 годах росла со скоростью 4 % ежегодно, то в 2016 году российский ВВП был бы на 19 % больше (безо всяких ухищрений со стороны Росстата). А совокупное накопленное отставание – упущенный рост – за эти пять лет составил 43 % от уровня ВВП 2016 года^[19]. Вот эти два показателя, на мой взгляд, являются вполне наглядной оценкой стоимости экономической политики Владимира Путина. Политики, в которой отсутствует верховенство права, зато процветают коррупция и кумовство. Политики, в которой парламент не является местом для дискуссий, а любимый вид деятельности правоохранительных органов – кошмарение бизнеса. Политики, в которой нет денег для повышения пенсий и зарплат, но есть деньги на производство никому не нужных танков, на поддержку бандитов на востоке Украины, на посмешивший многих поход “Адмирала Кузнецова” вокруг Европы и на охрану силами ФСО многочисленных резиденций, принадлежащих благотворительным фондам, услугами которых (резиденций) может пользоваться только российский премьер-министр.

Можно ли наверстать упущенное? Теоретически – да. Если предположить, что мировая экономика будет расти со скоростью 3,3–3,5 % ежегодно, то для того, чтобы к 2030 году – то есть к завершению двух президентских циклов (2018-го и 2028-го) – российская экономика смогла это сделать, она должна, начиная с текущего года, ежегодно расти на 0,75%-ных пункта быстрее, т. е. со скоростью 4–4,3 % в год. Но такого оптимизма не видно ни у Минэкономики, ни у группы Кудрина, и даже сам Владимир Путин говорит о том, что опережать мировую экономику возможно лишь к 2020 году.