7

Игнат Суслопаров приехал в банк в раздраженном, взвинченном состоянии. Впрочем в таком состоянии он пребывал отныне постоянно. В отличие от прочих иностранных компаний, «Бритиш петролеум» не испугался дефолта. Во всяком случае не настолько, чтобы бросить на полдороге сулящий серьезные выгоды Архангельский проект. Для самого Суслопарова проект этот чем дальше, тем больше становился определяющим. Постройка наливного терминала и перерабатывающего завода на Белом море изменяли весь нефтяной расклад в стране. Сам он после этого из крупного сибирского нефтепромышленника превращался в стратегического олигарха, обеспечивающего сырьем весь северный регион. Конечно, Игнат не был настолько наивен, чтоб не понимать: другие владельцы нефтяных вип-компаний постараются помешать его резкому усилению. И свидетельства тому уже появились. В том же Петербурге, который он считал своей вотчиной, в последние месяцы началось активное выдавливание его предприятий. В декабре были застрелены два менеджера, отвечавшие за работу автозаправок «Сахранефти». Новый мэр разводил руками, делая вид, что не в силах повлиять на криминальные структуры. Да что Питер, если даже Глава администрации Сахры, еще вчера покорный, вдруг начал требовать внесения в местный бюджет задолженности по платежам. Положим, этого зарвавшегося щуренка «обломать» нетрудно. Но многомиллионные претензии предъявила федеральная налоговая инспекция. И это уже куда посерьезней. Потому что за всем этим ощущалась одна дирижирующая рука – ненасытный Онлиевский, которому всегда и до всего есть дело, полагающий всю страну зоной своих интересов. Два года назад он безуспешно пытался перекупить «Сахрунефть». Теперь, как видно, решил, что пришло время скрутить ослабевшего конкурента. Так вот Игнат не был наивен. Он сделал ответный ход: предложил участие в наливном проекте «Лукойлу» и «Газпрому» и – получил принципиальное согласие. После этого даже пронырливый нетопырь Онлиевский, этот достойный потомок детей лейтенанта Шмидта, вынужден будет уйти с чужой территории. Оставалось запустить проект. Но никто: ни осторожный «Бритиш петролеум», ни ухватистые российские «нефтяри», – не собирались сразу, без гарантий возврата, вложить свои деньги. Кто-то должен рискнуть первым. И Игнат как главный закоперщик готов был это сделать. Готов, но не мог. Средств, получаемых от реализации нефти и нефтепродуктов, после обвального падения цен едва хватало, чтобы покрывать расходы. Триста пятьдесят миллионов долларов, зарытых в «Возрождении», – вот верное и единственное решение всех проблем. Но надежд добраться до них у Суслопарова оставалось все меньше, – банк безнадежно тонул. И это ввергало Игната в неконтролируемую ярость. В последнее время он жаждал встреч с Керзоном не столько для обсуждения вариантов решения проблемы – в реальность этого он перестал верить, – сколько ради удовольствия выплеснуть в хитрую откормленную банкирскую ряху скопившуюся ненависть и – сладострастно ощутить переполнявший того ужас.

Внизу, возле охранника, нефтяного «генерала» встречал Андрей Дерясин.

– Что? Все жируете на чужие деньги? – Суслопаров прошелся задиристым взглядом по золоченым перилам лестницы. – Ничего, ешь ананасы, рябчиков жуй. Погодь, я вас, халявщиков, скоротенько упеку в Бутырку. Там ужо пороскошествуете. А кого и подале зашлю.

– Александр Павлович Керзон ждет, – лаконично произнес Дерясин. Повернулся к секьюрити:

– Охрану господина Суслопарова проводите в комнату отдыха.

Старший группы вопросительно посмотрел на шефа.

– Ступайте, – разрешил Игнат. – Если что, я им, сволочам, сам морды понабиваю. Ну, веди, холуй.

– Я, если вы запамятовали, вице-президент банка, – вспылил Андрей.

– Значит, вице-холуй! – довольный собой, Суслопаров загоготал. – Ну, давай, давай, не задерживай! И рожи не корчь. На обиженных, знаешь, воду возят.

Резко повернувшись, Дерясин шагнул по гостевой лестнице. Лица его, подрагивающего от обиды, шедший позади Суслопаров не видел. Впрочем уже на первом пролете Андрей взял себя в руки, памятуя, что главное сейчас – заставить сибирского хама принять подготовленные условия.

Во всяком случае, пропуская Суслопарова в президентский кабинет, он вновь лучился приветливостью. В кабинете, кроме самого Керзона, находился незнакомый Игнату бородатый парень в джемпере, рассматривавший вошедшего с неприличной пристальностью.

– Какие люди в нашем доме! – Керзон с оживленным видом вскочил навстречу. – А я гляжу, назначенное время истекает. Думаю, может, планы переменились.

– Это ты мне, что ли, время назначил? – Суслопаров, проигнорировав протянутую руку, прошел к столу. – Время жить и время умирать я сам определяю.

С удовлетворением отметил, что при этих словах наигранная веселость схлынула с Керзона.

– Чего пацанами обложился? Вдвоем остаться боишься? Так ты свое так и так схлопочешь. Пусть твои мальчики пока погуляют.

Керзон смешался:

– Дело в том, что я пригласил людей как раз по вашему вопросу.

– Да нет, это не мой, это твой вопрос, – не дал договорить Суслопаров. – И если не хочешь, чтоб я по тебе при подчиненных прошелся… – У нас имеется конкретное предложение, которое мы планировали с вами обсудить, – пришел на помощь своему президенту Дерясин. – Мы за это время как бы…

– Да чхал я! – оборвал его Суслопаров. – Еще один предложенец выискался. Собрались тут бездельники. Тебе сколько лет? – Причем тут?..Двадцать шесть, – буркнул Андрей. – Я в двадцать шесть скважины после Губкинского бурил. Чтоб своими руками мать-землю общупать. С исподнего. А ты тут ловко пристроился возле чужих денег погреться. Ишь – предложение у него! Ты мне украденное вынь да положь. Не затем я сюда пришел, чтоб трепотню вашу слушать!

– Тогда зачем? – сквозь зубы процедил бородатый. – Приперся сюда зачем, спрашиваю?

– То есть? – не сразу понял Суслопаров. – Чего-о? Ты вообще знаешь, тля, кому тыкаешь? Ты – кто?

– Конь в пальто, – представился незнакомец.

– Это… – Керзон сделал Лобанову страшные глаза. – Это, Игнатий Петрович, наш новый эксперт правления господин Лобанов. Дело в том, что именно он…

– Не мельтеши, Палыч, сам представлюсь, – Лобанов положил ему на плечо руку, заставив суетливого президента опуститься в кресло. – Так вот, ответь, мил-друг, чего тебе от нас надо: деньги вернуть или самолюбие свое ущербное вот об этот косяк почесать?

Насмешливый взгляд его хлестанул по озадаченному олигарху, давно отвыкшему от мысли, что хамство может быть улицей с двусторонним движением.

– Наобсуждался с вами довольно. На всю оставшуюся жизнь хватит! – рявкнул Суслопаров. – Иль, думаете, не знаю, что у вас еще почти на четыре миллиарда долларов заныкано? А вы мне тут пургу гоните, вместо того чтоб из этаких деньжищ мои кровные триста пятьдесят отсчитать. – Да могли б, давно вернули, – простонал Керзон.

– Поймите же, Игнатий Петрович, – Дерясин, уловив в тоне олигарха сомнение, придвинулся ближе. Тон его сделался едва ли не сюсюкающим, как с капризничающим ребенком. – Активы в самом деле числятся. Но, считай, что и нет, потому что неликвидные. Зарыты по разным местам и обратить их быстро в деньги нельзя. Особенно пока банк не работает. Это тот самый локоть, что как бы и не укусишь.

Керзон доверительно склонился:

– Даже если бы захотели вернуть только вам… А мы очень хотим, – поспешно поправился он, – не дадут другие. Те же иностранцы, перед которыми у нас обязательств на восемьсот миллионов долларов! Первые же выплаты, – и нас начнут банкротить. А тогда всё, что соберем, выплачивать сможем только по очередям.

– А твоя очередь, брат олигарх, у двери, – Лобанов, на которого Суслопаров все это время невольно косился, злодейски присвистнул. – Так готов все-таки к конструктивному разговору или ну его на хрен, эти деньги? Будем выше?

– Ну-ну, – Суслопаров скептически глянул на часы, отмеряя меру собственного долготерпения.

– В общем как бы так, – заторопился Дерясин. – Единственный способ, чтоб мы с вами рассчитались, – это сделать, чтоб банк заново набрал обороты. Для этого всё готово. Надо только выбить из ЦБ двести…

– Двести пятьдесят, – подправил Лобанов.

– Да. Миллионов долларов. И…

– Вы сразу отдадите их мне? Так выбивайте! – разрешил Суслопаров.

– Центробанк не дает нам кредит, – сокрушенно признал Керзон. – Главное, наши же резервы. Но – не дает.

– Мне-то для чего эти ваши байки слушать? – Суслопаров нахмурился.

– Надо помочь выбить кредит, – простенько объявил Лобанов. – Из этих денег мы сразу вернем тебе пятьдесят «лимонов».

– Да вы… Вот это так наглецы! – почти восхитился Суслопаров. – То есть мало что чужими руками жар загрести хотите. Так еще из этого жара, дай Бог, седьмую часть они отдать соизволят… Да я вас, поганцев, в пыль разотру! Перестреляю к черту, чтоб земля таких кидал не носила!

Губы Керзона задрожали. Сквозь наигранное оживление проступил безотчетный страх. Дерясин обреченно отвернулся: переговоры не задались.

– Опять Рэмбо попался, – хмыкнул Лобанов. И вдруг, от собственной незатейливой шутки, развеселился и захохотал, обнажив ровные, как морские камешки, зубы. Хохот этот оказался столь заразительным, что даже Суслопаров невольно скривился, пытаясь удержать в себе улыбку. В этом плечистом самоуверенном наглеце, позволявшем вести себя с ним так, как не дозволяли даже губернаторы, он признал мужика своей породы. Редкой, по его собственному убеждению, флибустьерской породы. Когда во всем до конца: и в слове, и в деле.

– Ну, перестреляешь всех, дальше-то что? – посерьезнев, полюбопытствовал Денис. – Ты ж мужик, в общем-то, по слухам, вменяемый. Иначе б не подмял под себя такую махину. Ты не торопись отметать. Вникни, что предлагаем. Тут же все интересы совпадают. Деньги эти – единственный путь нам разойтись. И для тебя они, может, нужней.

– Что значит «может»? Мои денежки-то.

– Твои. Именно что. Но – тоже зарыты. А тебе их позарез в Белое море вложить надо. Онлиевский-то поджал, поди?

Суслопаров при упоминании ненавистной фамилии поморщился, что не укрылось от Лобанова.

– То-то что, – продолжал он наседать. – Отслеживай алгоритм. Ты выбиваешь двести пятьдесят для банка. Банк проводит неотложные платежи, разблокирует счета и начинает дышать. Пятьдесят отпускаем тебе сразу. Больше не сможем. Да тебе больше для старта и не надо. А далее – выплачиваем ежеквартальными траншами, подгоняя под твой график строительства. За два года закроем долг, да еще с процентами. Вот здесь вся цифирь прописана до центика. Можешь показать своим аналитикам. Ну! Или лучше вместо живых денег пулять?

– А если Вы рассчитываете, что скорее вернете деньги через банкротство, так об этом остыньте думать, – вставил расхрабрившийся Дерясин. – На банк наш Онлиевский глаз положил. Пытается себе прибрать. Как думаете, что достанется остальным?

– Потому и денег своих у ЦБ выпросить не можем, что Онлиевский всех за глотку взял, – вдохновенно заверил Керзон.

– Да уж, какие из вас Онлиевскому супротивники, – съязвил Суслопаров. – Но почему решили, что я – то смогу и, главное, захочу?

– Так в этом вся фишка, – воодушевился Андрей, но Денис перебил: – Насчет смочь, так одному тебе, положим, тоже его не осилить. Ну-ну, только не делай опять грозную нюню… Он с дерзким панибратством приобнял насупившегося олигарха: – Я вовсе не к тому, чтоб обидеть. Просто больно Онлиевский политического весу набрал. В одиночку против него рыпаться бессмысленно. Но за тобой «Газпром» и «Лукойл». Они же с тобой в одном интересе? Озадаченный Суслопаров едва заметно кивнул.

– А втроем вы – сила. После дефолта президентишке нашему на кого, кроме вас, нефтярей, опереться? Другие-то деньги он продристал. Плюс «Бритиш». Тоже куда как серьезно. Проект этот ваш совместный ему как флаг в руки на западных переговорах. А запустить можно только нашими деньгами. Вот и выходит, что все звезды сошлись, чтоб у нас с тобой роман приключился. Так что, сольемся в экстазе?

– Это все еще поизучать надобно, – Суслопаров провел пальцем по стопке аналитических материалов.

– Так, господи, Игнатий Петрович, – всполошился Керзон. – Мы ж разве темним за вашей спиной? Наоборот, жаждем, чтоб все прозрачно.

– Ладно, ладно, – поморщился Суслопаров. – Бумажки эти отнесите в машину. Сегодня-завтра мои хлопцы поизучают. И если все без подвоха, переговорю с мужиками. Полагаю, поддержат. Тем паче Онлиевскому, тварюге, давно пора хвост прищемить. Я послезавтра как раз обещал в президентскую администрацию заехать, – там и докумекаем.

– Может, мне с вами? – вызвался Керзон. – Справку нужную дать, подпереть.

– Ты, пожалуй, подопрешь, – огрызнулся, поднимаясь, Суслопаров. – Жди, сам перезвоню.

От двери обернулся к Лобанову:

– Тебя, кстати, кто научил старшим тыкать?

– Умею и на «вы», – похвастался Денис. – Ежели обоюдно.

– А еще нефтяников беспредельщиками называют, – то ли выругался, то ли похвалил Суслопаров и в сопровождении суетящегося, груженого документами Керзона вышел.

– Нескушный мужик, – оценил Суслопарова Лобанов. Подмигнул Дерясину, который все не мог поверить в удачу. – А что, брат Андрюха, не испить ли нам «отверточки»? Пожалуй, грамм по сто пятьдесят мы с тобой уже наработали.

– Завсегда! – восторженно согласился Дерясин. Переполнявшее его возбуждение искало выхода. – И как это ты его, Дениска, так ловко обработал? Ведь посмотришь – тигр! А ты с ним запросто. И ведь смирился! Знаешь, я всю жизнь мечтал, чтоб самому вот так уметь: чтоб не снизу вверх, а со всеми на равных. А вот не выходит. Сейчас самого вроде в начальство произвели, а все равно – робею. Да и по жизни. Ты вон чуть что, порвал всё и – в путину куда-то или там в Африку. А я…Сосед по лестничной клетке – хам из хамов. Жену публично кроет, так что мат по всему подъезду стоит. Иной раз думаешь, врезать бы. А вместо этого при встречах здороваюсь. Может, не дано?

– Пустое, Андрюха, – Денис слегка потрепал его по плечу. – Всё еще состоится. Чуток уверенности доберешь, обуркаешься и – состоится. Какие твои годы?

– И то, – Андрей благодарно кивнул. Всего за сутки делового общения от прежнего недоброжелательства к Лобанову в нем не осталось и следа. Напротив, как само собой разумеющееся он признал верховенство нового товарища.

Дверь распахнулась, – вернулся Керзон. Непривычно оживленный.

– Ну что, мальчиши, – он приобнял обоих. – Вроде прорвались. Суслопаров прямо при мне договорился о встрече с Вяхиревым. Похоже, стронулось с места. Тьфу-тьфу, конечно. Эх, если б еще у Рублева получилось западников уломать, вот тогда бы, считай, полная виктория!..Но ты, Дэнька, еще больший наглец, чем я думал. Суслопаров ему мил-друг. Это ж Суслопаров! Ты против него болотце против океана. Бровью шевельнет, и – считай, нет тебя. Эх ты, мальчиш мой Кибальчиш любимый!

От полноты чувств Керзон потянулся обнять Лобанова.

– Насчет Кибальчиша – это не ко мне, – Денис неуловимым движением увернулся от увесистых объятий. – Мне так по сердцу как раз Плохиш. Большой был прикольщик.