По длинному коридору дворца снова бежал жрец Биш.
И снова в испуге охранники отводили взгляды.
И вот уже приблизилась дверь в покои царя.
И снова Биш остановился перед ней и прошептал:
– Дурные вести, великий царь Нимрод.
Осторожно толкнул дверь и сразу же с порога повторил:
– Я принес тебе дурные вести, великий царь.
И не прерываясь, добавил:
– Над домом Тераха поднялась звезда.
Нимрод держал в руке дымящийся кубок.
Он даже не взглянул на Биша.
Всегда, заходя в покои царя, жрец был готов к тому, что может не выйти отсюда. Что его может обезглавить палач Сиюта или пригвоздить стрелой к стене сам Нимрод.
Но Биш сам выбрал свою судьбу.
Он сам захотел стать приближенным к царю.
А значит, готов был умереть в любое мгновение.
Нет, Биш не жалел ни о чем.
– Звезда мечется по небесной тверди, – произнес он. – Она уже поглотила четыре звезды на востоке, севере, западе и юге.
– Что это значит? – спросил Нимрод.
– Что в доме Тераха родился мальчик… – отрезал Биш.
Нимрод повернулся к нему всем телом.
– …который завоюет твое царство! – закончил жрец.
Дрогнули губы Нимрода.
– Но ведь он должен был родиться только через месяц?
Нимрод в упор смотрел на жреца.
– Боги захотели, чтобы он родился сегодня, – ответил Биш.
– Ты знал об этом раньше? – спросил Нимрод.
– Догадывался.
– И не сказал ему ничего? – усмехнулся Нимрод.
– Я хотел, чтобы для него это было сюрпризом, – зловеще ответил жрец.
Нимрод поднялся и, не глядя на Биша, пошел вглубь зала.
Он размышлял вслух.
– Ты хочешь сказать мне, что Терах, самый преданный мой слуга, мой первый министр, не подчинился моему приказу? – слышался его тихий голос.
– Пока никто не выходил из его дома, – ответил Биш. – Мои шпионы вот уже сутки караулят там. Никто не выходил, никто не привозил повитух. Как будто бы никто там и не родился.
– Но, может быть, никто и не родился? – Нимрод остановился и взглянул на Биша.
– Родился! – ответил Биш.
Нимрод поднял руку, и палец в перстнях уперся в лицо Биша.
Тут же из темноты выплыл палач Сиюта.
Он всегда был начеку.
– Поезжай туда сам, – приказал Нимрод жрецу. – Все проверь, и, если подтвердится, прикажи от моего имени передать ребенка в родильный дом. Скажи Тераху, что я чту его больше всех, даже больше тебя.
Жрец опустил глаза, чтобы не увидел царь, как в них засверкали желтые огни ненависти.
– Можешь передать ему от меня этот кубок.
Нимрод кивнул палачу странным кивком.
Протянул руку с кубком.
И тут же Сиюта наполнил его багровым вином из кувшина, стоящего под столом.
– Это кубок царя, – произнес Нимрод. – В нем яд. Или он выпьет и умрет, бедный Терах. Или выплеснет яд на землю, верный Терах… Ему решать. Так передай.
Биш прибыл к дому Тераха в сопровождении десяти всадников.
На стук ему не открыли, а стучал он долго.
Подозрителньная тишина поражала.
Ни звука, ни дыхания, ни шороха…
Слух у Биша был адский.
Он слышал даже, как песчинка скатывается по крыше дома. Как раскрывается цветок навстречу утру и лепестки его касаются один другого.
А тут – тишина.
Ни звука.
– Скрывают, – подумал Биш. – Значит, есть, что скрывать. К башне! – приказал он всадникам.
И они развернули коней.
Вавилонская башна была обнесена факелами, работы не прекращались и ночью.
Люди не ходили, а бегали по лестницам.
Их рты разрывали улыбки.
Движение казалось хаотичным, но на самом деле тут соблюдался жесткий порядок.
В этом муравейнике каждый знал свое место.
Это Терах так поставил дело. Умница!
Сейчас он стоял на возвышении, откуда было видно все.
Глаз привычно отмечал все детали.
Вот задерживаются на восточной стене, там у бригадира мысли не на месте, влюбился. Надо сменить его.
И третья печь отстает, отсюда видна очередь в три тележечника. Два дня, как кочегар перестал насвистывать свою песню. Что за мысли у него? Надо проверить.
И тут Терах краем глаза увидел всадников.
Они направлялись в его сторону.
Впереди скакал Биш.
Терах сразу понял, что по его душу.
Спокойно ждал и жилка не дрогнула на лице.
Биш спешился.
Подошел.
– Куда ты спрятал ребенка? – спросил сразу, без приветствия. Чувствовал свою силу.
– Увы, он умер у меня на руках, – ответил Терах.
– Какое горе, – сказал жрец. – Где вы похоронили его?
– Ветер развеял пепел.
– Ага, – произнес Биш и поднял руку.
В его руке сверкал кубок, наполненный вином.
– Ты узнаешь этот кубок? – спросил Биш. – В нем яд. Если ребенок родился и остался жив, выпей и умри. Так просил сказать тебе царь Нимрод.
Биш вложил кубок в руку Тераха.
– Ты выпьешь?
– Нет, – ответил Терах. – Я верный слуга Нимрода.
Биш, не отрываясь, смотрел на него.
Неожиданно глаза того начали закатываться.
Дыхание прервалось…
Терах пытался вздохнуть и не мог.
– Не надо обманывать Биша, – медленно произнес жрец. – Сейчас я скажу тебе «говори», и ты скажешь, где прячешь сына.
Глаза Биша горели.
Его красные зрачки прожигали насквозь.
Рука Тераха, держащая кубок, дрожала.
– Говори! – скомандовал Биш.
Терах хрипел, но не сдавался.
– Говори-и-и! – Биш подался вперед…
– О-о-он, – выдавил Терах.
– Ну?!.. Ну-у-у?!
– О-о-он…
– Где он?!
– У-у-умер, – еле выговорил Терах.
Биш сжал руки в кулаки.
– Врешь!
И вдруг лицо Тераха изменилось.
Он усмехнулся.
– Я вру? – спросил он спокойно. – Я, Терах, первый советник царя, вру?
Биш молчал, пораженный.
Его колдовство не сработало.
– Мой сын умер, – повторил Терах. – Заруби это себе на носу. И знаешь, что? Вон отсюда! Без моего согласия не появляйся больше на стройке. Я уже говорил тебе об этом. Ты пугаешь людей. Это плохо сказывается на их работе.
Биш прикрыл глаза. Невозможно было вынести этого унижения, но он выдержал, повернулся.
– Меня тебе не взять, бездарный жрец! – сказал ему в спину Терах.
– Я отомщу, – прошептал Биш.
Стремительно вскочил на лошадь.
И в мгновение скрылся за углом башни.
Терах вздохнул. Стало понятно, чего стоил ему этот разговор.
Он наклонил кубок, на землю полилось густое, как кровь, вино.
Капля случайно попала на какого-то жучка.
И тот растворился.
Терах оглянулся.
Вокруг не было ни души.
Прошла неделя.
Биш ни на мгновение не отпускал Тераха.
Его шпионы, следящие за домом первого министра, доносили, что в доме царит тишина и траур. Ребенок явно умер.
Несколько раз видели на улице заплаканную Амталей.
Терах, как и раньше, выезжал на стройку утром и возвращался поздно вечером. Грустный и молчаливый.
Так проходили дни.
Пока Биш не снял слежку, поняв, что она уже ни к чему не приведет.
Но это совсем не значило, что коварный жрец поверил Тераху.
Биш никогда и никому не прощал обид.
Вдалеке от людей, за несколько дней пути от столицы, за большим перевалом, в глубине расщелины «Орлиный глаз», между тремя козьими тропами, в пещере мерцал светильник – глиняный сосуд с маслом и фитильком.
Никто не мог заметить его.
Все было хорошо продумано.
Уже несколько лет под присмотром Сапира – верного слуги Тераха, здесь рос мальчик.
О нем никто ничего не знал.
Для всех – он умер при рождении.
С каждым днем мальчик все больше поражал Сапира.
Ему исполнилось всего три года.
Но казалось, что он гораздо старше.
Он уже мог разбирать клинопись, читать, он задавал такие вопросы, на которые у Сапира – простого вавилонянина, не было ответов.
Аврам, так звали мальчика, знал имена всех богов.
Сапир объяснил ему назначение каждого.
И Аврам мгновенно все запомнил.
Фигурки богов стояли в углублении пещеры.
Каждое утро Сапир молился и приносил им дары.
Аврам стоял за его спиной, наблюдал, а иногда и беседовал с ними.
Но боги не отвечали ему.
Сапир дрожал при каждом таком разговоре.
Это не было обычной молитвой.
Аврам засыпал богов вопросами.
И требовал ответа.
Боги молчали.
Аврам спрашивал снова, не отставал, – маленький, упрямый мальчишка!..
Сначала Сапир пытался вмешаться.
Тогда вопросов стало еще больше.
…Пока не наступил новый период в их жизни.
Однажды Аврам перестал задавать вопросы.
Вдруг утром он подошел к Сапиру, постоял за его спиной, посмотрел на богов…
Отошел.
И больше не подходил к ним.
Это испугало Сапира. «Лучше бы он задавал вопросы», – подумал он.
С этого момента Аврам стал возвращаться в пещеру, только чтобы поспать.
Часами блуждал в окрестностях.
Молчал – молчал, смотрел – смотрел. Там посидит на земле, здесь. Полежит в траве, погрызет травинку, вздохнет и снова пойдет бродить… Сапир ходил за ним, как привязанный.
Пытался говорить, не получалось.
Пытался развеселить. Куда там!?
Так прошло несколько дней.
Пока Аврам снова не начал задавать вопросы.
Но не богам.
Сапиру.
И себе.
– Может быть, мне следует поклоняться земле? – вдруг спросил он, когда однажды к вечеру они вошли в заросли диких яблонь.
Потерявший всякую надежду Сапир плелся за Аврамом. Вдруг услышал его вопрос. Радостный, он подскочил к нему.
– Я говорю, может, надо поклоняться земле?! – повторил Аврам, глядя на ветви, усыпанные яблоками. – Мы ведь кормимся ее плодами. Как ты думаешь, Сапир?
– Да-да, земле-земле! – Сапир был счастлив. – Конечно, земле, это же она кормит нас!
– Однако земля не всесильна, – продолжил Аврам после минутного раздумья. – Она зависит от неба, дарующего дождь.
– Верно, она зависит от неба, – подтвердил Сапир.
– Значит, я должен поклоняться небу?
Аврам посмотрел на Сапира. Потом на небо.
– Верно, небу, – ответил Сапир. – Конечно, небу!
– Но небом правит солнце. Благодаря теплу и свету его живет мир.
– Солнце, – соглашался Сапир, уже понимая, что рано радовался. – Солнце правит… да…
– Значит, получается, что оно и есть бог?
– Может быть, пойдем домой, Аврам? Уже поздно. Солнце садится…
– Нет, давай падем ниц перед солнцем?! – предложил Аврам. – Ведь оно бог.
И он встал на колени.
Сапир опустился вслед за ним.
Бог-солнце садилось.
Аврам смотрел на его краешек, исчезающий за верхушками яблоневых деревьев.
Когда солнце зашло, он снова задумался.
Встал с колен и покачал головой.
– Нет, – сказал он и снова привел Сапира в отчаяние. – Нет, Сапир, солнце не может быть богом.
– Почему?! – чуть не плача взмолился тот. – Ну, почему?! Ну, пусть оно будет богом?!
– Да потому что, сам посуди, Сапир, солнце скрылось, взошла луна, и получается, что луна теперь бог. Больше, чем солнце.
Аврам прищурился, разглядывая луну.
– Ты согласен со мной, Сапир? – спросил.
– Согласен, – обреченно повторил Сапир. – Теперь луна – бог. Согласен.
И снова попросил:
– Пойдем домой, маленький Аврам, ну, пойдем, а?.. Становится холодно. Я боюсь, что ты простудишься.
– Нет, все-таки и луна не может быть богом, – услышал он в ответ.
Уже ближе к ночи они вернулись домой.
Аврам был задумчив, лег и сразу заснул.
Сапир укрыл его оленьей шкурой, подложил под голову мешочек с травами, вздохнул и на коленях подполз к своим божкам.
– Боги, великие боги, – прошептал. – Я обращаюсь ко всем вам, а особенно к тебе, великий бог Мардук. Пожалейте его, этого малыша. Ну разве он знает, что лопочет его язык? Не знает! Чего он там знает в свои три года!.. Поверьте, он любит вас, это правда, сами видите, мальчик он добрый, душевный… Но вот такой любознательный уродился, что поделаешь. А еще, боги, хочу вам сообщить, – Сапир вздохнул и у него заблестели глаза, маленькая слезинка появилась и исчезла, – что я очень к нему привязался. Я так к нему привязался!.. Иногда думаю, что это мой сынок… что я отец его, да.
Сапир пожал плечами и засунул голову глубже в нишу, поближе к богам. – А иной раз, не поверите, я думаю, что это не я, а он мой отец… Да-да, вы слышите, боги? Такой он взрослый иногда. Такой взрослый!..
Уже была глубокая ночь.
В пещере трещал огонь. Сапир спал у входа.
Звезды играли на небе, переговаривались.
Луна висела ни на чем.
Вдруг Сапир открыл глаза. Время от времени ночью он просыпался, чтобы убедиться, все ли в порядке. Так было и в этот раз. Но вдруг он не увидел Аврама.
Его не было в постели.
Сапир вскочил в ужасе.
И услышал за своей спиной шепот:
– Вас нет.
Маленький Аврам сидел на камне перед пещерой:
– Нет!..
Сапир приблизился к мальчику на цыпочках и накрыл его плечи шкурой.
– Уже холодно, Аврам, пойдем к костру.
Аврам положил голову ему на колени.
И Сапир увидел грустные глаза своего воспитанника.
– Что? – испуганно спросил он. – Что случилось, мой мальчик?!
– Все, что я вижу, это не то, что есть, – промолвил Аврам.
– Ой-ей-ей, – простонал Сапир. – Знаешь что, сынок? Ты лучше, вон, подойди к богам, и поговори с ними. Мне это всегда помогает.
– Я не могу смотреть на этих богов… – прошептал Аврам. – Потому что… их нет.
Сапир отшатнулся: «Что ты говоришь такое, Аврам?!»
Сапир испуганно вобрал голову в плечи.
О проекте
О подписке