Цитаты из книг автора «Семен Гурарий»

Вы знаете, новым быть не трудно, трудно быть вечным.

Мне кажется, вообще костюмы и Грандиозную. Одежда определенным образом диктует образ жизни, речь, поведение, пластику – все.

Но высший, как вы выразились, порядок – это сама жизнь. Беспорядок – это катастрофа. Мне кажется, что у нас в России жизнь такая трудная, потому что порядка никакого. Ни дома, ни на улице, ни в головах, ни в чем. Тогда и созидать трудно. Порядок – это уже полжизни. Ведь даже в быту, когда ничего нельзя найти, и то жить невозможно.

В Германии не как у нас, где все усилия большинства граждан направлены не на выполнение законов, а на изощренные усилия и ломанье головы, как их избежать и нарушить. Поэтому, я думаю, мы еще не скоро будем жить как немцы. А может быть, никогда. Мой дорогой, любимый Александр Сергеевич Пушкин писал, что у нас не будет дорог и через пятьсот лет. Вот прошло уже двести, и он прав оказался. В чем-то даже хуже стало. Раньше были все-таки проселочные. Недавно мы смотрели страшный телерепортаж о российских дорогах: грузовики застревают по горло. Выехать нельзя. По сто машин стоят. И шофер не имеет права покинуть машину, иначе его уволят с работы. Рабы даже так не жили. Это хуже рабства. От рабов требовали работы, а сейчас даже этого не требуют. А уж не дай бог, какое стихийное бедствие… Вот оно как насчет дисциплины. Но русский народ терпел, терпит и будет терпеть. Как сказал Николай Лесков устами своего героя в рассказе «Продукт природы»: «Пусть бы кто-нибудь сам-третий проделал этакую штуку над сорока французами!.. Черта с два!»

Это чувствовалось (да и сейчас до конца не исчезло) во всем: в мироощущении, в поведении на улицах, в одежде, в умении отличить подлинное от штампованного в искусстве.

Я люблю города, где сохраняется, так сказать, суть, лицо, атмосфера.

Когда-то Гитлер хотел разбомбить Москву, но у него не вышло. А у наших горе-архитекторов и проектировщиков что-то в этом роде получается. Старая Москва исчезает. Чем же я могу гордиться? Что вы называете архитектурой? Для меня Москва была прежде всего Большой театр. Все остальное второстепенно. И вот его нет, и Москва для меня осиротела.

Настойчивость или одержимость присутствует в характере у всех, кто чего-то добился. Оценивайте результат потом как хотите. То ли искусством, то ли неискусством.

Щедрин первый заметил: ты танцуешь детали, нюансы. Я удивилась. А как же иначе? Все состоит из деталей и нюансов. Мне, кстати, всегда и себя неинтересно было повторять. Я пыталась в каждом спектакле танцевать нешаблонно. Про меня говорили: это цирк, зачем она подымает ноги так высоко. Сейчас подымают гораздо выше.

Знаете, как в известной притче – шел бородатый дед по улице, за ним мальчишки бежали и дразнили его: ты, дед, когда спишь, бороду кладешь под одеяло или поверх? Дед задумался и с тех пор перестал спать. Это