Хотя на Захране моря и океаны покрывали большую часть планеты, в них сливалось такое количество отходов, что цвет воды давно напоминал швархов помёт, а купание считалось извращённым способом свести счёты с жизнью.

Вредная железка молчала и делала вид, будто не услышала моих вопросов.

– HAUS-8, – обратилась я к киберроботу повторно, – пожалуйста, сообщи, могу ли я искупаться в море. В нём нет веществ, вредных для человека? Или ядовитых рыб? Змей? От этого зависит здоровье твоего хозяина.

– Да, купаться можно, – нехотя протянул Анчоус. – Насколько мне известно, отдыхают на Зоннене двумя способами: купаются в море и едят в ресторанах. Ядовитых животных здесь нет, а вот в местах приёма пищи следует предупредить, что вы с Захрана.

– Ясно. – Я радостно кивнула и стала собираться на пляж.

Разделась до нижнего белья, вытащила из сумки просторные мужские плавки и под скептическим взглядом своей киберняньки надела их.

– А в каком виде здесь принято купаться у мужчин? – спросила, заранее подозревая ответ.

– В основном топлесс, Стас Игнарович, – не смог не сыронизировать Анчоус.

– Зови меня просто Стасом, – машинально поправила робота, обдумывая, как решить проблему.

Ирония киберробота была понятна. Мое телосложение было достаточно худощавым, я не могла похвастать пышными формами или крутыми бёдрами. Толстовка и широкие брюки с лёгкостью скрывали моё отношение к женскому полу, но выйти на пляж топлесс я всё же не могла себе позволить.

Но я была бы не я, если бы так просто отказалась от шанса впервые в жизни поплавать в настоящем чистом море из-за такой ерунды. А потому достаточно быстро из недр сумки появился плотный утягивающий спортивный топ телесного цвета, сделавший мою грудь неполного второго размера практически плоской, а поверх него надела белую футболку без рукавов. Краем глаза я успела заметить нескольких гуманоидов, которые возвращались через рецепцию отеля именно в таких вот майках.

Подхватив полотенце и ключ от номера, я отправилась на пляж. Зайти в море оказалось не так легко, как я себе представляла, а когда меня окатило волной с ног до головы, а я не успела задержать дыхание, оказалось, что оно ещё и солёное! Вроде бы Анчоус говорил, что в его составе нет опасных химических веществ, но всё равно я инстинктивно стала отплёвываться и поймала на себе весёлые взгляды двух девиц с оливковой кожей и перепонками между пальцев. Они пошушукались, глядя на меня, посмеялись, а затем синхронно нырнули в воду и… поплыли. Я же попробовала повторить этот приём за ними, но у меня ничего не получилось. Тело шло ко дну, словно… железка. Шварх, как они это сделали?

Ещё несколько часов я убила на то, что исподтишка наблюдала за другими отдыхающими и пыталась незаметно повторять их движения. То ли я бестолковая ученица, то ли наличие перепонок между пальцами, двух дополнительных пар рук или хвоста сильно влияют на манеру и стиль плавания, получалось у меня совсем не так, как у других отдыхающих. Но я привыкла добиваться того, за что берусь. В конце концов, моё внимание привлекла пухлая низенькая женщина в светло-лиловом купальнике на пару тонов светлее её кожи. Она делала неторопливые гребки, широко разводя руки и собирая их под грудью, а затем снова выбрасывая перед собой. Я попробовала скопировать её движения и чуть не закричала: «Получилось!» – когда осознала, что вода действительно держит меня.

Я поняла, что окончательно устала, лишь когда солнце стало клониться к закату, а голодный желудок выдал громкую трель, напоминая о пропущенном обеде.

В номер я заползала бесконечно счастливая, с глупой улыбкой на лице, еле волоча ноги за собой. Впервые за долгие годы никто ничего от меня не требовал, и я провела день именно так, как хотела сама, а не как за меня решили родители. Я пребывала в состоянии неги и блаженства в тот момент, когда Анчоус бросился ко мне прямо из прихожей.

– Хозяин Стас, пятнадцать пропущенных входящих звонков от вашего отца, – затарахтел киберробот. – Я, как вы приказывали, не перехватывал…

Хорошее настроение как рукой сняло. Что ж, этого следовало ожидать, рано или поздно родители должны были вернуться из загородного дома и задаться вопросом, куда подевалась дочь. Вновь раздался сигнал вызова на коммуникаторе.

– Анчоус, ты мой голос сможешь обработать так, чтобы звучал как раньше?

– Смогу.

– Тогда включай коммуникатор, но без видеосвязи с моей стороны. Я буду говорить с отцом, а ты параллельно обрабатывай мою речь, чтобы он ничего не заподозрил. Хорошо?

Ответом мне послужило мигание красными светодиодами, а пару секунд спустя на весь номер раздался еле сдерживаемый, полный гнева голос отца:

– Стася, какого шварха, где тебя носит?! Почему ты позволяешь себе не отвечать на мои звонки?! Ты о чём думала, когда угнала «Тигра»?!! Ты хотя бы осознаёшь, что это боевой корабль и для его управления нужна специальная лицензия?! А если тебя остановит системная полиция? Стася, у меня вообще-то крупная сделка намечается, мне не нужны проблемы с законом! – примерно на втором предложении в воздухе развернулся виртуальный экран с перекошенным от ярости лицом моего отца.

Волосы на голове ведущего бизнесмена планеты были всклокочены, галстук отсутствовал, а обычно накрахмаленный воротничок рубашки расстёгнут сразу на несколько пуговиц. Обычно деловой и собранный Игнар Радосский сейчас был вне себя.

Я грустно усмехнулась. Отец ещё не догадался, что я покинула родную планету, и первое, о чём он волновался, – как мои действия отразятся на его положении в обществе.

– Привет, – вклинилась я в его монолог.

– Отвечай сейчас же на мои вопросы! Какого шварха ты не отвечала на звонки?! Твоя мама, между прочим, распереживалась, когда домашняя охранная система сообщила, что ты не возвращалась ночевать домой уже более двух суток! Она слегла с больным сердцем, и это всё из-за тебя. Сейчас же возвращайся домой!

Ещё одна попытка отца манипулировать мной через болезнь мамы. Отец подложил сам себе большую свинью, заставив меня учиться там же, где в своё время отучился и он сам, – в Высшей Школе Бизнеса и Управления Планетой. Именно в этом заведении мне прочитали курс «Искусство манипулирования», в котором я узнала такие излюбленные методы отца, как игра на чувстве вины, внушение собственных идей, подмена понятий и даже попытки нейролингвистического программирования, где похвалой служили карманные деньги.

– Я была занята и не могла подойти к коммуникатору. – Я решила пока не вдаваться в подробности. – Как только увидела, что ты звонишь, тут же ответила.

Отец нехорошо прищурился и неожиданно понизил голос:

– А почему ты не выводишь изображение на видеосвязь? Неужели связалась с нелегальными гонщиками?! Только не говори, что встречалась с этим… как его… Риком? Если ты поставила на «Тигре» хотя бы одну царапину…

Я бессознательно отметила про себя, что вторым пунктом, о котором подумал мой отец, был его любимый космический корабль.

– Нет, отец, я ни с кем не связывалась. – Услышать имя бывшего лучшего друга из уст родителя было странно, так как Рик уже несколько лет не писал мне и не звонил. С чего бы отцу вообще помнить о мальчике, с которым дружила его дочь до двенадцати лет? – А видеосвязь не подключаю, потому что здесь инфосеть слабая.

– Стася, в какой ты дыре находишься и когда вернёшься домой? Я и так потратил на твою безумную выходку слишком много времени. Назови мне адрес, и я пришлю за тобой флаер.

Похоже, первая злость за кражу «Тигра» спала, и он больше не хотел ссориться по коммуникатору. Или же не хотел больше тратить на меня своё драгоценное время.

– Я сейчас в отеле, со мной всё хорошо. А возвращение домой пока не планирую.

– Адрес!!! – Моё признание спровоцировало ещё одну вспышку гнева. – Когда ты уже перестанешь позорить нашу фамилию?! Мне надоели твои выходки! Стася, ты нас с мамой очень сильно расстроила. Когда ты вернёшься домой…

– Отец, ты не понял. Я не вернусь домой, это моё окончательное решение.

Я стояла на своём. Было сложно перечить отцу, которому всё своё детство я старалась угодить. Даже зная, что он врёт о том, что другие разумные расы за триста лет могли умереть или находиться на расстоянии тысяч световых лет, я всё равно старалась угодить ему. Возможно, именно отсутствие видеосвязи с моей стороны придало мне сил. Отец не видел моего лица, а потому не мог считать по мимике эмоции.

– Что значит «не вернусь»? У тебя вообще-то есть обязанности! Ты должна окончить Высшую Школу Бизнеса и Управления Планетой, сдать выпускные экзамены и получить диплом. После этого я смогу направить свою протекцию в Аппарат Управления Планетой. А за то время, что она будет на рассмотрении, ты подключишься к семейному делу по утилизации мусора.

– Отец, ты не слышишь меня! Я не хочу и не буду этим заниматься. Хватит, мне уже девятнадцать лет, я совершеннолетняя и имею право сама решать, как прожить свою жизнь!

– Всё, Стася, хватит! Я требую, слышишь? Требую, чтобы ты оказалась дома сегодня же вечером, или я заморожу все твои банковские счета, и тебе всё равно придётся вернуться домой! Ты меня поняла?

Вот оно. Отец решил надавить на меня финансовой зависимостью. Хотя формально я уже была совершеннолетней, но из-за напряжённой учёбы в Высшей Школе Бизнеса и Управления Планетой до сих пор у меня не оставалось времени даже на подработку, и отец это прекрасно знал. Я всегда с большим трудом принимала важные решения, но если уж я их принимала, то придерживалась до конца. А бороздить просторы космоса, изучать новые формы жизни и планеты – всегда было моей заветной мечтой.

– Да, отец, я тебя поняла. До свидания, – произнесла с горечью.

– До скорой встречи, дочь. Надеюсь, ты меня не разочаруешь. Хотя бы в этот раз.

Я грустно усмехнулась, нажала на кнопку окончания связи на коммуникаторе и почувствовала, как глаза предательски защипало. Отец никогда не видел моих заслуг, лишь тогда, когда о них говорили другие, уважаемые им люди, но он всегда видел все мои недостатки и просчёты. Написала контрольную на «4»? А почему не на «5»? Ну и что, что больше во всём классе не нашлось человека, кто написал её хотя бы на «3», Анестэйша Радосская не должна получать четвёрок. Покалеченное детство, вечное разочарование в глазах родителей, постоянные требования соответствовать уровню, до которого я никогда не дотягивала.

Я шмыгнула носом, решительно отбросила коммуникатор на кровать и пошла в душ, чтобы смыть морскую соль и привести себя в порядок. Анчоус не приставал ко мне с вопросами, и хотя бы за это я была ему сейчас благодарна. На душе было гадко и мерзко.