Между прочим (можно я сама себя перебью?), когда я выросла, то стала длинной и хорошенькой. Это я не сама придумала, мне так говорили. Ко мне постоянно подходили молодые люди, чтобы сказать мне приятные слова или оказать какую-нибудь услугу. Улицу к тому времени я научилась переходить сама, но они хотели помочь, поддержать, если понадобится, что-нибудь поднести или рассказать про устройство небесных светил, или в кино сходить, мороженое съесть ложечкой. Все это, пожалуйста. И когда я рассказывала историю про собак, всякий раз оказывалось, что это тот самый мальчик, который меня тогда спас, и с тех пор меня все время искал. Они так и говорили: – Девушка, вот поэтому мне кажется, я вас уже где-то видел… А я специально рассказывала, мне самой было интересно, потому что все молодые люди рекомендуются, как исключительно честные и храбрые. И никого не боятся, не то, что каких-то собак. И получалось, что спасло меня тогда человек десять, а может быть и больше. А потом один подошел, и сказал, что это был, наверно, не он, хоть учился именно в пятом классе, но жил в другом городе, и если бы знал, что все так случится, то вскочил бы на паровоз и примчался. И ехал бы быстрее звука, что обогнать гудок от паровоза. Разогнал бы всех собак, а тут бы еще гудок подоспел. Ведь так все и было. И ему я поверила. Но я хочу рассказать о том, как была маленькой, поэтому не буду отвлекаться.

Про сотрясение мозга

Я это или не я? Я постоянно задаю себе вопрос, кем я была, когда росла, и что сохранилось от девочки, которой я была в детстве. Наверно, только нервные клетки. Они не восстанавливаются, какие были, такие и остались, а все остальные сменились по много раз. И продолжают меняться. Интересно, осталось ли дерево, о которое я ударилась головой, когда летела на санках с горы? Оно, наверно, тоже изменилось. Не нужно ложиться на санки головой вперед даже в вязаной зимней шапке с ушами, все равно может быть сотрясение мозга. Папа мне рассказывал, они стояли на верху горы, пока я съезжала к реке, там было несколько поворотов, и один я не заметила. Я думала, что их три, а оказалось, четыре. Это было обидно, потому что я как раз тогда научилась считать.

А теперь представьте, как все выглядело сверху, зимний лес над тусклым пространством замершей реки, множество верхушек совсем по-зимнему голых деревьев. Мама с папой стояли и любовались, и вдруг одна верхушка опасно зашаталась, будто от сильного ветра, пока другие стояли, как ни в чем не бывало. Папа так и сказал, это наша дочь с разгона врезалась в дерево… Мама возразила: – Не может быть. Она знает, что там четыре поворота, и она хорошо умеет считать… Но папа не согласился: – Я чувствую, это она. Ты же видишь, как зашаталось дерево… И он побежал ко мне на помощь. Потому что это была именно я. Я тогда не настолько изменилась, чтобы меня нельзя было узнать. Это взрослые, если их долго не видеть, постоянно меняются. И удивляются друг другу, если встретятся. Боже мой, вы нисколько не изменились… или: Боже мой, вас совсем нельзя узнать… Хотя про то, что нельзя узнать, лучше не говорить. Потому что у взрослых, то, чего нельзя узнать, меняется не в лучшую сторону. А о худшей можно промолчать из вежливости. И даже утешать не нужно в том смысле, как же так… Жизнь – это улица, на которой есть худшая сторона и лучшая. Если чувствуете, что-то не так, значит, вы не на той стороне, перейдите на другую и идите дальше…

Взрослому с ребенком спорить непедагогично, а ребенку со взрослым – неприлично. Но я все-таки хочу передать свои детские впечатления. Тем более, что после удара о дерево я быстро научилась читать и писать. И когда меня хвалили, я честно отвечала. Это последствия сотрясения мозга. Жаль, что я не запомнила дерево, которое мне так помогло. Может быть, еще кому-то пригодится, хоть специально стучать головой об него, даже с разгона не нужно. Важно угадать момент, как я тогда. И учтите – от правил умножения голова растет быстрее, чем от правил сложения. Это я открыла, потому что, как только я выучила таблицу умножения, сотрясение закончилось, и мозг встал на свое место.

Об этих записках

Мы – дети живем рядом со взрослыми до тех пор, пока не станем такими, как они. Сейчас я отношусь к этому положительно, то есть я не возражаю, чтобы немного побыть взрослой, а потом, конечно, вернуться назад к себе, в детство. Все хорошо в свое время. Папа сказал, это неплохая мысль, и он подумает, чем меня занять на такой случай, например, поручить мне мыть посуду. Я совсем не это имела в виду, но деликатно промолчала. И это я тоже считаю взрослым поступком, который не каждому удается, взять и промолчать, как будто набрал в рот воды или, еще лучше, кока-колы. Все бы сидели с кока-колой во рту, добавляли по глотку, и в школах бы стояла ужасная тишина. А учительница стояла бы с открытым ртом и завидовала. Здесь я отвлеклась. Со мной такое бывает, и я стану следить за собой, если, конечно, получится.

Теперь скажу честно, на всякий случай, если будете читать. Здесь есть несколько длинных историй. Так получилось, они не успели вовремя закончиться, как принято у культурных людей, если они не говорят по телефону или им совсем нечего делать. В общем, я предупредила.

И еще, я буду собирать взрослые фразы и вставлять их в эти записки. Я их буду выделять звездочками (*** – это значит, взрослая фраза), каждую с отдельной строки, и вы сможете разобраться сами. Поэтому не удивляйтесь, если в этих записках вы найдете что-то очень умное. Пожалуйста, привыкайте, я больше предупреждать не буду. Вот как сейчас:

*** Можно, я сначала круг почета пробегу, а потом все остальные?

Про сюжет

Мое взрослое Я говорит, что нужен сюжет. Сюжет – это такая веревка, за которую нужно все время держаться. Тот, кто читает, задает вопрос, что будет потом, и это потом заставляет его читать дальше. Иначе никто этим заниматься не станет. Самые интересные сюжеты – про приключения и любовь, и совсем ужасные – про преступления и убийство. Про любовь нужно набраться опыта, и, все равно, много не будет, а про убийство – не знаю, я никого не убивала. Даже мысленно. В общем, я буду рассказывать сюжеты. Потом подожду, пока вы прочтете, скажете готово, и мы пойдем дальше.

Удачная ошибка

Красота спасет мир, но, судя по Вашей внешности, это случится еще не скоро…

Папин друг сказал это своей знакомой. Он клянется, что язык случайно повернулся не в ту сторону а думал он совсем наоборот, и еще хотел подарить цветы. Но сказал именно так, как я вам сейчас рассказываю. А знаете, что было дальше?

Его знакомая приняла эти слова очень спокойно и вышла за этого человека замуж. С ним она согласна на то, что есть сейчас, и спешить никуда не собирается. Она даже похорошела…

– Еще больше похорошела. – Поспешно добавляет папин друг и спешит за цветами.

Печальная история королевской любви

Принцессу выдали замуж в другую страну. Очень удачно, потому что такие браки заключаются из самых высоких государственных интересов, и личные желания, всякие любишь-не любишь не считаются. Но тут все вышло самым лучшим образом, и молодые люди с первого взгляда влюбились друг в друга. Сейчас бы про них сказали так: поглядите, идеальная семейная пара… повезло людям… Тем более, это были не простые люди, а король и королева… Ездили из дворца во дворец, запускали фейерверки и радовались жизни.

Как-то едут они в карете, играют в загадай желание, а желание у них было одно, начиная с самой свадьбы. Быть ближе друг к другу, как только можно. Вдоль дороги люди какие-то стоят, серые на вид и почему-то грустные. Не такие веселые, как во дворце.

Королева розовые губки поджала (она как раз желание угадывала), занавеску на стенке кареты приоткрыла и спрашивает у графа (их всегда граф сопровождал): – Кто такие? Почему стоят?

Граф пригляделся: – Это, Ваше Величество, народ.

– Нар-о-од, – протянула королева, – ой, как интересно. Спросите, чего они выстроились вдоль дороги так, что плакать хочется, почему не играют в народную игру с шарами, почему шампанское не пьют на лужайке за наше королевское здоровье? Сейчас самое время. Ведь такой хороший день. Правда, милый?

А король поддакивает. Ясно, он согласен, хоть о народе он сейчас не думает. И никто бы другой на его месте не думал, такая королева была красавица.

– Так что же ты, пойди, узнай, а мы подождем. – Говорит королева графу. Тот выпрыгнул на ходу и побежал, побежал, придерживая шляпу, к стоящим вдоль дороги людям.

Одевались тогда замечательно. На мужчинах длинные одежды с фалдами, расшитые золотой и серебряной нитью, панталоны до колен на шнурках, под ними длинные белые чулки, тогда мужчины такие носили, снизу туфли с золотыми пряжками, а сверху парик из натурального волоса, посыпанный пудрой. А у женщин, если просто перечислить, никакого воображения не хватит, одной не управиться, корсет, буквально, лошадьми затягивали (не нашей королеве, а вообще), а из мелочей, которые сейчас не в моде, была длинная костяная палочка с серебряной ладошкой на конце, и можно было, не прерывая сердечной беседы, почесывать спину, если какой-то жук по ней пробежит.

Граф назад торопится. – Ну, чего они встали? – Спрашивает королева.

– Жалуются, хлеба нет.

– Хлеба нет? – Удивилась королева. – Ты слышишь, милый? – Обращается она к королю. – Хлеба у них нет…

– У кого?.. – Спрашивает король, а сам не может оторваться от любимой жены.

– У народа. – Подсказывает граф из-за занавесочки… – У народа хлеба нет.

– Ой, я придумала. – Встряхнулась королева. – Не щекочись, милый. А вы, господин граф, прикажите, пусть кушают пирожные. Так и скажите. Королева велела. Если хлеба нет… – Граф уже сорвался выполнять, но королева его остановила: – Скажите, чтобы с бизе начинали. Это наши любимые пирожные.

Граф побежал, а любящие супруги продолжили играть в желания. Нужно ведь о себе подумать, не только о народе. Но королева не может совсем отказаться от государственных мыслей,