К костру бегите, мне без вас тоскливо,

Поговорим за жизнь неторопливо.

Пусть расцветут следы наши земные!

Наполним праздник радостью, родные!

О, где вы? Отзовитесь, появитесь,

Весенним дням счастливо улыбнитесь,

С подарками красивыми придите,

Красу души радушной проявите.

Не надо ссор! Пусть явится пред нами

Красавица-весна с ее цветами,

С ее дыханьем и благоуханьем, –

И осчастливит нас своим сияньем!

* яран-сувар – праздник весны у лезгин

Кааба языка

«ах, не попал я в мекку! –

Знакомец сокрушался, –

Все сверстники на хадже;

Я, захворав, остался…»

Приятель, не терзайся,

До срока не увянешь.

Всевышний милосерден,

Опять здоровым станешь.

Паломничество в мекку –

Нисколько не геройство,

А лишь души стремленье

И сердца беспокойство.

Творить добро без шума

В родных местах ты можешь.

Как много тех, кто верит,

Что ты им всем поможешь!

Добро мягчит нам сердце

И делает нас лучше.

Ты сироте дай руку –

И осчастливишь тут же.

Мать навещай почаще,

К сестре найди дорогу,

Не забывай о брате –

И угодишь ты богу.

А если сможешь, друг мой,

Чтоб не ходить далече,

Хадж соверши к каабе

Твоей родимой речи.

Мой сад

В моем саду клочка земли,

Где нет цветка, – не отыскать.

И так прекрасны все цветы,

Что нужных слов не подобрать.

Не поднимается рука

Сорвать хотя б один из них.

Не собираю я цветы

В лесах родных, в лугах родных.

Как их срывать? Как обижать?

Ведь стебелек – не истукан.

Где сил найти, чтобы сломать

Его изящный, нежный стан?

Меж тем другие рвут и мнут,

В букет кладут без маеты…

Я ненавижу всей душой

Всех, обижающих цветы!

Я не могу цветы срезать

И друг от друга отлучать.

Я только взором их ласкать

Могу – и кожей осязать.

Молю вас: не дарите мне

Цветов на праздники, любя.

В мой сад входя, не мните их

И не срывайте для себя!

Всё, что отломлено, – вопит,

Как и любое существо.

Смотрю на сорванный цветок –

И плачу о судьбе его.

Коль любо вам в саду моем –

На сад смотрите, как на дом

Созданий божьих, что кричат,

Когда их с жизнью разлучат.

Идите нежно к ним, как я,

С душой своею золотой.

На ласку нежную, друзья,

Они ответят красотой.

Когда вас трудности сомнут

И всё покажется мертво,

Вкус этой жизни вам вернут

Красоты сада моего.

Известно мне

Как много бед кругом, больших и малых!

На площадях, в долинах и на скалах

Невзгоды мира кружатся в провалах

И непрестанно мучат меня, мучат.

Лютуют грозы всюду, днем и ночью,

Уносят вихри гнезд семейных клочья.

И люди злей становятся воочью,

И стонет сердце – стонет оно, стонет.

Захочет бог – и ты лишишься трона,

И под ноги покатится корона.

А я растаю в дымке небосклона…

Абсурден мир – известно мне, известно.

Незаконченные строки

Мне жаль моих стихов незавершенных –

Сироток без семейного блаженства,

Наполовину сделанных, лишенных

Законченности, лада, совершенства.

А вдруг они – несбывшиеся грёзы,

Обиженные жизнью строчки эти?

Ах, сколько половинчатых, нечетких,

Похожих на меня людей на свете!

«ты недотепа…» – мама говорила,

Мои дела поспешные увидев,

И обнимала, всё простив дочурке

И никогда ни словом не обидев.

Обрывочные строки – крест мой вечный,

В любом стихе есть недоговоренность…

Ну, что ж, пусть будут!.. Лишь бы в них не жили

Бессмыслица, нелепость, отчужденность.

Или как?

Вход не заперт; каждый двор

Не упрятан за забор;

Все свои, никто не вор, –

Мы, лезгины, жили так.

Без замков и без ключей.

И не прятали очей,

Не клонили гордых шей…

Правду чтил лезгин-кунак!

Нам корысть была чужда,

Мы не лгали никогда.

Ох, без правды жить – беда…

Терпелив лезгин-бедняк.

Не в почете старики.

И заборы высоки.

Чтим ли корни, земляки?

Мы лезгины? Или как?

Не делай вида

Когда меня увидишь в страшном горе,

Когда меня увидишь в тяжкой скорби,

Когда меня увидишь в жутких ранах, –

То сделай вид, что ты меня не видел.

Когда, вестями черными убита,

Сижу я одиноко, мглой сокрыта,

Кюрою и кубою* позабыта, –

То сделай вид, что ты меня не видел.

Но если кто-то осмеёт народ мой

И бросит камень в дух его свободный,

Ругаясь над историей народной, –

Гнев одолжи у тех, кто ненавидел!

Не делай вида, что меня не видел!

* кюре и куба – обобщенные названия районов, населенных лезгинами.

Не по нраву

Не люблю я мир пустой

Со свисающей уздой.

Он с почтеньем к злым идет,

А к беззлобному – с бедой.

И меня не любит он.

Ведь я с ним не заодно:

Не могу из ячменя

Превращаться вмиг в пшено.

Не по нраву я рабам,

Что привыкли спину гнуть,

Тем и этим господам

Уступать судьбинный путь.

А по нраву я орлам –

Тем, что резче и честней,

Тем, что коршунам страшны

Гордой смелостью своей.

Знайте, чистые сердца:

Такова судьба моя –

До победного конца

Буду с миром спорить я.

И когда затеет он

Людям судьбы раздавать,

Счастье жизни я возьму –

Ни клочка не дам отнять.

Я скажу: – дай счастье, мир,

Всё до капли, до основ.

И поярче дай цвета –

Не люблю полутонов!

Дай любовь до склона дня

С жаром, с искрами огня

И со вздохами грозы,

Столь похожей на меня.

Подобру или в борьбе

Высь вершин возьму себе

И небес голубизну…

Да, на все я посягну!

Всё возьму!.. А коль не даст –

Отниму!.. Вот цель моя:

До победного конца

Буду с миром биться я.

Не люблю я этот мир,

Мир оков и кабалы.

Я лезгинка! Я горда,

И по нраву мне – орлы!

О корнях

– родной язык не знаю я, – так бросил

Один лезгин, – и нет о нем помина…

И поняла я сразу, что давно уж

Стал остывать очаг того лезгина.

Мне стало ясно, что гуляет ветер

В его башке, что он попал в ловушку:

Он бросил те слова, как камень в небо,

И камень тот летит ему в макушку.

А он с ухмылкой снова стал позорить

Родной язык, над ним глумиться снова,

Как попугай, что собственные яйца

Несет в чужие гнезда бестолково…

И поняла я: глуп он беспросветно

И шаток, словно тучи дождевые.

Уж коль свои родной язык позорят,

Так станут ли ценить его чужие?

Эй, простофиля!.. Ты ума лишился,

Коль устыдился языка родного.

Да есть ли в мире хоть одна букашка,

Забывшая свое ради чужого?

По-своему поет любая птица,

По-своему звенит любой кузнечик.

Любой родник свое журчать стремится,

Любой народ своей известен речью.

Кто хочет выжить – пусть хранит устои.

Где корень слаб – там крона не густая.

Ты станешь в мире круглым сиротою

Без отчей крыши и родного края.

Ну, что пошли за времена?

Ну, что пошли за времена?

Одним – умнеть, тучнеть – другим.

Позорна участь, нечестна:

Одним – краснеть, наглеть – другим.

Как много стало дураков!

Средь них и умный бестолков.

Смотри, теперь расклад таков:

Одним – дрожать, потеть – другим.

Жизнь – как игра, и все хитрят,

Все что-то выиграть хотят.

Но вот фартит не всем подряд:

Одним – всё злато; медь – другим.

На лицах – злобности печать.

Без горя – радости не взять.

Одним – всегда весну встречать,

От стужи коченеть – другим.

Что знать об этих временах?

Тот плачет на похоронах,

Тот – свадьбу празднует в садах…

Одним – богатство, честь – другим.

О, если б…

О, если б я в подлунный мир

Пришла в обличье муравья!

На все житейские дела

Как муравей, глядела б я.

Никто б на свете никогда

Не увидал, что я грущу.

Я б успокоилась тогда,

Забыв, какой я груз тащу.

И засмеялась, веря в жизнь

И завтра светлое любя, –

Как муравей, что тащит груз

Раз в десять тяжелей себя.

Ожерелье

Я собираю круг друзей,

Как жемчуга с морского дна.

В то ожерелье каждый друг

Встал, как жемчужина одна.

Ах, не порвалось бы оно!

Не раскатились бы сердца!

Я не боюсь нажить врагов,

Друзей сберечь бы до конца!

Отнимают мой покой

Отнимает мой покой

Шумный бег бурлящих рек,

Словно дней летящих бег.

В тех волнах,

В бегущих днях

Что-то есть и от меня,

От щедрот былого дня.

В тех волнах,

В бегущих днях

Детство катится мое,

Всё мое житье-бытье,

Весь куда-то мчащий путь –

Тот, что вспять не повернуть.

В эти воды, в эту жизнь

Все мечты мои влились.

Там, средь них, была одна…

Всех родней была она!

Где-то там, где луг цветет,

Где коровок божьих лёт,

Где волна о берег бьет, –

Детство радостно живет.

Время то ушло навек.

Только шум бурлящих рек,

Словно дней летящих бег,

Сна лишает мой ночлег.

Эти воды,

Эти годы

Отнимают мой покой…

Дороги жизни

Пришла весна. Луга уже не голы,

И травы шлют улыбки бытию.

Нектар душистый собирают пчелы

И строят соты. Строят жизнь свою.

Всегда в трудах. Ни мига без работы!

Хотят, чтоб мед был слаще и вкусней,

И жидким воском сглаживают соты,

Чтоб сделать их красивей и ровней.

Вот так и люди. Соты нашей жизни

Ровнять пытаясь, сглаживаем путь…

Но мы не пчелы. По камням, по кочкам

Бредем весь век. С дороги не свернуть.

Ты послушай эти басни

Сорок лет уже – а он в годах таких

Что и где сказать, не знает: всё продрых.

Он чужих не отличает от своих…

Вот кто сливки нашей власти, о аллах!

Что творит он, своей совести назло?

Или лгать ему совсем не тяжело?

Или ветром его разум унесло?

Впрямь седины его грязны, о аллах!

Как улитка, от ракушки отползя

И ни разу чужакам не возразя,

Плачась, вторит им… Без слёз смотреть нельзя.

Ты послушай эти басни, о аллах!

Седой лист

Светила зимняя луна,

Когда средь дум заветных

Бродила я совсем одна

Вдоль городских проспектов.

Холодный ветер под луной

Свистел и выл, неистов…

Шуршал под каждой из чинар

Ковер опавших листьев.

Порою даже танцевал

Лист палый чуть заметно…

И вдруг прилип к моей руке

Лист, спасшийся от ветра!

О, это был не просто лист,

А мастера творенье:

Весь желто-красный, с сединой…

Красив на удивленье!

И в то же время было в нем

Так много грусти тайной,

Что я смутилась, разглядев

Подарок тот случайный.

Откуда грусть? Моя душа,

Как лист, затрепетала.

Прижав его к своей груди,

Я с робостью сказала:

«ты почему ко мне прильнул?

Сказать мне что-то хочешь?

В тоску вгоняешь ты меня,

Или беду пророчишь?

Иль, увидав, что под луной

Душа родная бродит,

Мне намекаешь, что зима

В мои года приходит?»

Но лист молчание хранил.

Согревшись под руками,

Молчал, как смолкшая свирель,

Забытая веками.

И как ни гладила его

Я под луною зимней,

Взлетел он – и растаял вмиг

В небесной бездне дымной.

Вот так и я: взметнется вихрь –

Прильну к кому-то смело…

Но кто меня погладит так,

Чтоб я не улетела?

Что с тобой?

Когда почувствовал один

Боль в сердце у другого,

Он «что с тобой?» – его спросил,

Сказал всего три слова.

Но сила сказочная есть

В вопросе «что с тобою?».

Услышишь – и восстанешь вмиг

Над бездною любою.

Участье растворит беду,

Закроет путь невзгоде.

Ведь словом и железо гнут,

Как говорят в народе.

Как часто слово лечит там,

Где лекарь отступает.

Оно – лекарство, коль и впрямь

Больного исцеляет.

Эй, люди!.. Видя пред собой

Ушибленных судьбою,

Не проходите мимо них,

Спросите: «что с тобою?»

Скажите слова этих три –

И подойдите ближе.

Ведь человек – тот, кто в душе

Сочувствия не выжег.

Зачем твердить, что дорога

Вам каждая минута?

Вы подойдите!.. Ведь и вам

Однажды станет худо.

Снимите груз у мира с плеч,

Чтоб легче он вертелся.

Пусть никогда ни у кого

Не разболится сердце.

Поток любви

Взошла заря, покончив с черной ночью,

И на деревьях улыбнулись почки,

И, с птичьим гулом в мир войдя воочью,

Ревет весна, покончив с тьмой моею.

Ах, эти ночи, полные дурмана,

Улыбки туч без мрака и обмана!

Звезда надежды, ты мне столь желанна,

Так обними, сплетясь с судьбой моею!

Пронзая тьму, цветы бегут наружу,

Как сгустки чувств, дурманящие душу.

Пусть длится жизнь! Все страхи я разрушу,

Что нависали над тропой моею.

Снега шахдага тают, нам в угоду.

Задержат ли ущелья эту воду?

О, сель бесстрашный!.. Оживи природу

И все преграды страстью смой моею!

Всё пойму я

Здравствуй, друг мой,

несравненный, старый друг,

Уж не ветром ли примчало тебя вдруг?

Я одна смотрела в грустное окно,

По стихам твоим соскучившись давно.

Прочитай мне свои строки, как всегда,

Запылай, как в незабвенные года.

Поддержи меня словами доброты,

Растревожь меня, как можешь только ты.

Поделись со мной тоской твоих очей

И скажи: «сколь привередлив человек!

Если счастлив он пять дней и пять ночей,

Так зачем нам полный горестями век?»

На судьбу свою посетуй, загрусти

И поведай мне про тысячи потерь

И про то, что правда нынче не в чести,

И что ложь дороже золота теперь.

Всё пойму я – и твой ропот, и мечты.

А иначе – как бы выжил ты, поэт?

Как же здорово, что есть на свете ты,