Цитаты из книг автора «Себастьян Фолкс»

Все происходившее со мной я воспринимал как норму, потому что не знал ничего другого

Крылья голубки» Генри Джеймса, «Волшебную гору» Томаса Манна, «Памелу» Ричардсона и «Анну Каренину» Толстого.

После двух-трех бокалов мир становится понятнее. По крайней мере, его непонятность уже не так раздражает. И собственное невежество не так бесит. После трех-четырех порций в нем проступает даже некая барственность.

Ничтожно мала та часть жизни, в которую мы живем. Ибо все прочее не жизнь, а времяпрепровождение. Сенека. О скоротечности жизни, глава 2 (49 г. до н. э.)

Ничтожно мала та часть жизни, в которую мы живем. Ибо все прочее не жизнь, а времяпрепровождение.

Ничтожно мала та часть жизни, в которую мы живем. Ибо все прочее не жизнь, а времяпрепровождение. Сенека. О скоротечности жизни, глава 2 (49 г. до н. э.)[1]

старых пивных бочках, ему выпадали такие мгновения дружбы и покоя, каких он прежде почти не знал. Эванс и О'Лоун затеяли плескаться друг в друга, загребая воду ладонями. Джек неожиданно для себя присоединился к ним. В первые секунды он испытывал чувство вины перед погибшими товарищами, чувство, что проявляет неуважение к ним, однако оно быстро прошло. Можешь получить удовольствие – получай, тебе это только на пользу. После купания они стояли, подрагивая, пока интендант выдавал им чистые нательные рубашки и кальсоны. Потом солдаты получили вернувшиеся из дезинфектора гимнастерки и брюки и еще постояли, куря, под слабым весенним солнцем. Погода начала меняться. Было пока что зябко, а ночами и просто холодно, и все-таки дневной воздух понемногу густел. Джек вспоминал желтые нарциссы, которые вот-вот распустятся неподалеку от его дома, на берегах канала. Вспоминал, как играл с Джоном, как учил его наживлять удочку или часами перебрасывался с ним мячом. Он тогда надеялся, что это упражнение поможет сыну в играх с другими мальчишками, но, судя по всему, не помогло. Джек вдруг увидел раскр

людское безразличие неизменно пересиливает докучливое любопытство, или, выражаясь помягче, тебя охотно предоставляют собственной судьбе.

Не знаю, что натворил кто-то из нас, чтобы вытолкнуть мир на его нынешнюю противоестественную орбиту. Нас ведь отправляли сюда всего на несколько месяцев. Никто из детей будущего поколения никогда не узнает, на что это было похоже. Они этого никогда не поймут. Когда все закончится, мы тихо смешаемся с живыми и ничего им не скажем. Мы будем разговаривать, спать, заниматься повседневными делами – совсем как люди. Мы запрем все, что видели, в безмолвии наших душ, – там, куда не сможет пробиться ни единое слово.

Она была довольна своими достижениями, но ощущение легковесности, пустяковости того, чем она занимается, не давало ей покоя.