I
Прыжок веры
Марк Криддл

Торбей, 2008

Когда я посмотрел на часы, завывал ветер и дождь хлестал по спасательной шлюпке RNLI. Почти семь часов. Я поставил чашку с чаем на стол, перевел взор с круглого поля для игры в дартс на телевизор, а затем устремил его в окно. Целый день на улице творилось бог знает что. Ревущие порывы ветра разрывали традиционный покой выгнувшегося подковой залива, поднимая волны, превращавшиеся в белую пену, прежде чем разбиться о берега. Тем не менее, несмотря на это, радио на станции продолжало хранить молчание, а мне ничего не удавалось рассмотреть на горизонте, поэтому я позволил домашним делам занять мои мысли.

Интересно, не закончили ли еще сушиться вещи?

С того момента, как приехали мои сыновья – четырехлетний Мардсен и семилетний Мейтленд, – нас с женой Мелани поглотили те невероятные объемы стирки, которые только могут создать два непоседливых мальчугана. Помню, в зимние месяцы я постоянно оказывался на пороге прачечной самообслуживания Marina’s Brixham, до которой рукой подать от спасательной станции, с кипой мокрой одежды. Держа в руках пейджер и одновременно застегивая куртку, я боролся с ветром на обратном пути в прачечную и добрался, наконец, до сушилки, которую наполнил двадцать минут назад.

«По-прежнему влажное», – проворчал я себе под нос.

Крепко закрыв дверь уверенным рывком, я обернулся, намереваясь расположиться на скамейке напротив сушилок, но не успел я присесть, как пейджер завибрировал, подавая признаки жизни. Вызов пришел от Кена Джеймса, лица, ответственного за отправку спасательных шлюпок в регионе Торбей^[2]. Он просил срочно прислать спасателей. Как старшина шлюпки я понял, что нельзя терять ни минуты.

Оставив стирку, я тут же устремился к лодочному домику и набрал номер Кена, чтобы расспросить об инциденте.

– В пятидесяти пяти километрах к юго-востоку от Берри-Хед замечено каботажное судно, оно кренится, и капитан обратился за помощью в службу береговой охраны.

– Сколько членов команды на борту? – спросил я.

– В общей сложности двадцать, по нашим сведениям, – ответил он.

Берри-Хед – это мыc, врезающийся в море, и одновременно – южная граница Торбея (унитарной единицы графства Девон). Греческое судно The Ice Prince ^[3]весом чуть меньше семи тонн перевозило на своем борту древесину из Швеции в Египет через Ла-Манш. Корабль оказался во власти дикого ветра и мощных волн, теперь он постепенно заваливался на бок, в то время как его груз по инерции сползал все ниже к воде, по мере того как судно наклонялось.

Пока все просто, подумал я.

Драматичное описание вполне соответствовало тому, что происходило на самом деле, и в этом не было ничего необычного. На самом деле, нам с Джоном Хартфордом, старшиной шлюпки, на чье место я и пришел, уже приходилось провожать точно такое же судно до Бриксхема несколькими годами ранее.

Я не преувеличивал, и мое беспокойство не было напрасным. Погода могла сделать эту ситуацию еще более опасной, и у этого происшествия появлялись все шансы перерасти в нечто более серьезное. Тем не менее пока перед нами стояла лишь задача сопроводить судно до места стоянки. Оказавшись ближе всех к пристани, я был тем, кому первым удалось добраться до станции, но в одиночестве я оставался недолго. Через несколько минут туда же со всех концов города начали стекаться ребята. Прежде чем я успел сориентироваться, на станцию в полной боевой готовности прибыли тринадцать волонтеров, которым не терпелось приступить к делу, а то обстоятельство, что погода поистине лютовала, казалось, только раззадоривало ребят больше обычного. Они знали, что любая операция в таких условиях могла обернуться сложностями. Это было как раз то, к чему мы себя готовили.

Нам передали команду грузиться на Aleс and Christins Dykes, спасательную шлюпку класса Severn^[4], и сопровождать на месте менее мощное судно класса Tyne ^[5]из Солкомба^[6]. Я оглядел тринадцать полных энергии собравшихся членов команды, стоявших передо мной с горящими глазами.

Ненавижу эту часть.

Лишь семеро из нас смогут поучаствовать в операции.

Я исполнял обязанности старшины шлюпки и подбирать команду было моей задачей.

Поработав двадцать лет в RNLI ^[7]в качестве механика, я часто в шутку говорил, что меня уже пора назначать старшиной, а когда Дэвид ушел и мне предложили занять его место, я не мог поверить своему счастью. Даже спустя два года мне все еще время от времени хотелось, чтобы кто-нибудь меня ущипнул. Мне нравилось нести ответственность за свою команду, за шлюпку и людей, которым требовалась наша помощь.

Но мне никогда не нравилось решать, кто не отправится на задание.

Стоявшие передо мной волонтеры бросили все, чтобы прийти на станцию и погрузиться на шлюпку. Они, не раздумывая, отложили свою работу, оставили дома детей и свою вторую половинку. Каждый из них был готов рискнуть собственной жизнью, чтобы оказать помощь тем, кто в ней нуждался. Как и я в самом начале пути, эти ребята страстно желали выходить в море, и, с моей точки зрения, никто из них не заслужил остаться на берегу.

Тем не менее у меня было тринадцать волонтеров и только шесть мест. Я готовился разочаровать кого-то из ребят.

Свои чувства в этот момент я помню очень хорошо.

С ранних лет я успел понять, что значили для спасательных команд их шлюпки.

Когда слышалось, что разрываются фейерверки (в этот момент две ракеты шумно выстреливали в сторону моря), – сразу становилось ясно, что происходит.

Шлюпка спускалась на воду!

В то время пейджеры было днем с огнем не сыскать. Один предназначался для ответственного за спуск судна, другой передавали механику, а третий доставался старшине шлюпки. Остальным же надлежало держать ухо востро и следить за сигналом ракеты.

Если искры взмывали в воздух, когда я гостил у бабушки с дедушкой, я мог понаблюдать за действом из первых рядов партера. Наш дом стоял на крутом повороте напротив судостроительной верфи, всего в сотне метров от того места, где были припаркованы лодки.

Мы находились настолько близко, что вы бы почувствовали, как вибрации отдаются в косточках. Спустя мгновение послышались бы сирены автомобилей членов команды, проезжающих поворот на пути к лодочной станции. Если клич был брошен, все спасатели хотели быть в деле.

Видите ли, жизнь нашего прибрежного сообщества складывалась вокруг рыбного промысла, судоходства и морского туризма. Большинство из нас провели детство на воде, выходя в море на лодках. Спасательная шлюпка служила нашему городу береговой охраной. Волонтерами были местные учителя, водопроводчики, родители и прочие граждане. Но когда раздавался сигнал, все они становились прежде всего командой RNLI.

Меня это завораживало. Я даже сбегал вниз к корабельной верфи, что называется, на передний край, чтобы полюбоваться уносящимися вдаль шлюпками.

Что если бы можно было стать частью этого?

В конце концов, будучи девятнадцатилетним юношей, я набрался мужества и спросил старшину шлюпки Артура Кернау, можно ли мне присоединиться к команде. Старшины всегда славились своим грозным и несгибаемым характером, поэтому мне потребовалось два года, чтобы собраться с духом. Я даже не могу вспомнить, что сказал Артуру в тот день, зато точно помню его ответ.

– Что ты делаешь завтра? – спросил он.

– Ничего, – ответил я озадаченно.

Разумеется, все не может быть настолько просто?

– Приходи ко мне на буксир и прихвати с собой пневматический рубильный молоток, – сказал он. – У меня есть работенка для тебя.

– Хорошо, – кивнул я в знак согласия.

Исполняя обязанности старшины спасательной шлюпки, Артур и сам был владельцем ряда лодок и нанимал несколько человек из города для того, чтобы вести их техническое обслуживание.

На следующий день Артур по-прежнему не ответил на мой вопрос, несмотря на это, я оказался на его буксире и уже соскребал ржавчину с судна. Фактически это повторялось снова, снова и снова.

«И зачем я здесь делаю все это безвозмездно?» – подумал я однажды.

Но глубоко внутри я знал зачем. Работа в спасательной команде, как и бесплатная помощь Артуру, была своеобразной проверкой. Готов ли я был явиться завтра с рубильным молотком? Был ли способен действовать, не задавая вопросы? Мог ли делать работу хорошо, даже если мне за нее никто не заплатит?

Если я справлюсь, он поймет, что я стану хорошим напарником. Поэтому я выполнял то, о чем он меня просил.

Потребовался год, чтобы Артур дал ответ, пригласив меня в один прекрасный день на тренировочное занятие. В тот день, когда он меня позвал, погода была отвратительной, за окном свирепствовала буря, а команда тем временем отрабатывала упражнения из курса «человек за бортом».

– Ну что ж, тогда давай, – сказал он, поманив меня рукой к рулевой рубке Edward Bridges. – Поднимись-ка и попробуй, – продолжил он, подводя меня к старой деревянной посудине класса Arun^[8].

Я не мог в это поверить. Глубоко вдохнув, я взялся за штурвал так крепко, как только мог.

«Я управляю чертовой шлюпкой. Как это так?» – думал я, разрезая волны и улыбаясь от уха до уха. Вернувшись домой, мне трудно было сдержать волнение.

– Артур позволил сегодня мне вывести лодку! – воскликнул я, ворвавшись в двери и пичкая родителей всеми мельчайшими подробностями.

Вот так нежданно-негаданно я стал членом команды.

И так же нежданно-негаданно стал одержимым.

Но то, что со мной произошло, еще не означало, что я окажусь в центре событий. Скорее, наоборот, и довольно долгое время. Не стоит забывать, что помимо меня существовала целая команда из 30 человек, а вызовов в год было приблизительно лишь 18. Я же вменил себе в обязанность приходить, когда бы ни позвали.

Как это сделала сегодня моя команда.

Многое изменилось с того момента, когда я впервые в 1988 году стал волонтером. За исключением, пожалуй, одного – знаменитых уловок Артура, которые сейчас стали хрестоматийными и которые нам трудно вспомнить без смеха. На сегодняшний день отбор в команду стал гораздо более строгим. Сигнальные фейерверки продолжают взлетать в воздух, но сейчас у всех спасателей есть свои пейджеры. И несмотря на то, что откликаемся мы более чем на сотню вызовов в течение года, стать участником операции порой бывает так же сложно, как и в былые времена.

Но вот что точно не изменилось – это преданность команды своему делу. Товарищество. Желание выходить в море в любых условиях. Энтузиазм, с которым люди всегда приходят на станцию, зная, что порой участниками спасения они могут и не стать.

Это как раз то самое, что я видел во всех 30 отважных ребятах, собравшихся сегодня на берегу. И ожидание, читавшееся в их лицах, возвращало меня к задаче, которая была на повестке дня. Конечно, я собирался приняться за дело. Я нес ответственность за свою команду. Но сейчас уже пришло время грузиться в лодку, и, хотелось мне этого или нет, я должен был выбрать тех, кто отправится на задание.

Кто же лучше всего подойдет?

Оглядев комнату, я сделал свой выбор.

– Роджер Гуд, – сказал я, определяя второго старшину. – Мэт Тайлер.

Он был нашим станционным механиком и полноценным членом команды, как и я.

– Алекс Роу и Джон Эшфорд, – добавил я. Алекс работал врачом, а Джон медбратом. Людей с такими профессиональными навыками всегда было полезно иметь на борту. И наконец, я выкрикнул два последних имени:

– Найджел Култон и Дэррил Фарли.

Без лишних разговоров мы все переоделись и побежали к нашей шлюпке Aleс and Christina Dykes, а в 19:44 уже отчалили от станции.

Практически сразу стало очевидно, насколько непростыми были погодные условия. Идя на пятнадцати узлах, наше судно врезалось в волны.

– Нам придется пристегнуться, – крикнул я, направляя лодку в сторону пострадавшего корабля. – Шторм может стать куда более опасным.

Этого мы практически никогда не делали, но сегодня вечером без ремней было не обойтись. Впереди нас ждали еще два часа дороги, и мне не хотелось, чтобы кто-то пострадал из-за шальной волны.

Кажется, этот вечер будет долгим.

Мы продолжали продвигаться к месту назначения, когда спустя 15 минут после нашего выхода в море радио, затрещав, вернулось к жизни. На связи был капитан The Ice Prince, и тон его голоса незамедлительно заставил меня насторожиться.

– В двигатель попала вода, – сказал капитан. – И он вышел из строя.

По мере того, как его слова до меня доходили, на лбу продолжали собираться хмурые складки. В его голосе звучала нараставшая паника.

«Вы же минуту назад просто кренились», – подумал я.

– Двигатель перестал работать? – повторил я, дабы убедиться в том, что все верно услышал.

– Да, – последовал ответ, – судно ушло в дрейф.

– Хорошо, – отозвался я, – вас понял.

Это меняло все.

Срочность дела возрастала в разы. В отсутствие рабочего двигателя пропадал контроль над ситуацией, и корабль становился еще более уязвимым для вздымавшихся волн и воющего ветра.

Мы должны были взять это на заметку.

Я повернулся к рулевому, Роджеру.

– Увеличиваем скорость до 20 узлов, – сказал я Роджеру, и тот отреагировал незамедлительно. Нам понадобится еще 20 минут, чтобы добраться до места. В то время как Роджер добавил скорости, мои мысли продолжали работать вхолостую, вращаясь вокруг одной и той же темы.

Что же мы найдем на месте происшествия?

Я думал, что нас ожидает обычная работа, сопровождение, но теперь знал, что нужно готовиться к чему-то большему. Вертолету береговой охраны India Juliet даже была поручена эвакуация некоторых членов команды. По мере приближения к месту событий казалось, что ситуация становилась хуже с каждой минутой.

Радио проквакало обновленные сводки.

– Одного из наших ребят смыло с шшш, – зазвучал голос капитана. – Он шшш…

Я силился разобрать сообщение вопреки помехам радио и шуму в каюте, но то, что я различал отчетливо, был страх в голосе говорящего.

– Не могли бы вы повторить еще раз? – попросил я.

– Он шшш сломал шшш ногу…

Я не знал, что конкретно произошло, но речь шла о раненом. Если на борту уже был один пострадавший, значит, их могло быть и больше. После такого сообщения мы шли на полной скорости. Роджер открыл верх шлюпки и выжимал, сколько мог, направляя лодку на двадцать четыре километра к востоку от Берри-Хед. И наконец, The Ice Prince показался на горизонте.

Я выступил из укрытия рулевой рубки и двинулся выше на ходовой мостик, чтобы оценить картину происшествия. Мои глаза привыкли к темноте, и я смог разглядеть неясно вырисовывающиеся очертания корабля. А потом моя челюсть просто осталась лежать на полу – такого за все время работы я не лицезрел ни разу.

Судно трепал ветер, скорость которого достигала 80 километров в час, корабль трещал, отклоняясь более чем на 40 градусов и касаясь леером поверхности волн.

И как же оно еще на плаву держится? У меня перехватило дух.

Оглядев членов своей команды, я понял, что наши мысли сходятся. Мы могли расслышать жужжащие в вышине лопасти винтов India Juliet и различить в темноте тонкие лучи его прожекторов, сливающиеся воедино с огнями фрегата королевского флота. Фрегат королевского военно-морского флота Ее Величества Cumberland стоял неподалеку, так или иначе проливая электрический свет на разворачивавшуюся драму.

Команда The Ice Prince собиралась в рулевой рубке, чтобы прорваться на крыло ходового мостика, к которому уже, с трудом противостоя стихии, спускался оператор лебедки. Лебедочник готовился поднимать членов экипажа с помощью троса-удлинителя Hi-line, чтобы контролировать движения людей, в то время как они, пристегнувшись к тросу, будут двигаться мимо падающих мачт и антенн.

Оказалось, что изначально планировалось эвакуировать раненого мужчину и еще 11 его товарищей, также предполагалось, что костяк из 8 старших членов команды должен был остаться на борту, пытаясь запустить насосы. Тем временем мы в связке с коллегами из Королевского национального института спасения на воде в Солкомбе должны были сопроводить судно в безопасное место.

Но двигатель не работал, а из последних сообщений, пришедших по радио, было ясно, что отказал и генератор. Такой корабль, неспособный самостоятельно двигаться, мы называли «мертвым».

Более того, корабль располагался на траверзе с наветренной стороны – самая неудачная позиция из всех возможных.

Одна сторона находилась в покое, другую сильно колыхали волны, все шло к тому, что судно перевернется.

– Следующая гряда мощных волн обрушится с минуты на минуту, – сказал я Роджеру. – Корабль опрокинется.

– У этого бедняги нет шансов остаться на плаву, – согласился он. – А команда по-прежнему на борту.

Мы оба понимали, что этот случай может легко превратиться в спасательную операцию, а при таком раскладе – в самую что ни на есть серьезную. В то время как India Juliet продолжал попытки поднять своих пострадавших, я направил шлюпку вокруг корабля.

Если бы мне нужно было забрать людей с судна, как бы я это сделал?

The Ice Prince был гораздо больше нашей лодки, поэтому нужно было приглядеть такие места, где бы борта шлюпки и пострадавшего корабля совпадали по высоте, так мы бы смогли безопасно проникнуть на судно. Я призвал на помощь все знания, которыми обладал, и старался припомнить беседы с каждым рулевым, кому приходилось выполнять работу вроде этой. Я рассматривал любые возможности.

Подняться вдоль борта судна, погрузить свою команду на спасательный плот и на нем эвакуировать пострадавших…

Я покачал головой. Такие волны начнут швырять плот из стороны в сторону, как лист бумаги, и ребята будут в опасности. Такой вариант не годится.

Команда The Ice Prince надевает термозащитные водолазные гидрокостюмы, так нам легче погрузить их в воду, а потом можно бросить за борт веревку и поднять всех в спасательную шлюпку…

Но повсюду на поверхности плавали обломки, а морская зыбь оставалась непредсказуемой. Кроме того, я не воображал, что нам удастся убедить хоть кого-нибудь прыгнуть в такое море.

Только потом голос пилота India Juliet заскрипел по радио связи. Погода продолжала портиться, и лебедочнику из-за сильного волнения моря и шквалистого ветра стало очень трудно контролировать положение спасательного каната, поэтому ему приходилось все чаще приостанавливать спасательную операцию, чтобы избежать катастрофы. Тем не менее вертолетной команде все же удалось довести дело до конца.

Теперь вертолет был под завязку.

– Своих двенадцать пострадавших мы забрали, – объявил пилот. – Возвращаемся в Портленд.

Это были хорошие новости, но восемь человек по-прежнему оставались на корабле. Исходя из того расчета, что India Juliet потребуется высадить пострадавших и пополнить запасы топлива, было ясно, что вертолет вернется не меньше чем через час, а то и позже.

Глядя вслед вертолету, удалявшемуся в сторону берега и рассекавшему лопастями стену дождя и штормового ветра, я послал радиограмму капитану The Ice Prince.

– Что вы намерены предпринять, капитан? – спросил я. Я знал, какой должен быть ответ, но все же последнее слово было не за мной. Именно капитан судна принимает решение.

Дождаться корабля или покинуть корабль сейчас.

– Мы намерены перебраться с корабля к вам, – ответил он без колебаний. – Я должен вывести нас с этого судна немедленно.

Я не осуждал его. Я бы, конечно, тоже не рискнул оставаться на борту. Крен был настолько существенным, что поручни судна уже частично ушли под воду.

Еще одна мощная гряда волн, и…

Я гнал подальше эту мысль. Теперь, когда планы капитана подтвердились, пришел наш черед вступать в дело. Сейчас принимать решение предстояло мне.

И как же, черт возьми, мы собираемся это сделать?!

Спустить команду The Ice Prince в воду было бы можно, но при других обстоятельствах. Теперь же я знал, что потерпевшие будут измотаны и напуганы. Понадобится немало усилий, чтобы уговорить их прыгнуть под воющим ветром в бушующее море и при этом убедить, что все закончится хорошо.

Должен быть другой выход.

Разведав обстановку, я все же придумал план. Это будет непросто, но я надеялся, что он сработает. Добравшись до рулевой рубки, я позвал Роджера.

– Ладно, Родж. Вот, что мы будем делать, – сказал я ему. – Мы попросим капитана собрать команду на корме, в том месте, где находится лебедка для якоря. Так нос нашей шлюпки поравняется с бортом The Ice Prince.