Сергей Поветкин

Родился в 1963 г. в городе Бендеры (в то время Молдавской ССР, а сейчас Приднестровской Молдавской Республики). Отношение с творчеством стихийное и без особой взаимности. По одной из специальностей Сергей Владимирович преподаватель истории. С 1998 г. живёт в Германии. В 2015–2019 гг. участник литературного объединения немцев из России. Чувствуя себя инородным телом, поскольку не немец и не из России, и расценив начавшуюся пандемию как повод, ушёл из литобъединения. С того времени, с января 2019 г., пишет не для коллективных сборников, а для себя. В настоящее время сотрудничает с издательством «Четыре», вышла его первая книга – сборник рассказов «С новым счастьем!»

Ночной экспресс

 
Ночной экспресс, и никаких «а вдруг».
Уже надежды нет на «чашку чая».
С тревогою у дам я замечаю
Высоконравственный испуг.
На лоб себе ль наклеить «не-маньяк»
Иль справку с минусовым ВИЧем,
Но дальше провожаний – всё никак.
Ужель, сударыня, я вам несимпатичен?
 
 
Молчание. И скрежет двух извилин
Пунктиром отразился под причёской.
Давайте вместе мы найдём загвоздку,
Коль вам уже я не совсем противен.
Но тяжкий груз предубеждений
В который раз смыкает круг.
«Пока. Приятных сновидений…»
…………………………………………
Ночной экспресс, и никаких «а вдруг».
 

По имени Муза,
или Поэт на сайте знакомств

«Судя по всему, и этот вечер не удался. Ни одного сообщения. Пара-тройка визитов на анкету – и всё. Какая уж тут личная жизнь с такой посещаемостью! Позвонить, что ли, кому?» Преисполненный разочарования в поиске новых знакомств, Поэт, напевая «Не возвращайтесь к былым возлюбленным, былых возлюбленных на свете нет», взялся перелистывать записную книжку в надежде (в которую он и сам уже давно перестал верить) возобновить какие-нибудь прежние знакомства. Но и здесь Поэту не повезло – то занято, то никто не брал трубку. Поставив CDшку со своей любимой «Энигмой», он лёг на диван, положив руки под голову. Неяркий, приглушённый свет и негромкая спокойная музыка сделали своё дело – не прошло и получаса, как Поэт уже находился на границе между сном и явью. Почувствовав, что его кто-то тормошит за ногу, он решил, что это ему снится. Но «кто-то» не унимался: «Да проснись уже наконец! Поэт, хватит спать! Вставай уже, соня! Вот задрых – не добудишься!» Поэт открыл глаза и увидел сидящую на краешке дивана у его ног женщину. «Чтобы я ложился с женщиной и просыпался один – такое было. Но чтобы я ложился один и просыпался с женщиной – не помню. Ладно, сон это или не сон, а поздороваться всё же надо».

– Вечер добрый, сударыня! Кто вы, прекрасная незнакомка? Вы так неожиданно… Простите великодушно за некоторый беспорядок…

– Да ладно, Поэт, расслабься. Беспорядок, в принципе, творческий. Незнакомка, говоришь? А мы ведь не только знакомы, но даже не можем жить друг без друга. Извини, я не так выразилась. Просто ни один поэт без меня не обходится. И ты тоже.

– Сударыня, вы не будете настолько милосердны, чтобы не мучить загадками сонного человека? Прошу вас, выражайтесь яснее.

– Куда ж ещё яснее, Поэт! Я твоя муза. И перестань мне «выкать», не то обижусь.

– Если женщина просит… На «ты» так на «ты». Значит, Муза. Какими судьбами, дорогая Муза?

– Ночным экспрессом. На «чашку чая», – съязвило «видение». – А ты вроде бы не рад?

– Отнюдь. Сейчас поищу красный фломастер, чтобы день в календаре отметить. Представить только! Зовёшь её – не дозовёшься, а тут сама пожаловала. Кому сказать – не поверят! Я могу только предположить, что у тебя ко мне какое-то дело.

– Да уж, зря бы тебя не будила. И ты «чашкой чая» не отделаешься.

– Тогда, если ты не против, поговорим на кухне. Там и покрепче чая найдётся, и на зубок что-нибудь.

Зайдя на кухню, ночная гостья несколько секунд не знала, что сказать. Наконец, взяв себя в руки, она оценила ситуацию.

– М-да… Беспорядок здесь более творческий, чем в комнате. Ладно, придётся вспомнить уроки домоводства.

Засучив рукава, женщина принялась за работу, наводя в авгиевых конюшнях Поэта подобие уюта. Оторопев от деловитости внезапной гостьи, Поэт заворожённо смотрел, как она управляется. Придя в себя и набравшись храбрости, он предложил ей свою помощь.

– Давай, давай, присоединяйся! Ты здесь вроде не в гостях. – Женщина обожгла Поэта улыбкой.

Находясь рядом с неожиданной визитёршей на своей кухне, Поэт чувствовал себя неуверенно. Ощущая тепло, исходившее от тела женщины, Поэт, терзаемый сомнениями, как бы невзначай слегка прикасался к ней. Улучив момент, когда женщина стояла к нему спиной, Поэт приблизил своё лицо к её волосам, и его сомнения окрепли и перешли в непреодолимое любопытство. «Ну не может от музы пахнуть духами!»

На попытки Поэта докопаться до истины женщина отреагировала по-своему:

– Ты чего там пристраиваешься? На вот огурцы, помидоры, лук. Всё нарезать для салата. Перед этим первые два помыть, последний – почистить. А я займусь окорочками.

– Оui, mon general!^[1]

– Voila, mon caporal!^[2]

«Женская рука» преобразила кухню Поэта до неузнаваемости, отчего он вдруг почувствовал себя гостем в собственной квартире. Но эти метаморфозы оказались настолько приятны, что Поэт быстро расправился с этим ощущением. Последним аргументом в его внутренней борьбе стал накрытый стол с явно недуховной пищей.

– Кушать подано! Садитесь жрать, пожалуйста! – То ли женщина, то ли галлюцинация, вытерев руки кухонным полотенцем и накинув его на плечо Поэта, пригласила к столу.

Некоторое время Поэт и его гостья сидели молча, изредка перебрасываясь фразами вроде «Подай, пожалуйста, масла» или «Не хочешь ещё салата?». Молчание уже начинало становиться тягостным. Поэт сгорал от любопытства: кто же всё-таки его гостья и что у неё за дело такое? Дама же, напротив, была само спокойствие.

– Какое же у тебя ко мне дело? – не отрывая восхищённых глаз от гостьи и откровенно любуясь ею, нарушил Поэт великое безмолвие.

– Ты, кажется, говорил про покрепче. Или я что-то путаю?

– Нет, всё верно. Сей момент организую.

Поэт встал из-за стола и направился в комнату. В дверях он ещё раз мельком взглянул на женщину. «До чего ж хороша, стерва! Жаль, что снится. Или не снится?» Вернувшись в кухню с бутылкой коньяка и коробкой конфет, Поэт застал даму стоящей у мойки со сложенной в неё посудой.

– Бросай это грязное дело, Музушка, и давай лучше коньяк пить да о деле говорить.

– Спасибо. И за ужин тоже. А вот за «стерву» ты ответишь, – в глазах женщины заиграли в чехарду озорные чёртики.

– Уже дрожу от страха. – Улыбнувшись, Поэт разлил коньяк по пузатым бокалам на коротких ножках и раскрыл коробку с конфетами.

Для большей непринуждённости предстоящего разговора на столе появились сигареты и пепельница.

– Видишь ли, какое дело, – начала женщина издалека. – Да ты, никак, ещё не проснулся? Сигареты достал, а предложить даме закурить не догадался. Ладно уж, не суетись, сама угощусь.

Снисходительно улыбнувшись, она прикурила и выпустила тонкую струйку дыма.

– Постараюсь, – выдавил из себя Поэт, ошеломлённый новой подробностью из жизни муз. – Я только окно приоткрою.

«Вот же фря какая! Ввалилась без приглашения да ещё права качает. Хотя… А ладно! Пусть качает. Если честно, даже стал забывать, что такое женщина в доме. Приходяще-уходящие не в счёт. Дожился, ё-моё, уже стало мерещиться».

– И всё-таки, извини великодушно за назойливость, какое же дело привело тебя ко мне? Сгораю от нетерпения узнать, – опёршись о подоконник, Поэт выпустил дым в окно.

– А дело вот какое. Как ты уже заметил, я несколько отличаюсь от канонического образа музы.

– Да уж, «несколько» – очень мягко сказано.

– Слышь, Поэт, не будь занудой. Ну, стервозна малость. А разве есть женщины без капельки стервозности?

– Ну, если только капельки…

– А если океан, то спрашивать за это надо мужчин.

– У, ты какая!

– Да вот такая! Не ханжа…

– Женщина может приходить к мужчине без вызова и в любое время только в одном случае – если она его муза. Так что про ханжу не прохонже.

– Договорились. Хотя есть и другие варианты, но сейчас не о них. Давай, что ли, чокнемся, горе ты моё лирическое! А то продукт портится. А теперь плавно перехожу к цели моего визита. – Дама пригубила коньяк и продолжила: – Вот говорят «муза, муза». А кто она? И вообще – сколько их? Неужели она одна на всех поэтов и приходит к тому, к кому захочет? А если к кому приходит, то от другого уходит?

– А действительно! Ты что, мои мысли просканировала?

– Была нужда! Не забывай: поэт и муза неразделимы. Из чего следует, что сколько поэтов – столько и муз. На материальном уровне муза чаще всего представлена женщиной.

– Женщиной – это понятно. – Поэт взял со стола свой бокал с коньяком и ополовинил его. – Непонятно другое. Значит, сколько поэтов – столько и муз? Тогда почему когда читаешь некоторых поэтов, то впечатление такое, что муза там и не ночевала? Извини, я не имел в виду твой визит. Ещё один момент. Если поэт – женщина, то к ней тоже приходит женщина, в смысле муза?

– Что ж… – Муза прищурилась, глубоко затянувшись сигаретой. – Будем расставлять точки над i, над ё и везде, где надо. Если поэт – женщина, то к ней приходит… тоже женщина. Только постарше. Лирика мужчин – страсть, лирика женщин – мудрость. Если мужчины мудрят или мудрствуют, то их страсть прошла либо они находятся в состоянии «междустрастия». Или страсть перешла в другое состояние или качество.

– Вероятно, поэтому лирика мужчин так притягательна для женщин. Причём для всех. А лирика женщин только для избранных мужчин.

– Ты что – гендерный ксенофоб? Нетушки, дорогуша. Только «всех на всех», и никак иначе. Поскольку страсть и мудрость – две противоположности, которые обречены стремиться к единству. Ты только представь, – закинув ногу на ногу, продолжила муза, жарко горя глазами, – мудрая страсть или страстная мудрость. Разве это не прекрасно? Но это может быть только в одном случае: когда страсть не слепа, а мудрость не первоклашка. Конечно же, при условии, что как для мужчины эта женщина единственная, так и для женщины этот мужчина единственный. Но мы свернули с магистрали на просёлочную дорогу.

– Если свернули, то давай вернёмся, – игриво предложил Поэт. Ночной разговор перешёл грань между забавным и интересным.

– Давай. А для этого отмотаем наш разговор назад, к твоему вопросу «почему когда читаешь некоторых поэтов, то впечатление такое, что муза там и не ночевала?». Она действительно там и не ночевала! Да, я ещё раз повторю: сколько поэтов – столько и муз. Но почему если творчество, то обязательно литература, а если литературное творчество, то непременно поэзия?

– А ведь правда! – удивился Поэт непринуждённости дамы, с которой она шастала по его мыслям. – Я и сам терзаюсь вопросом: почему плохой поэт лучше хорошего прозаика? Или в более широком смысле – почему плохой литератор лучше хорошего, скажем, электрика? Как там, в одном фильме: «он ничего не смыслил в электричестве, поэтому считал себя творческой личностью».

– Вот мы снова на магистрали. Не всяк тот поэт, кто пишет стихи. Может, такому, с позволения сказать, поэту лучше заняться каким-нибудь другим делом, где он смог бы реализовать свою тягу к творчеству более плодотворно? Человек уже рождается творцом. По образу и подобию Божию.

– Так-с. Этой даме больше не наливать. Муза, ты перепутала конфессии? – Поэт сам почувствовал, что его игривость уже немного зашкалила.