Рассказ цирюльника о его втором брате

– Таким образом я продолжаю.

О, царь правоверных, знай, что второй брат мой, по имени Эл-Геддаф, пошел однажды по каким-то делам и встретил старуху, сказавшую ему:

– Остановись немного для того, чтобы я предложила тебе одну вещь, которую, если пожелаешь, ты можешь сделать для меня.

Брат мой остановился, а старуха продолжала:

– Я приведу тебя к одной вещи и научу тебя приобрести ее только под тем условием, если ты не будешь говорить.

– Ну, говори, что хочешь ты сообщить мне, – сказал он.

– Что скажешь ты о хорошеньком доме с проточной водой, о плодах и вине, о хорошеньком личике, на которое можно смотреть, о гладкой щеке, которую можно целовать, о прелестном стане, готовом для объятий, и обо всех наслаждениях, готовых для тебя? Если ты можешь выполнить предложенное мною условие, то будешь обеспечен.

Брат мой, выслушав ее, сказал:

– О госпожа моя, почему же ты выбрала для этого дела меня предпочтительно перед всеми другими людьми, и что во мне могло понравиться тебе?

– Разве я не сказала тебе, – отвечала она, – что главное – ты не должен говорить? Поэтому молчи и иди за мною.

Старуха пошла своей дорогой, а брат мой последовал за ней, страстно желая воспользоваться обещанными ею удовольствиями. Они вошли в громадный дом, старуха поднялась в сопровождении брата в верхний этаж. Брат мой увидал, что это прелестный дворец, и там он заметил четырех девиц, красивее которых он в жизни никого не видывал; девицы эти пели голосом, способным очаровать сердце, нечувствительное, как камень. Одна из этих девиц выпила чашу вина, а брат мой сказал ей:

– Могу я пожелать здоровья и бодрости?

Он подошел к ней, но она не позволила дотронуться до себя, а дала ему выпить чашу вина, и лишь только он выпил, как она ударила его по спине. Увидав подобное обращение, он рассердился и вышел из комнаты, наговорив много чего. Старуха же вышла вслед за ними и подмигнула ему, показывая, чтоб он вернулся. Он вернулся и молча сел; после этого девица начала его бить по спине так, что он лишился чувств. Придя в себя, он снова ушел. Но старуха опять догнала его и сказала:

– Подожди немного, и ты достигнешь твоих желаний.

– Долго ли мне придется терпеть, прежде чем достигнуть чего-либо? – сказал он.

– Когда она опьянеет, – отвечала старуха, – тогда ты и получишь ее милости.

Он вернулся и снова сел на прежнее место. Тут все четыре девицы встали, и старуха приказала им снять с него верхнюю одежду и окропить лицо розовой водой, и когда это было сделано, самая красивая из девиц сказала ему:

– Да воздаст тебе Аллах почести! Ты вошел в мой дом, и если у тебя достанет терпенья подчиниться моим требованиям, то желания твои будут достигнуты.

– О госпожа моя, – отвечал он, – я – раб твой и нахожусь в твоей власти.

– Ну, так знай же, – сказала она, – что я ужасно люблю шалости, и человек, исполняющий мои причуды, всегда пользуется моими милостями.

Она приказала девицам петь, и они спели так, что привели слушателей в восторг. После этого главная девица сказала одной из других:

– Бери твоего господина и делай, что надо, и затем тотчас же приведи его назад.

Девица повела моего брата, не подозревавшая, что хотят с ним делать, а старуха пришла к нему и сказала:

– Потерпи, теперь уж недолго. – Брат повернулся к девице, а старуха прибавила: – потерпи, ты уже почти достиг своих желаний, и теперь остается только сделать с тобою одно, а именно выбрить тебе бороду.

– Как! – вскричал он, – чтобы я позволил обратить себя в посмешище людей?

– Она этого желает, – отвечала старуха, – только для того, чтобы сделать тебя похожим на безбородого юношу, для того чтобы ты своим лицом не мог уколоть ее, так как она пылает к тебе сильной любовью. Поэтому потерпи, и ты достигнешь своих желаний.

Таким образом брат мой терпеливо подчинился требованиям девицы, и ему выбрили бороду, и усы, и брови, а лицо выкрасили красной краской и затем привели обратно к главной девице, которая, увидав его, сначала испугалась, а затем хохотала до того, что опрокинулась навзничь и вскричала:

– О господин мой, ты своей уступчивостью тронул меня!

Она ради жизни своей умоляла его встать и поплясать перед нею, что он и исполнил, и в комнате не осталось ни единой подушки, которая бы не полетела в него. Другие девицы бросали всякие предметы, апельсины, лимоны прямо в него до тех пор, пока он не упал без чувств, а они стали бить его по спине и бросать все в лицо. Наконец, старуха сказала ему:

– Теперь ты достигнул своих желаний. Теперь тебя бить более не будут, и тебе остается только одно, и вот что именно: она имеет привычку под влиянием хмеля не подпускать никого к себе до тех пор, пока он не снимет верхнего платья. Ты же тоже без верхнего платья должен будешь бежать за нею, а она побежит перед тобою, как бы улетая от тебя, но ты беги за нею из комнаты в комнату, пока не поймаешь ее.

Он встал и поступил по указанию старухи. Девица побежала от него, а он побежал за нею, из комнаты в комнату. Наконец, он услыхал, что она как-то особенно крикнула и продолжала бежать, а он – за ней, и вдруг какими-то судьбами он очутился на улице.

Эта улица выходила на рынок, где был кожевенный ряд, и торговцы выкрикивали о продаже кожи; собравшийся народ, увидав брата моего в таком виде, почти голого с выбритыми бородой, усами и бровями и с лицом, вымазанным красной краской, закричал и захохотал, а торговцы стали хлестать его кожами до тех пор, пока он не лишился чувств. После этого они посадили его на осла и повезли к вали.

– Что это такое? – вскричал вали.

– Этот человек, – отвечали они, – вышел к нам в таком виде из дома визиря.

Вали дал ему сто ударов и выгнал его из города, но я пошел вслед за ним, потихоньку привел его обратно в город и стал его содержать. Не будь я таким великодушным – не стал бы и связываться с таким человеком.

Рассказ цирюльника о третьем брате

Судьба привела однажды моего третьего брата, слепого Бакбака, прозванного Куффехом^[142], к большому дому, у дверей которого он постучал в надежде, что хозяин откликнется и даст ему какую-нибудь безделицу.

– Кто там? – крикнул хозяин.

Но брат мой не отвечал и затем услыхал, что хозяин крикнул более громким голосом:

– Кто там?

Но брат мой все-таки не ответил и, наконец, услыхал приближавшиеся шаги, и человек, подошедший к двери, спросил:

– Что тебе надо?

– Подайте что-нибудь, – отвечал брат, – ради Аллаха, да святится имя Его!

– Ты слепой? – спросили его хозяин.

– Да, – отвечал мой брат.

– Ну, так дай мне руку, – сказал хозяин.

Брат мой протянул ему руку, и хозяин ввел его в дом и провел по нескольким лестницам до самого верха, до плоской крыши. Брат мой шел, думая, что он даст ему или еды, или денег; но когда они вышли на крышу, хозяин спросил:

– Что тебе надо, слепец?

– Ради Господа, да святится имя Его, – отвечал брат, – подайте мне что-нибудь!

– Иди с Аллахом, куда знаешь, – проговорил хозяин.

– Что это значит? – вскричал мой брат, – разве не мог ты мне сказать этого, когда я был внизу?

– Ах, ты, негодный негодяй! Зачем же не просил ты у меня милостыни, когда постучался в первый раз и услыхал мой голос?

– Что же ты хотел со мной сделать?

– Мне нечего тебе дать, – отвечал хозяин.

– Ну, так сведи меня вниз с лестницы.

– Иди, я тебя не держу.

Таким образом брат мой стал спускаться ощупью, пока между ним и дверью не осталось двадцати шагов; тут он запнулся и, скатившись вниз, проломил себе голову^[143].

Он пошел, сам не зная куда, и встретился с двумя слепцами, своими товарищами; они спросили его:

– Что случилось с тобой сегодня?

Брат мой рассказал им, что с ним случилось, и затем прибавил:

– О братья мои, мне надо взять часть денег, имеющихся у нас, и истратить их на свои потребности.

Хозяин дома, в который он только что входил, следовал за ним незаметно от него, чтобы узнать, что он будет делать, и точно так же без его ведома вошел к нему в дом. Брат мой сел в ожидании своих товарищей, и, когда они пришли, он сказал им:

– Заприте дверь и обыщите комнату, не зашел ли сюда кто-нибудь чужой. Хозяин дома, услыхав это, встал и уцепился за веревку, висевшую с потолка, а слепые, обшарив всю комнату и не найдя никого, вернулись на свои места и сели около моего брата, притащив предварительно деньги и сосчитав их. Денег оказалось более десяти тысяч серебряных монет. Сосчитав их, они сложили в угол комнаты, и каждый из них взял из лишних, сколько ему было надо, а десять тысяч зарыли в землю; после чего поставили перед собою еду и питье. Но брат мой услыхал в комнате непривычный звук.

– Нет ли тут кого-нибудь чужого? – сказал он.

Затем, протянув руку, он ухватил хозяина за руку и, крикнув своим товарищам, сказал:

– Тут есть чужой!

Хозяина все трое начали бить, били его до тех пор, пока не устали, причем кричали:

– О мусульмане, к нам забрался вор и хочет украсть наше добро!

Вслед затем к ним немедленно прибежали нисколько человек, а хозяин, которого они обвиняли в воровстве, закрыл глаза и сделал вид, что он такой же слепой, как и они, так что никто из тех, кто его видел, не усомнился в этом.

– О мусульмане, я прошу покровительства Аллаха и султана! – кричал он. – Я прошу покровительства Аллаха и вали!

– Прошу покровительства Аллаха и эмира, так как я могу дать важные сведения эмиру!

И не успели они собраться с мыслями, как служители вали окружили их и повели всех и моего брата тоже к своему начальнику.

– Что у вас за история? – спросил вали.

– Выслушай меня, о вали, – сказал мнимый слепой. – Ты не узнаешь правды, если не пустишь в дело побои, и если хочешь, то начни прямо с меня.

Вали, услыхав это, сказал:

– Разложите этого человека и начните бить его плетью.

Мнимого слепого разложили и начали бить, и когда удары показались ему невыносимыми, то он открыл один глаз; а после того как его били еще в продолжение некоторого времени, он открыл и другой глаз. Увидав это, вали закричал:

– Что это значит, негодяй ты этакий?

– Дай мне вознаграждение, – отвечал человек, – и я расскажу тебе.

Когда вали исполнил его желание, он сказал:

– Мы все четверо представляемся слепыми и пристаем к другим людям, входим к ним в дом; видим их жен и стараемся всякими уловками совратить их и получить от них денег. Таким способом мы совершенно легко получили сумму, доходящую до десяти тысяч серебряных монет, и я сказал своим товарищам: отдайте мне мою часть, две тысячи пятьсот монет, а они восстали против меня, прибили меня и завладели моей собственностью. Поэтому-то я прошу покровительства от Аллаха и от тебя. Уж я скорее отдам свою долю тебе, чем им. Если хочешь узнать, правда ли то, что я сказал тебе, то прикажи бить каждого из моих товарищей сильнее, чем били меня, и они откроют глаза.

Таким образом, вали тотчас же приказал сечь слепых, и первым из них пострадал мой брат. Его били до того, что он чуть было не умер, а вали говорил им:

– Ах, вы негодяи, так вы отрекаетесь от милости Божией и притворяетесь слепыми?

– Аллах! Аллах! Аллах! – вскричал мой брат, – между нами нет зрячего!

Его снова бросили на землю и били до тех пор, пока он не потерял всякое сознание.

– Оставьте его, – сказал тут вали, – пусть он придет в себя, и тогда начните бить его в третий раз.