Поделиться с Аделем Шакира тоже не могла. Неудачник никогда не сможет подсказать тебе правильную дорогу. А потом, Шакира вообще старательно прятала от него свои сокровенные мысли и мечты. Человеку, который не сегодня-завтра получит от неё пинок под зад, не стоит говорить ни «а», ни «б».

С такими мыслями Шакира легла спать, с такими же мыслями она и проснулась утром. Эдуарда надо женить, без сомнения, женить! У него в Казани есть дружок по имени Ринат – шустрый и скользкий, как голыш. Допустим, он со своей девушкой, а Эдуард с Гульнарой соберутся в доме Шакиры на обед… Хорошая мысль, между прочим! Завтра суббота, пусть молодёжь пообщается в спокойной обстановке! Шакира в это время погостит у Сандугач. Насчёт стола беспокоиться нечего. Вон, соседку Шакиры сократили с завода, времени у неё теперь много, пусть столом занимается… На этот раз, пожалуй, пирогами из супермаркета не отделаться. Дочке начальника наверняка захочется домашней еды.

Весь день Шакира качалась на волнах своей фантазии. «Это сватья Азамата Азатовича!..» Боже, какое могущественное звание! Те, кто раньше не удостаивал тебя даже кивка, теперь будут узнавать тебя за три версты и первыми здороваться с тобой… Двери, которые всегда были закрыты перед тобой, начнут распахиваться настежь…

Вечером они с соседкой составили меню. Только Эдуард ни сном ни духом не ведал о предстоящей вечеринке. Сколько ни звонила ему Шакира – телефон сына был выключен. Но гостей ведь нельзя приглашать за час, воспитанные хозяева должны предупредить их заранее! Сегодняшние деловые люди живут по плану. Может, и у Гульнары на завтра назначена какая-то встреча?..

Шакира начала злиться. Хотелось ударить, пнуть… Кого? Эту жизнь, разумеется! Каждый раз, когда Шакире кажется, что вот-вот – и сбудется, жизнь в очередной раз поворачивается к ней спиной. Бестолковый мальчишка! Ты ему протягиваешь его счастье на блюдечке, а он бездумно расплёскивает его…

Неожиданно зазвонил телефон.

– Мне нужен Эдуард, – сказал грубый женский голос.

Ага, уличные потаскушки вешаются на сына – на её драгоценного сына! Вот негодник, нашёл кому раздавать свой домашний номер!..

– Я его мать. Сначала поздоровайся, нахалка, – прошипела в трубку Шакира.

– Я тебе говорю, овца! Мне Эдуард нужен!

– А, так тебя овцой зовут? Блей громче, может, Эдуард услышит тебя.

– Послушай, овца! Мобильник Эдуарда недоступен. Если придёт, передай: пусть перезвонит мне – Гульнаре Азаматовне!

Пи-пи… пи-пи… Почувствовав, как враз ослабели колени, Шакира повалилась в кресло. Ещё никто никогда не разговаривал с нею так по-скотски, и никто, даже Сандугач (уж насколько язвительная на язык), никогда не кусал её так сильно, до крови. Гульнара… Дочь начальника… Собственной персоной… В меню предстоящего обеда было пять овощных салатов. Шакира предупредила соседку: «Она девушка нежная, воспитанная, порядочная, пусть и блюда будут такие же утончённые, как сама невеста…» Боже мой, боже мой…

Сын пришёл поздно.

– Эд… Эдуард, почему ты выключил телефон? Тебя… тебя Гульнара ищет, – еле ворочая языком, проговорила Шакира.

– Я говорил с ней, мама. К ней из Франции приезжают смотреть коллекцию. Она просит меня быть её переводчиком. Но у меня нет времени.

Только сейчас Шакира вдруг сообразила: её сын говорит на чистом татарском языке!

– Послушай, где ты научился разговаривать по-татарски, а?

– Бабушка научила. Ты что, мама, забыла, как мы с ней читали татарскую азбуку?

– Но ведь с тех пор прошло сто лет!

– Есть ещё одна причина, мама. Сказать?

– Ради бога, не грузи меня! Надоели мне ваши секреты!

Постой, а с чего это она вздумала отступать? Испокон веку разногласия между свекровью и невесткой – дело житейское. Кто-то из них побеждает, кто-то бывает побеждён. А богатым невесткам порою и уступить не зазорно.

– Сынок, найди ты время для Гульнары, пожалуйста, найди. Не выпускай из сетей эту золотую рыбку!

– Мама, опять ты за своё!

Эдуард попытался уйти в свою комнату, но мать встала на пороге.

– Стоп, парень. Завтра пригласи Гульнару к нам на обед! Дальше сами решайте. На случай, если она захочет остаться ночевать…

– Мама!

– Не спорь со мной! Выполняй приказ!

Шакира не дала сыну и рта раскрыть. Впрочем, и сам Эдуард, верный своей давней привычке, спорить не стал. Видимо, он уже сообразил, как устроена эта жизнь. Сегодня деньги властвуют над всем, деньги!

Женщина с удовлетворением посмотрела на сына.

А в глазах Эдуарда читалось бесконечное сожаление. Он нежно погладил мать по волосам и сказал:

– Прости меня, мама…

Шакира не стала уточнять – за что. Сын просит у неё прощения. Очевидно, за то, что спорил с ней, упрямился и портил матери нервы… И камень, который всё это время тяжело ворочался в её сердце, тут же бесследно исчез…

– Это же все ради тебя, сынуля. Ради твоего счастья я готова в лепёшку разбиться. – Шакира была довольна. – Позвони Гульнаре, ладно?..

Хотя сон окончательно покинул её, женщина всё же легла в постель. План на следующий день был готов: сначала они с Аделем поедут в Дербышки и наберут в бутыли родниковую воду. Затем на базаре купят самые сочные фрукты.

Адель, человек пунктуальный, подогнал машину к подъезду в самую рань. Шакира осторожно, стараясь не шуметь, прошла мимо комнаты сына. Пусть спит деточка, набирается сил. Из-за двери соседской квартиры уже доносились аппетитные запахи. Следовательно, работа согласно плану началась.

Аделя, стоявшего прислонившись к машине, она поприветствовала одним лишь щелчком пальцев.

«Ну, парень, скоро мы не будем нуждаться в услугах твоей развалюхи. Эдуард собирается подцепить на крючок «золотую рыбку». Ха-ха! Шакира породнится с начальством. Птичка Сандугач твердит: «Ты не ровня им!» Но деньги способны даже горы сровнять с землёй».

– У тебя хорошее настроение, что, приснился волшебный сон? – сказал мужчина.

А ведь и правда, её сегодняшний сон был удивительным. Будто бы Шакира провалилась в груду золота и барахтается, не в силах выбраться. Но разве возможно, чтобы золото задавило кого-то насмерть?! Это просто намёк на будущее. Значит, её дальнейшая жизнь пройдёт в богатстве и довольстве.

– Так нам и не довелось смотреть чудесные сны вместе, на одной подушке, Шакира. Прости…

Адель, как всегда, был неуместен со своими разговорами.

– Ради бога, не порти мне настроения. Надо было мне нанять такси… – надулась женщина.

– Ты меня не поняла, Шакира. Я ведь сказал: «прости». Я, красавица, порываю с тобой отношения. У нас, конечно, особых и отношений-то не было, чтобы их рвать. Ты, Шакира, никогда со мной не считалась. А вот влюбить в себя без памяти сумела.

– Ты правильно делаешь, что ставишь точку, – ответила женщина, нисколько не смущаясь услышанным. – Мы с тобой не пара. Особенно с этого дня. Я ведь собираюсь породниться с людьми благородного происхождения. Сват мой – один из самых богатых людей. А кто твоя новая подружка?

– Она? Она – обыкновенная учительница.

– Хи-хи! Хорошая пара – кулик да гагара!

Когда Шакира смеялась против желания, у неё некрасиво морщился подбородок. Вот предательский подбородок! Как бы женщина ни старалась не подать виду, на душе у неё заскребли кошки. Как легко её заменили другой! Без всяких страданий, терзаний, угроз повеситься и покончить с собой…

– Я бы, конечно, пожелала тебе счастья, но какое уж счастье может быть у нищих. Оба вы…

– Может, – сказал мужчина. – Надо только чуть умерить свои желания.

– Фи, философ несчастный, – презрительно ответила женщина. – Давай, помоги сегодня, а потом проваливай к своему умеренному желанию!

Вернувшись с рынка, Шакира сухо сказала:

– Смотри, неси коробки аккуратно!

Эдуард по-прежнему крепко спал. Уже пора бы ему и встать! Что он наденет, каким одеколоном надушится? – ведь ещё ничего не решено.

– Сынок, вставай, давай вставай! – женщина постучала в дверь сына. В комнате царила странная тишина. Эдуард никогда не спал так долго. Что-то тут не так… И вчера, когда она сказала о гостях, сын как-то подозрительно быстро смирился. И про Китай не стал говорить, и про всяких там Нэлли…

– Сынуля!

Странно, комната была не заперта и… внутри была пуста. На аккуратно заправленной кровати, словно чайка на волнах, лежал белый листок бумаги. Это был пугающий расклад. Когда сын не мог победить её в словесном споре, он «разговаривал» с нею посредством писем.

Шакира подлетела к записке и принялась читать.

«Мама! Счастье не только в богатстве, мама! Ну как можно продать свою свободу и добровольно сделаться рабом?.. Это следствие твоего безверия, мама. Если бы ты благодарила Аллаха, читала молитвы, может, избавилась бы от этой своей болезни – жадности, мама. Если обижаю тебя – прости. К девушке (или женщине), которую ты мне насильно навязываешь, у меня душа не лежит, хотя тебе она и нравится. Впрочем, ты ведь хотела женить меня на её деньгах. Мой любимый ангел – это Наиля, девушка из Балтасей. Мы шутя называем её Нэлли. То, что я хорошо говорю по-татарски, – результат её стараний. Она меня научила. Наиля три года преподавала татарский язык у себя в районе. Теперь мы вместе – Наиля из Америки, а я из Казани – направляемся в Китай. Когда ты будешь читать это письмо, я уже буду в поезде. Не сердись, мама. Каждый должен жить в соответствии со своими мечтами, своими планами. С надеждой на будущие встречи: твой сын Эдуард».

Женщина задохнулась от злости, лицо её побелело. Ей захотелось догнать сына и колотить его, бить головой об пол вагона, в котором он уезжал от неё. Скотина! Бежит от собственного счастья! Вот уж действительно, если ты – потомок необразованных мужиков, то хоть в муке обваляйся, белее никогда не станешь. Никогда… И вдруг внутри неё как будто что-то прорвало. Шакира уже давно забыла, что такое слёзы. А сейчас она, задыхаясь от рыданий, звонила Сандугач. Но телефон молчал. Тогда женщина, плача, набрала номер Нисы. И хотя Шакира терпеть их не могла и всегда считала ниже себя, но в этот момент ей почему-то срочно понадобились именно её подруги.

– Почему ты плачешь, Шакира?! – удивлённо спросил Адель, зайдя в квартиру с очередной коробкой в руках, и обнял её за плечи.

– Ты пока постой в подъезде, ладно?

Густая тушь, стекая с ресниц, прочертила чёрные борозды на её припудренных щеках, и Шакира на глазах менялась… А это для неё было уже настоящей трагедией…

11

Человеку вовек нет покоя: всю жизнь он пытается утихомирить свою мятущуюся душу. Суетится, желая поскорее залечить свои раны, быстрее исправить ошибки.

А душа словно дразнит и продолжает создавать одну проблему за другой. Потому что она – не из этого бренного мира. На эту суматошную и грешную землю её прислали на время, а потому душа, устав от тесноты, мелочности, всё время стремится куда-то в неизвестность.

И у Нисы есть раны, и у Нисы были ошибки. Только она ничего не исправляла, ничего не лечила. Событиям, случившимся в лесу, она по-философски дала очень простую оценку: два дня – это всего лишь два жёлтых листка, сорвавшихся с древа жизни. И только… Если Сафаров заперся в этом своём лесу, где нет ни дверей, ни ворот, ну и пусть его! Почему это Ниса должна копаться в чужих тайнах?! «Воинский долг» она, конечно, не выполнила. Но ты же – писатель, так что давай, напряги свою фантазию! Например: Сафаров не смог тянуть воз или на чём-то «погорел»… Нет, подобные предположения – явная небылица, и Шахриев на такую дешёвку не клюнет. «Жди…» А чего? Ждать, пока буря налетит, да? Ждать, когда ещё есть возможность унести голову подобру-поздорову? Точнее, не голову, а сердце… Стрела любви прежде всего впивается именно туда. Ах, глупая женщина! Раньше ты лепила мужские образы так же, как пчела из тысяч цветов собирает мёд, а теперь оказалось, что один из них – настоящий! – живёт в лесу… Но читатель не поверит в это. Скажет: «Такой мужчина на земле не существует, это сладкий плод твоей фантазии». Но тётушка Анна? Айдар? Длинноногая? И, наконец, Сандра-Александра? Они тоже – фантазия писателя? Сандра тогда проводила её, прячась в тени сосен. В её глазах была смесь интереса и ненависти. Кто может понять состояние влюблённого…

Снова вернувшись в городскую суету, Ниса первым делом заехала к Шакире. Подруга почему-то всё время звонила ей по телефону и плакала. А ведь душа её всегда была словно высохшее озеро. Откуда же теперь взялось столько слёз?

Ниса подругу не узнала. Шакира и сама застеснялась своего вида:

– Что-то я сегодня совсем расклеилась… – И по её лицу, бесцветному, как застиранное полотенце, снова покатились слёзы.

– Ничего, человек должен чаще бывать в своём естественном виде.

Ниса пыталась утешить.

– Ты про меня и Сандугач что-нибудь написала, что ли?

– Ты же себя и так знаешь, Шакира.

– Чёрта с два я знаю! Вот уже тридцать лет я каждый день рисую себе лицо. Я, наверно, уже извела тонны краски. Зачем?! Для чего?! Знаешь, чего я больше всего боюсь, проснувшись утром? Что какой-нибудь мужчина увидит меня ненакрашенной! Мне мама говорила: «В Судный день восстанешь со своим намазюканным лицом и будешь держать ответ как грешница, которая пытается исправить то, что дал Господь».

– У тебя сегодня почему-то нет настроения, Шакира.

– Есть, есть у меня настроение! Вон стол накрыт. Смотри, какие тут угощения. Только счастье улетело. В Китай. Оказывается, если не хочешь упустить своего счастья – надо подрезать ему крылья. Давай поедим… Сандугач в больнице, дежурит рядом с мужем. Говорят, сердце у него…

Спотыкаясь о длинные полы своего халата, хозяйка пошла к двери и втащила топтавшегося на площадке Аделя:

– Давай, давай! Разве я позволю тебе замёрзнуть в холодных объятиях твоей училки! Скажи, подруга, мы – красивая пара?

– Красивая, красивая, – ответила Ниса, избегая смотреть на них в упор. – Я спешу, вы уж тут сами, вдвоём посекретничаете за чаем, ладно?..

Спешит… Куда? Конечно, дел у неё полно. Человек, не разбирая, что важно, а что нет, всю жизнь копается, как курица, на помойке жизни. О, это пренебрежение к своему времени!