II
По Англии с товаром

Нечего и говорить, как рад был молодой Ричард своему новому назначению. Его страстная любовь к знанию, не к отвлеченному знанию, а к знанию действительной жизни, нашла, наконец, себе некоторое удовлетворение. Чтение, которым до тех пор усиленно занимался юноша, значительно расширило его умственный горизонт; из его записных книжек мы узнаем, что он около этого времени купил себе сочинения Франклина, только что вышедшие поэтические произведения Байрона и некоторые другие книги, принадлежащие столь же заслуживающим внимания писателям.

Теперь он, кроме того, получил возможность познакомиться с людьми и с жизнью. Благодаря своему открытому характеру, Кобден легко сближался с людьми, которых встречал во время своих путешествий; самые же путешествия приходилось совершать на почтовых или, как это делалось в то время почти повсеместно в Англии, в омнибусах. Тогда еще не было железных дорог; медленное путешествие и частые остановки в пути сближали людей и вызывали их на откровенные разговоры, которые теперь не так возможны при быстрой езде по железной дороге. Ричард Кобден изъездил всю Англию, Шотландию и Ирландию, видел всякого рода людей; слышал самые различные разговоры и суждения, никогда не упускал случая узнать что-нибудь новое о житье-бытье своих соотечественников. Это время скорее, чем какое-нибудь другое в жизни Кобдена, можно назвать эпохой «образования» для Ричарда – образования самого ценного, того, которое дает сама жизнь даром, но лишь тем, кто серьезно вдумывается в то, что видит и слышит вокруг себя.

Насколько Кобден внимательно наблюдал условия народной жизни во время своих странствий, можно судить по его письмам. Вот что, например, двадцатилетний приказчик пишет своему брату Фредерику из Ирландии, наиболее обездоленной части Английского Королевства: «Жалкие лачуги, которые видишь с дороги, доказывают, что путешествуешь по стране бедной и невежественной, с дурной системой управления. Хотя я проезжал по самой лучшей части Ирландии, все-таки сердце мое сжималось при виде картины всеобщей нужды. В Ирландии нет среднего класса, есть только с одной стороны богачи, с другой – вечно голодные крестьяне. Нам случалось проезжать по местностям, которые носят громкие названия городов, и в этих-то городах я видел свиней, которые ели в той же комнате, где жили их жалкие хозяева; мне даже говорили, что свиньи и ночуют с хозяевами. Сапоги и чулки – это роскошь, о которой не мечтают здесь ни мужчины, ни женщины…»

Многие англичане, кроме Кобдена, видели ирландскую бедность, но ни на кого, надо думать, не производила она столь сильного впечатления. Впоследствии оказалось, что наблюдения Кобдена во время разъездов по Ирландии с целью продажи товаров своего хозяина имели для этой страны бесконечно большее значение, чем самая продажа сотен или даже тысяч кусков дешевых материй, о которой он должен был хлопотать. Через десять лет после этого первого посещения Кобденом Ирландии появилась его брошюра, часть которой была посвящена описанию Ирландии. Брошюра произвела величайшее впечатление на всю мыслящую часть английского общества, и сердца многих англичан содрогнулись при чтении глубоко верного описания результатов вековых грубых насилий Англии над несчастной страной.

Но не одни экономические вопросы занимали молодого Кобдена. Из тех же писем его к брату видно, как сильна была в нем любовь к литературе и вообще как разнообразны были его интересы. Попав однажды на место рождения величайшего из поэтов Шотландии, Роберта Бёрнса, Кобден так выражал свой восторг брату: «Ты можешь себе представить, но я не могу тебе описать чувств, которые во мне возбуждает сознание, что я хожу по тем самым местам, вижу те самые сцены, среди которых рос великий талант, вызывающий такое восхищение во всем мире».

Читая письма Кобдена, видишь перед собой высокоодаренную натуру, полную страстного, неудержимого стремления ко всему прекрасному, натуру, порывов которой не могла подавить даже пятилетняя работа за прилавком.

Такой же восторг вызывали у Кобдена посещения чудных старинных соборов в разных исторических местностях Соединенного Королевства. «О! Если бы я был богат, – писал, например, Кобден, – и мог бы научиться понимать всю замысловатую красоту этого памятника старины так же хорошо, как я понимаю разные сорта материй. Как бы я был счастлив!» – писал Кобден своему брату по поводу посещения одного старинного собора.

Часто люди говорят таким же образом, часто они желают богатства, чтобы воспользоваться им для развития своего ума, для расширения своих познаний или даже для того, чтобы вполне отдаться на служение какой-нибудь великой и благой цели, не задумываясь над вопросом о хлебе насущном для себя и для своих близких.

Часто люди, повторяем мы, задаются такими целями, но весьма немногие из них, достигнув наконец богатства, сумеют сохранить в себе достаточно свежести ума и чувства, достаточно нравственной чистоты, чтобы сменить одну деятельность, направленную к личному обогащению, другой – к своему умственному просветлению или даже ко благу своих ближних. Как мы увидим ниже, Кобден принадлежал к числу этих весьма немногих.

После нескольких лет службы в качестве такого вечно «странствующего» приказчика, Кобден успел настолько изучить условия торговли дешевыми материями и настолько хорошо зарекомендовал себя всем, что рискнул даже вместе с двумя друзьями завести самостоятельную торговлю. Дело уладилось легче, чем он ожидал: скоро он нашел фабрикантов, готовых дать в кредит громадные партии товаров на самых льготных условиях – так велико было доверие к знаниям и способностям молодых людей.

III
Заботы о самообразовании молодого и богатого фабриканта. Заботы об образовании рабочих на фабрике. В Швейцарии

С самого начала стремление Кобдена к личному обогащению далеко не носило узкоэгоистического характера. Мы уже знаем заботы молодого Ричарда о родительской семье; теперь же он был особенно полезен быстро старившемуся отцу, дела которого шли все хуже и хуже. Ричард любил в особенности своего старшего брата, который, подобно отцу, терпел везде неудачи. Фредерик ездил даже попытать счастья в Америку, но вернулся ни с чем и совершенно обескураженный. Ричард – в то время еще мальчик в лавке своего дяди – с радостью встретил своего старшего брата и старался вселить ему то же бодрое отношение к жизни, которым отличался сам.

Вот что теперь среди начинающегося благополучия Ричард писал Фредерику: «Я знаю твой характер достаточно хорошо и уверен также, что ты принимаешь близко к сердцу все мои интересы. Я был бы глубоко несправедлив, если бы мог когда-нибудь представить себя в полном счастье без того, чтобы это счастье не было и твоим. Капризная судьба осыпает благодеяниями менее достойного из нас, но мы исправим ее ошибку, и я прошу тебя считать себя вправе на равную долю во всем, что она пошлет мне». Мы увидим, что слова Ричарда не были только красивой фразой, а выражали сущую правду: любовь Ричарда Кобдена к старшему брату побуждала его иногда даже к совсем неблагоразумным поступкам, последствия которых оказались весьма плачевными для обоих.

Насколько Ричард был искренен в своих обещаниях, можно судить по тому, что, едва организовав сам свое торговое дело, он постарался поставить на ноги брата и дал ему свои последние деньги на основание торговли лесом. Как всегда, у брата дело пошло плохо, и он терпел лишь убытки; но Ричард продолжал помогать ему и ободрять его упавший дух.

Между тем дела Ричарда Кобдена и его компаньонов шли прекрасно: в 1831 году был уничтожен налог на ситцы, они значительно подешевели, вместе с этим увеличился и спрос на них в Англии и за границей. Теперь, после трех лет успешной торговли взятыми на комиссию товарами, Кобден и его компаньоны решили приобрести ситцевую фабрику в Манчестере, где тогда зарождался один из главных центров мануфактурной деятельности в Англии. Случай скоро представился, фабрика была куплена, дела компаньонов пошли очень хорошо, и Кобден понемногу становился весьма богатым человеком. Между тем умер старик Вильям Кобден, и Ричард уже вполне принял на свое попечение многочисленную семью покойного. Успехи сына сильно радовали старика в последние годы его полной лишений жизни; он умер, сознавая, что есть кому позаботиться о малолетних членах многочисленной семьи.

Занимаясь без устали на фабрике, где число рабочих доходило до 600, Ричард Кобден не погряз совершенно в одном желании наживать деньги. Он находил время много читать, в особенности сочинения по истории Европы, по истории всеобщей литературы, по вопросам народного хозяйства (политической экономии), одним словом, он остался тем же жаждущим знания молодым человеком, каким он был первое время после приезда в Лондон. Вот что, например, пишет 28-летний богатый фабрикант одному из своих братьев в Лондон: «Нельзя ли было бы нам заняться эту зиму математикой? Поищи в книжном магазине Лонгмана какое-нибудь элементарное руководство. Мне бы хотелось также заняться немного латинским языком… Рассчитываешь ли ты на свое терпение? Я думаю, что у меня его хватит… Пусть Генрих (другой брат) берет нынче зимой уроки испанского языка…».

Но и этих забот Кобдену, видно, было мало: занимаясь делами фабрики, следя за воспитанием своих братьев и сестер, работая для собственного самообразования, Кобден находил еще время изучать состояние народного образования в своем отечестве, желая затем сам по мере сил содействовать распространению знаний в народе.

Купив фабрику в Манчестере, Кобден уже через несколько лет завел при ней школу для детей, причем – трудно этому теперь верится, – ему приходилось убеждать рабочих посылать детей в школу: так мало простой народ понимал в то время пользу образования даже в Англии. Надо сказать, что английское правительство в то время почти ничего не тратило на образование простого народа, предоставляя на волю родителей учить или не учить своих детей. Прошло с тех пор 60 лет, и картина совершенно изменилась: теперь все родители в Англии обязаны под страхом наказания посылать детей в школы, которые содержит государство и где детей учат даром.

Необходимость народного образования – первый общественный вопрос, по поводу которого говорил публично Кобден. Он с обычным ему жаром отдался этому вопросу и, чтобы убедить, например, своих рабочих в пользе образования, он устроил на фабрике публичный экзамен детей одной из школ г. Манчестера; надо сказать, что фабрика Кобдена находилась не в самом городе Манчестере, а в его окрестностях.