Сердечная благодарность

Ларисе Волохонской-Певеар

и Алисе Тилле

за неоценимую помощь

и участие

2-е издание, исправленное и дополненное

ЕФИМ СЛАВИНСКИЙ

МИХАИЛ ДЕЗА

ЛАРИСА ВОЛОХОНСКАЯ-ПЕВЕАР

АНРИ ВОЛОХОНСКИЙ

ЛЕОНИД ЕНТИН

ЛЕОНИД ЧАЧКО

ТАТЬЯНА КОВАЛЕНКО

ВЕРА ЕСАЯН

ИРИНА НАГИШКИНА

КСЕНИЯ МУРАТОВА

ЮЛИЙ ЗЛАТКИС

ОЛЬГА АБРЕГО

МИХАИЛ ГРОБМАН

ВАДИМ КОСМАЧЁВ

АЛЕКСАНДР ПУТОВ

ВАЛЕРИЙ КЛЕВЕР

КАМИЛЬ ЧАЛАЕВ

ЛАРИСА ФУРТВЕНГЛЕР

МИХАИЛ АКСЕНОВ-МЕЕРСОН

ОЛЬГА МЕЕРСОН

ЮРИЙ ЯРМОЛИНСКИЙ

АЛЕКСАНДР ДРЮЧИН

ЮЛИЯ КАГАН

ЕКАТЕРИНА БОГОПОЛЬСКАЯ

ЮРИЙ ЮРЧЕНКО

ПАВЕЛ РЫЖАКОВ

ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВ

ЯКОВ ЯКУЛОВ

ОЛЕГ КОВРИГА

ТАМАРА ХОЛБОЛЛ

ЮЛИЯ БЕЛОМЛИНСКАЯ

ЕЛЕНА ЗАРЕЦКАЯ

ВАЛЕНТИН МАРИЯ ТИЛЬ САМАРИН

СЕРГЕЙ КОВАЛЬСКИЙ

АЛЕКСЕЙ СОСНА

ЕЛЕНА РОМАНОВА

АНДРЕЙ ГРИЦМАН

ЛЕОНИД ФЕДОРОВ

ДМИТРИЙ МАТКОВСКИЙ

ТАТЬЯНА НИКОЛЬСКАЯ

КИРА САПГИР

ЛЕВ БРУНИ

ВАСИЛИЙ АЗЕМША

АНЯ ХВОСТЕНКО

ВЕРА ХВОСТЕНКО

СИЛЬВИ РОБОЛИ

МИХАИЛ ГЕНДЕЛЕВ

 
Кем это сказано? Может быть, мной? „Всё, изменяясь, изменило,
Везде могильные кресты,
Но будят душу с прежней силой
Заветы творческой мечты.
 
 
Безумье вечное поэта
Как свежий ключ среди руин…
Времен не слушаясь запрета,
Он в смерти жизнь хранит один.
 
 
Пускай Пергам давно во прахе,
Пусть мирно дремлет тихий Дон:
Всё тот же ропот Андромахи,
И над Путивлем тот же стон.
 
 
Свое уж не вернется снова,
Немеют близкие слова, —
Но память дальнего былого
Слезой прозрачною жива.“
 

От издателя

В сущности, вся моя сознательная жизнь проходит под знаком Хвоста…

В 1971 году, 15-летним юнгой, я оказался в ВВМУ им. Френсиса Дрейка, в штурманском классе Дмитрия Столповского (Амбала) – друга и собутыльника Хвоста в 60-70-е годы прошлого века. Как сейчас помню, Енот – Амбалу: «Мы же с тобой – бегемоты, премся по жизни, как по болоту, по уши в грязи, а Хвост – это райская птица, порхающая на невидимой глазу высоте…»

Среди тех «жильцов вершин», детей Космоса и людей Земли из круга Хвоста, которых мне довелось увидеть и/или о которых постоянно приходилось слышать на уроках ортодромии и локсодромии: Анри Волохонский, Владимир Пятницкий (Пятница), Леонид Ентин (Енот), Иван Тимашев, Валерий Шедов (Понтила), Леонид Губанов, Юрий Ярмолинский (Ермола), Юрий Сорокин (Сорока), Александр Васильев (Сашка-Васька), близко я знал двоих «чудаков на всю голову» – Сороку (см. в настоящем издании: Татьяна Коваленко «Сорока и Хвост») и, конечно, Амбала. Хвост познакомил мою старшую сестру Татьяну с будущим мужем – Димой Столповским. «Щедро одаренный природой» брутальной красотой, недюжинной физической силой, интеллектом, в юности он учился в мурманской мореходке и был в ту пору чемпионом г. Мурманска по греко-римской борьбе. Потом окончил отделение истории искусств истфака МГУ. Замечательный знаток античной и скандинавской мифологии, средневековой алхимии сидел себе художником-оформителем в какой-то конторе (которую называл «УМЫТАТ») и почитывал Аристотеля да Канта.

Дмитрий Столповский 1940 – 1998

А на самом деле, свидетельствую, жил с чудовищным напряжением всех физических, умственных и душевных сил – как титан, громоздящий Пелион на Оссу.

Создав живописный триптих «Утро. День. Вечер» и считая, что тем обеспечил будущее детей (завещал не продавать картин музею Гуггенхайма меньше, чем за 1 000 000 $), перестал быть художником. «Основал» собственное аэрокосмическое агентство «NASKA» и жил, созерцая звездное небо, подрабатывая в железнодорожном депо и рабочим на лесопилке…

Он был страшный мизантроп и нелюдим, чем резко оттенял моцартианство Хвоста. Тогда, в начале 70-х, они «дружили семьями», и до последних дней своих Амбал говорил про жену Хвоста: «Алиса – это часть моей души».

Перед Отъездом Хвост забыл в Танином-Димином доме очень красивый шарф. Я долго носил его…

А году в 84-ом Амбал передарил мне зажигалку присланную ему Хвостом с оказией из Парижа.

Они успели повидаться в 95-ом.

Был Хвост и на могиле «Димочки» осенью 2004 года…

Спасибо старшим товарищам, некогда сориентировавшим нас во времени и пространстве. Продолжим прокладывать собственный курс в океане житейском в поисках полноты бытия.

Незадолго до смерти Дмитрий Борисович учредил орден «ЗА ВЗЯТИЕ ТРОИ». Не успев досконально разработать его статут, первым пунктом означил «Награждается посмертно». На сегодняшний день я точно знаю одного кавалера высокой награды – это Хвост.

Алексей ПЛИГИН

Ефим Славинский

Родился в 1936 г. в Ленинграде. Эмигрировал в 1974 г. Переводчик, ветеран «русской службы БиБиСи». Живет в Лондоне.

Он научил меня летать. Кроме шуток. Это было весной 62-го года – «черная весна», как я ее назвал про себя.

Настал момент, когда я понял, что жизнь не удалась. Даже собственного угла не было, ночевал по знакомым. Однажды пришел ночевать к Хвосту. Там допивали водку под авангардный джаз по «Голосу Америки». Кто еще остался на ночь – не помню. Я устроился на полу, на диванных подушках. В этой его комнате, длинной и узкой, как вагон. Утром мы с ним вышли сдать бутылки и купить пожрать. Утро было дивное, небо пронзительно-синее, звонкая капель, ветер – все дела. И тут Хвост засвистал на ходу тему «Джанго» в аранжировке Эм-Джей-Кью. Сложная пьеса, он ее просвистел мастерски. И у меня в груди начало оттаивать. «Славка, все это фигня, – сказал он по поводу моих ночных жалоб и страхов, – смотри вокруг, какой кайф». И вот, поверите ли, я в ту же секунду почувствовал, что мои подошвы оторвались от тротуара. И я уже иду буквально по воздуху, в нескольких сантиметрах над землей. И мир сияет и обещает. Жизнь только начинается (так оно и оказалось, кстати). Вот такой волшебный миг. Я это не придумал, это эмпирический факт. Назовите это как угодно: чудотворство, колдовство, харизма… Хвост обладал этим в полной мере. Я не единственный, кто пережил такое в его присутствии. Причем ни под какую банальную категорию это не подпадает. Никак не скажешь, что Хвост – душа общества. И никакой он не тамада-затейник. Не гуру, не наставник и не помощник. Секрет его обаяния – неземной. И Хвоста невозможно оценить по земным критериям.

Сейчас я бы рационализировал явление (теофанию) Хвоста, назвав его экстрасенсом или инопланетянином. Но в ту пору я увлекался философией экзистенциализма. Ну, в том отрывочном виде, в котором она до нас доходила через глушилку советского образования. И он был единственным в моем окружении наглядным примером человека, живущего «вином абсурда и хлебом безразличия». Аутентичный хипстер, но с крыльями за спиной. Я не помню случая, чтобы он кого-нибудь оскорбил, или задел чье-то самолюбие, или грубо подшутил над кем-либо, – но мораль тут не при чем, ее просто не существует в той неземной области, откуда он родом.

…И откуда же, вероятно, родом его безупречный вкус, выразившийся во всем, что он делал. Ни грана пошлости. Есть, чему позавидовать. Этого как-то никто до сих пор не отметил, хотя о его художественной деятельности есть много материалов в Сети, например, только что я набрел на очень толковый анализ его поэзии в журнале «Литучеба» № 6, 2009, статья Н.Вишняковой. (Толковым он мне показался потому, что написан языком, очень понятным для такого консервативного читателя, как я.) О песнях, сочиненных им как соло, так и с Анри Волохонским, – давно и лучше всех написал другой участник наших тогдашних застолий, Леонид Ентин, он же Енот, см. соответствующий номер журнала «Эхо» или предисловие к сборнику «Чайник вина». О спектаклях судить не могу, не видел ни одного, но его работы в области visual arts, хоть и разнокачественные, отличает глазомер, изящество и цветовая гармония. Четырнадцать номеров «Эха», изданные Марамзиным и Хвостом, – образец умной редактуры, точного отбора и правильной композиции.

Ну что ж! Знай наших. Битники тоже кое-что умеют. Кстати, о битниках – заслуживает отдельного исследования тема «Хвост и джаз».

В Сети масса фотоматериалов с нашим героем, и, если повезет, там можно отыскать один замечательный снимок Хвоста на каком-то великосветском приеме в Москве в середине 90-х. Он там в смокинге! При бабочке! Небритый, уже изрядно потрепанный московскими пьянками, но оживленный и учтивый. Во взгляде любопытство. Видно, крутая тусовка. Мир опять сияет и обещает.