Всем, кого влекут легенды,
Древне-дивные преданья, —
Восхитительная повесть
От Байкова Николая
О величии великих,
О добре и зле в их жизни,
Повесть-сказ «Великий Ван»:
Всем вам будет мёд целебный
В час мучительных исканий;
Станет умиротвореньем
Во чреде раздумий трудных;
И спасительной молитвой
В час свободный созерцанья…
Там, где реки, извиваясь,
По тайге стремятся к морю,
Брызжут пенными волнами,
Вдаль уносят гребешки,
В том лесном краю безбрежном,
Что Шухаем величают,
В фанзе скромной, мхом покрытой,
Жил Тун Ли, охотник мудрый,
А кругом – тайги разлив.
Край, волнуемый как море,
От Большого гор Хингана,
От широкого Амура
И до Жёлтой Сунгари.
Первозданный край восточный.
Там деревья-великаны —
Ильмы, ясени и ели —
Хвойный лес, широколистный;
А ещё кедровый стланик —
Как китайская стена,
Дебри, заросли густые,
Дом надежный для зверей.
Там пугливые козули,
Благородные изюбры,
Кабанов стада клыкастых,
Кошки дикие и рыси,
Барсы вольные, как ветры,
Косолапые медведи
И Властитель мест таёжных —
Тигр с вершины Пак-Ту-Сан.
Лад, гармония, согласье —
Основной Закон Шухая,
И ему все подчинялись,
Жили, как велел Закон.
Звери,
птицы,
и деревья,
Горы,
реки,
и болота,
И Тун Ли —
охотник мудрый —
Основной Закон блюли.
Справедлив Тун Ли – охотник,
Зверолов в дремучих чащах.
Знал язык зверей, их душу
Понимал мудрец Тун Ли.
Жил в тайге Правитель главный,
Всеми признанный Владыка —
Тигр, которого все знали,
Звали все Великий Ван.
Жили, жизнью наслаждались,
Много знали друг о друге
Человек и Тигр таёжный —
Ван Великий и Тун Ли.
И лишь дважды в жизни долгой
Довелось им повстречаться,
И стоять друг против друга,
И смотреть глаза в глаза.
Чем закончились те встречи
У Тун Ли с Великим Ваном,
Море видело Лесное,
Знает край тайги – Шухай.
От рожденья и до смерти
Повелителя Шухая —
Восхитительная повесть
От Байкова Николая,
Повесть-сказ «Великий Ван»…
Зубцы дальних гор
Подернулись легкой дымкой…
Весть подают:
Вот он, настал наконец
Первый весенний рассвет
Сайгё
Отгуляли вьюги злые,
И метели отплясали,
И бураны скрылись в горы —
Круговерти не слыхать.
Солнце красное с востока
Стало ярче и теплее,
И снега сошли ручьями,
Зимний холод унесли…
И тайга весенним шумом
Наполнялась, хорошела,
Расставалась, не жалея,
С хмурым сумраком лесным…
По тайге весна катилась
Нежной зелени клубами,
И колючками цеплялись
Барбарис и бересклет.
Нависали кедры кроной,
Пихты, лиственницы, ели
Дружно лапами махали,
Сосны медные качались
Под ветвями-парусами —
Шёл тайгою шум зелёный,
Вал за валом наплывая.
Пели птицы, славя солнце,
Колокольчиковый щебет
Затухал в дремучих дебрях.
По тропинкам скрытым звери
Выходили на охоту,
Норы, лежбища, берлоги
Осторожно покидая.
Звал весенний дух в дорогу,
Вёл инстинкт – обычай древний…
…Усталый охотник домой возвращался,
К заветной шёл фанзе приметной тропой.
Тайгой обновленной Тун Ли восхищался —
Он в музыке леса купался душой.
Шуршали мохнатые пихты и ели —
Шумела тайга океанской волной,
И ветры, играя, вели Тун Ли к цели —
В родимую фанзу под старой сосной.
Тропинка змеилась, в распадок сбегала —
Туда, где прозрачный сребрился ручей.
Тайга открывалась, Тун Ли волновала
На всем протяженье и дней и ночей.
Ласкали зелёно-пологие склоны
И плоские блюдца открытых вершин
Увалов и кряжей маньчжурской короны,
Где каждая сопка – червонный алтын.
Законы Шухая – тайги повеленья —
Тун Ли исполнял, как молитву берёг.
Таёжный охотник был смелым в решеньях
В лесу – среди нор, среди гнёзд и берлог.
По тропам звериным Тун Ли шёл упорно,
Выслеживал зверя, читая следы,
Ступал осмотрительно тропкою горной
От всплеска зари и до яркой звезды.
Весеннюю свежесть всей грудью вдыхая,
Тун Ли по простору цветастому плыл:
Дышал с наслажденьем, душой отдыхая,
И принял лишь то, чем Шухай одарил.
Вот солнце затмилось – за сопкой пропало,
Сверкнуло жар-птицей над кромками гор.
И первые звёзды небес замигали.
Тун Ли покоряет таёжный простор…
Мягко вечер приближался,
Темнота сгущалась в чащах,
И всплывали в небе звёзды,
Месяц лодочкою плыл.
Над тайгою первозданной,
Над широким чудным краем,
Вечер тихо опускался,
Тёплый воздух освежая
И неся ночной покой.
Робкий шелест, вслед – шуршанье,
Темнота гнездилась в ветках,
Птицы, звери и деревья —
Все готовились ко сну…
Тропа убегает, скалу огибая…
Вдруг в мягком сиянии вспыхнувших звёзд
Тун Ли видит Тигра. Тропу преграждая,
Тот встал, словно кряж, в исполинский свой рост.
Могучий лоб Тигра, широкий и плоский,
Иероглифом «Ван», как алмазной звездой,
Увенчан отчетливым титулом броским:
Ван – Царь! Повелитель тайги вековой!
А мощного Тигра затылок просторный
Иероглифом «Д» ярким светом горит —
Великий! Владыка долинный и горный!
Иероглиф, как факел, о том говорит.
Глядел на охотника Тигр, не мигая,
Смотрел и охотник на Тигра в упор:
Так вот ты какой, Повелитель Шухая —
Долин, и предгорий, и кряжистых гор!
Два взгляда скрестились,
как тропы в распадке,
Стоят в напряжении
Тигр и Тун Ли —
Огромный и скромный, —
готовые к схватке,
Безмолвно глаза поединок вели…
И словно на меч Тигр наткнулся,
ступая, —
Охотник в глазах его вырос до туч.
Впервые растерян Владыка Шухая:
Пронзил его свет – человеческий луч.
Решительность взгляда
и огненность духа —
Они подавили сознанье Царя,
И тот отступил,
рыкнул, словно белуха,
Глаза пламенели,
как два янтаря.
Тигр был поражён,
потрясён,
озадачен,
Охотника мысли —
что девственный лес;
Он понял
и принял их
нравом горячим —
Оскалив клыки,
Тигр с урчаньем исчез.
Кусты закачались,
и хрустнули ветки,
Владыка Шухая
сквозь чащу бежал,
С собой уносил
свет пронзительно-цепкий…
Тун Ли возбуждён,
словно месяц сиял.
Душа ликовала —
в груди было тесно —
Хотела скорей
возлететь в небеса!
Мгновенье – прекрасно!
Мгновенье – чудесно!
Мгновенье – победно!
Сияли глаза,
И сердце стучало:
«Тун Ли, ты – Великий!
Твой дух – одержимый,
он к звёздам вознёс!..»
Тайга
поглощала
закатные
блики,
И небо
роилось
мерцанием
звёзд…
Вновь деревья дерзко обнажая,
Чтоб весну из памяти изгнать,
Осень по безбрежному Шухаю
Продолжает тихо наступать…
Листья жухлые на тропах,
Травы вянули в распадках
И прозрачно-звонкий воздух,
Что над сопками висел,
Каждый миг напоминали:
Время движется.
И осень,
Краски пробуя, играя,
По щемящему Шухаю
Жжёт бездымные костры.
Пляшут пёстрые поляны,
Угасают листья, травы.
Пламя осени танцует —
Всё горит в её кострах.
Ветры резкие и ливни
Разметают лес дремучий,
И потоки, убегая,
Упадут в Сунгари шумно,
А затем Амура волны,
Колыхаясь и ныряя,
В океан умчат валы…
…Старейшин волю исполняя —
Вернуть согласье в мир лесов, —
Тун Ли, надёжный друг Шухая,
Собой пожертвовать готов.
И он предстал пред грозным зверем
В рубахе чистой, как душа;
Глаза сияли светлой верой,
Орлиной зоркостью дыша.
Глаза в глаза.
Тун Ли спокоен,
Уверен и невозмутим,
Решителен и непреклонен.
Великий Ван стоит пред ним…
Зверь раненый – страшнее вдвое,
Царь раненый – грозней в сто раз.
Великий Ван перед собою
Вновь видит блеск мудрейших глаз,
Как родники с водою чистой
Среди таёжной красоты,
Все помыслы Тун Ли – лучисты,
Все помыслы Тун Ли – чисты…
И вспомнил Ван тот поединок
Далекой раннею весной:
Щедрее солнце грело спину
И свежий воздух был хмельной.
А он готов был, как и прежде,
Убить того, кто перед ним.
Но… не сбылась в тот раз надежда —
Мудрец Тун Ли несокрушим.
Душа Тун Ли была сильнее.
А помыслы – родник лесной —
Проникновеннее, светлее,
Чем неба просинь в час ночной.
Взгляд мудреца проникновенный
Великий Ван отбить не смог…
Тун Ли, охотник вдохновенный,
Стоит блажен и одинок…
И, жертвенностью покорённый,
Великий Ван ошеломлён,
Лесной Владыка и Царь горный
О проекте
О подписке