Поэтесса, прозаик, бард. Родилась в 1990 в городе Ростове-на-Дону. Писать художественные тексты начала с 8 лет. Автор трех сборников стихов: «Красная полоса» (2016), «Апостериори» (2019), «Наотмашь» (2022), и цикла рассказов «Комната с видом вовнутрь», вошедшего в повесть «Рецепт будущего» (2017), написанную в соавторстве с известным сетевым писателем Ярославом Чеботаревым.
Более 30 раз публиковалась в изданиях различного уровня, в том числе – печаталась в журналах и альманахах «45-я параллель», «Белый Мамонт», «RELGA», «Нижний Новгород», «Южная Звезда», «Филигрань», «Дон Новый», «Моремания», «Гостиный Двор», «Юность».
Финалист международного творческого конкурса Всемирный Пушкин (2017) в номинации «Проза». Обладатель Гран-при XIV Всероссийского фестиваля молодых поэтов «Мцыри» (2018). Победитель Международного Грушинского конкурса в номинации «Малая проза» (2018). Финалист в 2-х номинациях Международного молодежного поэтического конкурса «Каэромания» (2018). Лауреат «Золотой сотни» среди поэтов IV Международного фестиваля «Всемирный День Поэзии» (2019) и бронзовый призер в рамках своего города. В последние годы активно пишет песни и самостоятельно исполняет под акустическую гитару.
– Ма-ам, я решил не поступать на юриста! – лихо встряхнув русой челкой, заявил шестнадцатилетний Виталик.
Мама, в тот момент перетиравшая посуду, так и села на подвернувшийся табурет.
– Так, а ну-ка рассказывай мне, это еще почему?
– Я решил, что мы с ребятами вполне самодостаточны как рок-группа!
– Ах, рок-группа!.. – в глазах мамы сверкнул недобрый огонек.
Увлечение сына гитарой она не одобряла, а когда тот наотрез отказался стричься и стал отращивать волосы – то вовсе решила, что ее дорогому ребенку окончательно промыли мозги эти «орангутанги». На борьбу с порочным увлечением тратилась немалая доля материнских усилий, направляемых в русло воспитания. Но воля сына, на беду, была под стать материнской. Поэтому борьба велась беспрестанно, но – для обеих сторон тщетно.
– Ах, рок-группа!.. – повторила мама тихим, сдержанным голосом, не предвещавшим ничего хорошего. С быстротой молнии вскочила с табурета, схватила посудную тряпку, сделанную из старых колготок, и начала гонять Виталика вокруг обеденного стола.
– Вот ему чего захотелось!!! Я не для того тебя растила, чтобы ты к этим наркоманам подался!..
– Все равно, все равно не пойду в твой чертов юридический!!! Я там сдохну со скуки!!!
– Не пойдешь в юридический – пойдешь бутылки собирать!!! Сам потом прибежишь плакаться, да поздно будет!!!
– Да я сегодня сто двадцать рублей заработал, за один день!!! Поровну поделили, на троих!!! Посмотрела бы хоть!!! Спросила бы!..
– Сегодня сто двадцать, а потом месяц ни гроша! Ты чем месяц питаться будешь?! Святым духом?!
– Откуда ты всегда все знаешь?!
– Знаю потому что!!! Хоть бы раз мать послушал!..
Парень по опыту знал, что после этой ключевой фразы продолжать разговор было решительно бесполезно, будь ты хоть сам премьер-министр Великобритании. Не дослушав гневные выкрики, он хлопнул дверью и ушел в свою комнату – переживать.
В грустных карих глазах Виталика между мамой и рок-музыкой с самого начала существовало непреодолимое противоречие. Мама ненавидела русский рок и всё, что было с ним связано, лютой и необъяснимой ненавистью. Впрочем, рок-музыке как раз было наплевать на маму Виталика. Так что вражда была скорее из разряда «Моська лает на слона», поскольку ни одна мама в мире не способна нейтрализовать массовое культурное явление, чему юноша был втайне рад. Иногда по ночам он думал, что было бы, если бы против рока объединились все мамы мира… Пожалуй, что тогда силы стали бы примерно равны, и еще неизвестно, во что все это могло вылиться в итоге…
Несколько лет назад первые искры нового интереса только начинали озарять впечатлительную подростковую душу. Давно отгремевшие хитовые песни прошлых лет, не сделавшись из-за своего солидного возраста ни капельки хуже, с охватывающим до самых пяток восторгом открывались Виталиком, как Америка Колумбом.
Вот тогда-то и завязалась эта непримиримая враждебность двух значимых частей Виталькиного мира.
Слушать любимые песни через колонки так, чтобы трясся пол и аж стены трещали – вот это да, вот это он любил!.. Однако такое радостное времяпрепровождение оказалось невозможно категорически. С первых аккордов мама, как пригородный экспресс, мчалась из кухни, неся полные легкие крика, а иногда и мокрую тряпку вдобавок. Самое интересное, что незадолго до этого, когда из колонок с примерно такой же громкостью звучали хиты из американских фильмов про супергероев, подобной реакции не было. Виталька даже провел эксперимент, пытаясь установить, в жанре ли дело. Оказалось, что на взятые наугад симфонии Моцарта, вопящие на весь дом, за все три опытных дня мама ни разу так не отреагировала. Но кому нужен этот Моцарт, когда есть Цой, и все остальные!.. Они же ведь самые настоящие люди – не то, что все эти супергерои из кем-то придуманных комиксов! Надо ли говорить, что зарубежные фильмы мальчишку больше не увлекали.
После нескольких подобных скандалов почти физическая тяга к русскому року у стремительно растущего организма, конечно же, никуда не испарилась. Но продолжать в том же духе, и в результате нарываться на мамин гнев по-новой – не было никакого смысла. Виталик понял, что из нарисовавшейся ситуации необходимо придумать какой-нибудь выход, не спал полночи, волнуясь и продумывая план действий. Утром проснулся в твердой и непоколебимой решимости. И начал копить деньги.
Копил долго, обманывая, что требуют сдать в школу на довольно дешевые столовские завтраки. Завтраки действительно имели место быть. Но после третьего отравления то ли котлетами, то ли киселем ярко-сиреневого цвета, который, наверное, мог бы светиться в темноте, поглощать их Виталик больше не хотел ни в какую.
Скоро набралась достаточная сумма, и парень, наконец, разжился вымечтанными наушниками. С ними неожиданная мокрая тряпка во время самого лучшего аккорда в припеве ему уже не грозила. Конечно, все равно доставать их при маме в открытую было нельзя, но в целом жить стало чуточку спокойнее.
Душа, как известно, очень быстро привыкает к хорошему и всегда начинает требовать большего. Песни с такими простыми, но пронзающими мотивами, с такими замысловатыми, но правдивыми текстами – хотелось не только слушать, но и петь самому.
Честным трудом по ночной разгрузке вагонов четырнадцатилетний тогда Виталька за лето заработал себе на гитару. В полиэтиленовом мешке из-под сахарной свеклы инструмент был тайно пронесен в квартиру и спрятан под кровать, где в пыли и нагромождении многочисленных ненужных предметов выглядел достаточно незаметно.
Первые репетиции происходили в те редкие и захватывающие вечера, которые мама проводила у подруги из дома напротив.
Поначалу струны не слушались, и получавшиеся звуки резали ухо. К тому же еще и Виталькин голос начал ломаться. Какофония получалась такая, что соседи по вечерам прятались под матрас. На третью неделю, не выдержав, они обратились с жалобой напрямую к ни о чем не подозревающей маме.
Тем же вечером война открыла второй фронт.
Скандал произошел жуткий. И очень громкий. Соседи успели не одни раз крупно пожалеть о своей жалобе, коротая вечер все под тем же матрасом.
Инструмент отстоять удалось в качестве дорогого предмета мебели, который можно хранить «на черный день» ради его денежного эквивалента. За это гитара даже получила почетное право оставаться под кроватью без маскировочного мешка. Новая жительница квартиры, однако же, должна была навсегда перестать использоваться по ее прямому назначению, под честное Виталькино слово – во благо материнского сердца, чутких соседских ушей и мира во всем мире. Парень, обрадовавшись положительному исходу дела, не задумываясь, дал обещание.
Несколько дней подряд он доставал гитару из-под кровати, как свою величайшую драгоценность. Рассматривал, крутил в руках и, порадовавшись хотя бы немного, со вздохом убирал инструмент обратно, до лучших времен.
Душа тем временем изнывала без репетиций.
Однажды Виталька полез на лестничную площадку самого верхнего этажа – ему показалось, что там мяукает котенок. Котенка он не нашел, зато заметил, что дверь чердачного люка приоткрыта и больше не заперта на замок. Увидев это, Виталька понял, что лучшие времена наступили.
Теперь мальчишка дожидался, пока мама уснет, и уходил орать свои песни на чердак, пугая и заставляя озираться по сторонам редких ночных прохожих.
Парню иногда казалось, что инструмент живой. С ним можно было делиться настроением и общаться по душам, как с человеком. Он всегда оказывался рядом в трудную минуту, как хороший товарищ, успокаивал, как настоящий друг. С появлением в квартире нового «жильца» наушники были понижены в чине и разжалованы из благодатного источника до обучающего приспособления, источающего безошибочные мотивы и потому полезного для подбора на слух все новых и новых аккордов.
Разумеется, про чердачные репетиции рано или поздно тоже стало известно. Информация просочилась от соседей с последнего этажа, проследивших в дверной глазок перемещения вечернего гостя. Эта нелюдимая семейная пара из сорок пятой долго расспрашивала лавочных старушек, прежде чем удалось установить адрес. Они точно так же нагрянули с кляузой к матери.
По счастью, Виталька на тот момент был в лагере, в связи с чем благополучно избежал немедленной взбучки. Свой первый порыв – разломать злополучную штуковину на мелкие куски, сложить из них ритуальный костер и поджечь во дворе во имя Всех Светлых Сил – мать в себе подавила. Нацедив для верности валериановых капель, женщина окончательно взяла себя в руки и решила действовать хитрее. Бесконечно радуясь тому, что сына нет дома, она втихомолку предложила соседу с многочисленными «нехорошими» связями в среде барыг купить у нее гитару за какой-то бесценок, дабы он мог потом перепродать им инструмент втридорога. На другой же день сосед реализовал ценный подарок в связи с насущной потребностью в водке.
Казалось, что проблема была решена.
Приехав из лагеря, Виталик устроил первую в жизни истерику, и ушел из дому на два дня. Вернулся с синяком под левым глазом и со своей, отвоеванной невесть как и у каких дельцов, гитарой, на передней деке которой кто-то успел коряво вывести красной краской число «15».
Впрочем, темно-коричневую гитару это даже украсило. Благодаря кровавому, как шрам, двузначному числу инструмент сумел выделиться из толпы себе подобных, стал узнаваемым (с претензией на уникальность) и даже приобрел собственную легенду.
Виталик и его «гитара № 15» скоро и вправду стали знаменитостями на все три подъезда многоквартирной высотки. Юноша, закалившийся в боях за свое право на инструмент, теперь выходил играть прямо во двор, уже не стесняясь ни публичности, ни сплетен соседей. Ведь мать уже успела разнести чуть ли не всему району, что ее непутевый сын изволил исчезнуть из-за, видите ли, гитары! Так что – все знали, как он пропал. Теперь же – все видели, как он вернулся.
О проекте
О подписке