Об очередном вечере мне писали. Меня несколько удивило, что Алехин опять выступал. Судя по последнему с ним разговору, он не собирался больше этого делать. Кажется, приходится уже твердо констатировать, что Рая и Васильчик зашли слишком далеко и дело клонится к прямому предательству.

Недавно один мой знакомый, давно хотевший побывать на квартире у Ю. Н., попал туда. После этого он написал мне: «Был недавно у Ираиды Михайловны и познакомился с Васильчиком. Это совершенно мерзкий тип. Он несколько часов подряд плел чепуху и клеветал на Святослава Николаевича и на Вас, и кто только там не упоминался. Это все ужасно. Сверх всякой меры. Поистине, подлость человеческая не имеет границ».

Если клевета на С. Н. произносилась человеку, который впервые на квартире побывал, то можно себе представить, что происходит и с какой целью используются «проторенные дорожки», хотя бы тот же Захарченко с его многочисленными связями и знакомствами. Ведь все измышления, вся подлая ложь идут с определенной целью – помешать вторичному приезду к нам С. Н. Ведь если приезд С. Н. в 1974 г. сильно пошатнул «позиции» новоявленных Хоршей, как бы они не хорохорились, то второй приезд для них крайне нежелателен. И вся «деятельность» сейчас направлена против С. Н. и против З. Г.

Я не знаю, кто показал Рае и Васильчику копию того письма З. Г., которое я Вам посылал. Мне кажется, что сделала это ***. Именно после ее посещения Москвы Васильчик написал, а Рая подписала безобразнейшее письмо к З. Г., в котором З. Г. обвинялась во «лжи» и «разрушении сотрудничества». Письмо архиглупейшее и архинаглейшее. Но оно характеризует «боевитость» и готовность действовать в духе Хорша до конца. З. Г., конечно, на это безобразие отвечать не намерена, однако все это необходимо знать и делать из этого твердые выводы, которые почему-то Алехину так трудно сделать. Не хочу его особенно обвинять и уверен, что сохраню с ним самые хорошие отношения, но не могу не посоветовать быть подальше от предательского гнезда.

Между прочим, Гунта мне писала, что Берута получила от Раи письмо, тоже полное упреков и оскорблений. Не исключаю, что Васильчик, обре[тя] опять твердую почву под ногами, старается отделаться от «конкурентов», т. е. от возможности иных влияний, кроме своего собственного. Это очень на него похоже.

У нас с Галиной Васильевной имеется намерение в апреле поехать на юг, но не знаю сейчас, как это все сложится и сможем ли мы по пути задержаться в Москве или вообще минуем ее. Очень нужно было некоторые вещи обсудить с некоторыми людьми. Необходимо найти прямые контакты с Министерством культуры. Кто-то там сильно напортил. Та же *** по неразумию много навредила, восстанавливать же трудно.

С. Н. организовывал в январе выставку в Калькутте. Теперь он должен быть уже дома, но вестей от него после выставки еще не получал. Он свыше месяца из дому отсутствовал и теперь, полагаю, завален разной спешной работой.

Сердечный привет от нас Вере Леонидовне.

Всего самого светлого, душевно Ваш.

П. Ф. Беликов – Т. Л. Шевелевой

10 марта 1976 г

Дорогая Татьяна Львовна,

Благодарю Вас за письмо от 1 марта и копию Вашего письма к С. Н. Ваша искренность, безусловно, будет соответствующим образом воспринята С. Н., она идет, что называется, «от сердца к сердцу». Вместе с тем в письме имеется и большая доля «откровенности», которая подчас ставит С. Н. в затруднительное положение. По ряду причин на темы Живой Этики он предпочитает личные беседы и не затрагивает этих вопросов в переписке. Кроме того, С. Н. принадлежит к тем кругам индийской общественности, которые полностью поддерживают Индиру Ганди в ее политике сближения Индии с Советским Союзом. Основная нота Вашего письма – патриотична и соответствует тому духу и направлению «Общины», которые свойственны самому С. Н., однако в письме проскальзывают и «критические» моменты, на которые С. Н. вряд ли письменно будет реагировать. Вообще-то Вам необходимо было поговорить с ним лично, когда он был в Москве. Ну, будем надеяться, что приезд к нам был не последним, а также будем стараться делать все от нас зависящее, чтобы следующий приезд не откладывался на долгие сроки.

Многие обстоятельства при последнем визите и особенно после визита, похоже, что вызвали у С. Н. серьезные недоумения, и до их полного выяснения он займет очень осторожную выжидательную позицию. Весьма трудная обстановка и в самой Индии. Вы знаете, сколь сильна реакционная оппозиция против И. Ганди, с которой С. Н. находится в самых прекрасных отношениях. Эта оппозиция не проходит и мимо С. Н. Так, недавно он счел нужным выйти из состава Индийской Академии художеств, в которой многие годы состоял специальным представителем от Правительства И. Ганди. Причиной выхода послужили действия реакционной, т. н. «бомбейской» группы художников, ополчившихся против С. Н. за его «русскость» и просоветские настроения. После выставок у нас, публичных выступлений и нашей прессы, подчеркивавшей роль С. Н. в индо-советском культурном сближении, С. Н., приехав в Индию, выступил также в нашем посольстве в Дели и в Бангалоре на специальном собрании с участием членов Правительства штата Карнатака. Все это, конечно, было учтено теми реакционными элементами в Индии, которые выступают против сближения с нами. Не получив должного признания за свою деятельность у нас, [что] выразилось в полном игнорировании подарк[а] m-me Стиббе^[7] и невыполнени[и] некоторых твердых обещаний (так, например, Эрмитаж пообещал выпустить серию открыток, в Ленинграде пообещали решить вопрос о квартире-музее Н. К., в Академии наук и Министерстве заняться вопросом «Урусвати» и т. д.), С. Н. оказался в весьма невыгодном положении, которое сковывает его дальнейшие действия. Конечно, все это нимало не меняет его общих планов, устремлений и характера дальнейшей деятельности. Твердо следуя установкам Живой Этики и Указам, полученным от своих Великих родителей, он не знает ни малейших сомнений и смотрит далеко вперед с полной уверенностью. Однако, в силу этих же Указов, остерегается спотыкаться о придорожные камни, дабы понапрасну не терять доверенное. Положение очень сложное, гораздо сложнее, чем на первый взгляд кажется. В этой ситуации настораживают С. Н. и явно направленные против него действия И. Богдановой, которые не только не пресекаются, но даже и находят поощрение у некоторых наших официальных лиц. Мне представляется, что и в Министерстве культуры кто-то настроен очень против С. Н. К сожалению, много ненужного шума, неурядицы и напряжения вызвала вокруг выставок С. Н. в Улан-Удэ и в Новосибирске искусствовед ***, проявившая классический пример «усердия не по разуму». Приехав в Улан-Удэ за картинами С. Н., она нашла, что их там «попортили», написала жалобу в Министерство, потом вызвала в Новосибирск реставраторов, которые толком ничего не выяснили, послала без ведома руководства телеграмму С. Н. Последний, не имея точного представления, в чем дело, и положившись на телеграмму ***, запросил официально через нашего консула в Мадр[асе] индийское посольство. Весь этот шум вряд ли пришелся в Министерстве по вкусу тем, кто нес за выставку ответственность, а отсюда могли возникнуть и противоборствующие настроения. Между прочим, картины С. Н. должны были быть уже в конце декабря возвращены в Индию, однако еще в середине февраля их там не было. Из-за чего задержка – не знаю. Возможно, что после поднятого *** шума решили все тщательно просмотреть и реставрировать неизбежные при каждых передвижных выставках незначительные повреждения. Без этого не обходится. Я присутствовал при распаковке картин у нас, С. Н. сам указывал на имевшиеся уже на картинах от прошлых выставок небольшие дефекты.

Так, дорогая Татьяна Львовна, наслаиваются сложности на сложности. Все это – неизбежные жизненные и житейские препятствия, перед которыми мы не имеем права останавливаться, но с которыми не можем и не считаться. Строить Великое Здание Будущего – неотложная для каждого из нас задача, но выполнять ее следует без излишнего «битья горшков», шум, производимый таким «боем», не имеет ничего общего с «победными литаврами». Все это следует иметь в виду, твердо направляясь к Великой и Единой для нас цели.

Хочу еще добавить несколько слов о переписке со С. Н. вообще. Я нахожусь с ним в переписке уже шестнадцатый год и пишу ему регулярно, но бывали периоды, когда на мои ежемесячные письма приходило не больше двух ответов в год. В спешных случаях посылаются обычно телеграммы. С. Н. действительно очень занят, и, по существу, вся корреспонденция ведется Девикой. Девика пишет мне гораздо чаще, это, конечно, известно и Екатерине Васильевне. Я уже к этому привык, скорых ответов не жду, однако не только верю, но и точно знаю, что все, что получает С. Н., им точно учитывается и принимается во внимание. Так, например, несколько лет тому назад я попросил С. Н. послать мне одну фотографию. Тогда копий этой фотографии у С. Н. не оказалось. Я уже забыл про свою просьбу, но он – не забыл и привез эту фотографию в этот приезд. Поэтому Вы уже можете судить, насколько внимателен С. Н. ко всем к нему обращениям. Память у С. Н. – изумительная, и отношение к людям самое чуткое. Можно быть уверенным, что все, изложенное в Ваших письме и реферате, будет тщательно им прочтено и усвоено. И ответы на них придут в нужное время. Обычно это бывает тогда, когда готова почва для посева. Почву же подготовлять необходимо нам самим.

На этих днях пошлю Вам одну из книг Живой Этики. Я сейчас стараюсь делать с них копии, чтобы иметь возможность давать читать и переписывать другим. Единственные экземпляры оригиналов постоянно бывают мне нужны для работы, поэтому с ними на долгий срок не могу расставаться, а копию можете задержать у себя на нужный для Вас срок.

От всего сердца желаю Вам успехов во всех Ваших действиях.

Всего Вам самого, самого светлого.

В письме имеются «лишние» моменты, но надеюсь, что они не вызовут негативных эмоций и мыслей у П. Н.

П. Б.

П. Ф. Беликов – Л. В. Шапошниковой

11 марта 1976 г

Дорогая Людмила Васильевна,

Рад был Вашей весточке. О новом озвучивании фильма не имел понятия. Неужели опять из-за этого вся группа в Киев выехать должна была? Мне коротко писал Валерий о том, что фильм приняли, и я дня два тому назад письмо послал, просил написать подробнее. Б. А. Смирнов тоже сообщил, что 13 января был на просмотре и фильм ему понравился.

В Москве мне хочется побывать. Зимой похварывала жена, и мы с нею хотели в апреле податься к Черному морю. Очень возможно, что тогда по пути и в Москве на несколько деньков задержимся. Чувствую, что надо повидаться и поговорить.

Мне писала и посылала некоторые материалы Татьяна Львовна Шевелева. Она очень тепло о Вас отзывалась. Я ответил на вопросы Татьяны Львовны, причем разбил все ее надежды на благополучное и плодотворное «контактирование» с Богдановой и Васильчиком. Никакие контакты с этим осиным гнездом, по моему твердому убеждению, не возможны. Между прочим, от них пошло безобразнейшее письмо к З. Г. Фосдик. З. Г. послала мне копию. Это такая помесь идиотизма с наглостью, которую трудно себе представить. Всякие сношения с ними З. Г. прекратила.

Татьяна Львовна оставляет по письмам впечатление искреннего и сердечного человека, но, боюсь, не может еще учитывать всех сложностей, которые стоят на пути осуществления ее планов и добрых намерений. Сотрудничество с нею хочу продолжить.

От С. Н. имел недавно письмо. Хочет в этом году пораньше выехать в Кулу. Выставка в Калькутте прошла хорошо. Почему-то картины его до сих пор были обратно не отосланы (в Калькутте были выставлены из других). Вообще, в Министерстве культуры творится что-то непонятное. На подарок Стиббе до последнего времени еще никак не реагировали. На письмо Русского музея по этому поводу (картины-то подарены именно Русскому музею) ответа вообще не последовало. Конечно, ***, проявив усердие не по разуму, много ненужного шума наделала.

По экспедиции у меня, вероятно, не больше чем у Вас имеется. Это книги Н. К.: «Сердце Азии», «Алтай-Гималаи», «Держава Света» и «Шамбала Сияющая» (последняя на английском). К сожалению, книги Ю. Н.^[8] – нет. В Москве есть только в Кабинете Ю. Н. в Институте и у Богдановой. Младший Зелинский перевел книгу, и она в русском переводе должна скоро выйти в Хабаровске. Отрывок перевода (от Лэ до советской границы) появился в альманахе «Дальневосточные путешествия и приключения», вып. 5, Хабаровск, 1974. К книге готовится довольно обширный научный аппарат. Младший Зелинский в очень натянутых отношениях со старшим. С переводом книги была по этому случаю целая эпопея, т. к. к переводу считал себя причастным и старший Зелинский, и когда младший, помимо «родительской воли» и минуя «родительское благословение», женился, то рукопись осталась у старшего и дело долгое время не двигалось с места. К переводу, воспользовавшись этой «междоусобицей», захотела приспособиться Дроздова (жена Черноволенко), т. к. она тоже начала книгу переводить. С помощью Богдановой и Васильчика она вошла в союз с младшим Зелинским против старшего. Мне удалось в это дело вмешаться и настоять, чтобы Андрей Николаевич передал манускрипт уже почти готового перевода своему «непокорному» брату. Знакомы ли Вы с ним? Книгу Ю. Н. он брал из Кабинета Ю. Н., и, может быть, она еще у него на руках. Других материалов у него нет.

Должны быть материалы в архиве МИДа. Вам известна статья Зарницкого и Трофимовой, опубликованная в «Международной жизни»?^[9] С Лидией Ивановной Трофимовой я изредка обмениваюсь письмами. Я не знаю, что можно и можно ли вообще извлечь что-то дополнительно из этого архива. Материалы там, безусловно, еще имеются. В готовящийся сборник идет сокращенный вариант опубликованной статьи. Между прочим, не знаю точно, как дела со сборником сейчас обстоят. От Кузьминой давно известий не было, в январе она обнадежила, что, после некоторых серьезных затруднений, работа опять должна наладиться. Да, Л. И. Трофимова не так давно писала мне, что хотела бы со мной побеседовать, просила обязательно позвонить ей, когда я буду в Москве. Может быть, у нее имеются какие-то новые планы. Так или иначе, я поговорю с ней и позондирую почву относительно дальнейшего использования их архивных материалов.

Ольга Максимилиановна Гармсен писала мне, что в самом скором времени она примется за редактирование нашей статьи. У них вышла большая задержка с очередным индийским сборником. Если возникнут по статье какие-либо вопросы, то очень буду надеяться на Вас, Людмила Васильевна. Только из-за этого мне в Москву ездить не хочется.

Если все планы с поездкой на юг через Москву, а не минуя ее воздухом, будут осуществлены, то обязательно сообщу Вам перед выездом и тогда в Москве повидаемся и обсудим все дела.

Всего Вам самого светлого.

Ваш П. Беликов

П. Ф. Беликов – Г. В. Аузинг

15 марта 1976 г

Дорогая Галина Владимировна,

Галина Васильевна от всего сердца благодарит Вас за добрые пожелания. Она тоже приболела, были рецидивы со щитовидной железой. Ранней весной хотим проехаться куда-нибудь южнее, весны у нас сырые и затяжные.

Уверен, что Вы уже справились с «отливом» энергии. Вы спрашиваете об открытиях атомной энергии, о космических полетах. Но ведь мы все до известной степени являемся «космонавтами», т. к. живем на большом «Космическом корабле» – нашей планете Земля. Чтобы правильно управлять этим кораблем, нам необходимо познать Сущее. От этого Сущего, от множества космических явлений зависят часто и наши периоды подъема и упадка духа, силы, настроения. Атомная энергия, как и многие другие источники энергии, существует «от века» и используется в Космосе независимо от того, умеем или не умеем мы ею управлять. Возможно, что используется Разумными силами на других, более совершенных мирах, о которых сказано: «У Отца Моего Обителей много». В процессе эволюции, причем эволюции космического масштаба, человечеству многое предстоит еще открыть и освоить. Но, конечно, до того, как начать осваивать такие энергии, как атомная, необходимо полностью «освоить» и научиться управлять самим собой. Все, что Вы перечисляете в своем письме: любовь, терпение, великодушие, кротость, целомудрие, смирение и послушание – все это качества, которые нам нужно воспитать и укрепить в себе. Являясь частицами Божественного мироздания, наделенными свободной волей и творческим началом, мы несем громадную ответственность за порученную нам Землю и, лишь улучшая самих себя, можем браться и за улучшение всего, что нас окружает. А окружает нас множество несовершенств, включая и тех «грешных и низменных» людей, с которыми мы сталкиваемся и которых Вам хочется жалеть. Конечно, они заслуживают сострадания, но еще больше помощи. И одной из основных возможностей помочь человеку является возможность подействовать на расширение его сознания. Если вырвать сознание человека из плена бытовых мелочей, суметь показать человеку Величие мира, которое можно показать и при помощи тех же космических полетов, расширяющих наши понятия Жизни, то это уже будет очень хорошо.

Я не читал, к сожалению, статьи, о которой Вы в письме упоминаете. Но загадок на Земле еще очень много и каждая из них должна толкать вперед наше сознание, так же как и каждый страждущий должен пробуждать чувство сострадания. Разум и чувство, будучи сгармонизированными, создают и гармоничного человека.

Всего Вам самого светлого.

Душевно.

П. Ф. Беликов – Г. Ф. Лукину

16 марта 1976 г

Дорогой Гаральд Феликсович,

Как и что с Твоим здоровьем? В последнем письме Ты дважды упоминаешь о том, что оно не в порядках, но без подробностей. Конечно, годы и, главное, реакция организма на происходящее вокруг нас – дают себя знать. Очень много тяжелых токов. Мы в этом году, во всяком случае до сей поры, избежали гриппа, который я обычно трудно переношу, но состояние какое-то крайне тяжелое и напряженное. Все время какие-то «бродячие» боли невралгического, вероятно, характера. Схватил радикулит, но было в запасе Твое снадобье, сейчас уже полегчало. Образовались какие-то довольно сильные, особенно при движении, тянущие боли в левой стороне самой нижней части живота, там, кажется, и болеть особенно нечему, а вот – тянет и тянет. Все это сказывается на трудоспособности. Не успеваешь сделать того, что надо.

После Юбилея очень развилась переписка, особенно с перспективным кругом молодых ученых. Многие приезжали ко мне. Интерес растет, семена посева дают свои всходы. В одном месте возможности исчерпываются, в других появляются. Безусловно, мать Р. А.[Григорьевой] выбыла из строя не добровольно, но она сделала себе хорошую карму, финал ее деятельности поднял ее на гребень высокой волны Будущего. Возможно, что в настоящих условиях она ничего больше того, что сделала, сделать бы и не смогла, поэтому все и оборвалось на кульминации возможностей.^[10]