Мы сотканы…

 
Из нитей нейронных, разнившихся цветом,
Прочностью, нежностью и толщиной,
Грубых, изящных, от тёмных до светлых
Сотканы мы, соткан мир наш земной.
 
 
Всё сплетено во единое целое,
Общею нитью прошит Млечный путь.
Мы лишь крупинка… Неспелая… Зрелая…
Ищем, пытаемся в суть заглянуть.
 
 
В поисках раним, казалось, далёкое,
Не понимая, что тянем за нить,
Что над своей головою мы с плёткою,
Время за раны обычно казнит.
 

Стремление к свету

 
Где мир в молчании ослеп,
Прозорливей и зорче взгляд поэта.
Слова, как бисер, в полумгле
На кончике пера стремятся к свету.
 
 
Через злоречие, молву
Пройдёт уверенно, как победитель,
Коль твёрдо верит в правоту,
Туман рассеет – светом насладится.
 
 
Пускай живут его стихи
И вдохновляют именем поэта.
Добром прозреют мир слепых.
А жизнь, как речка, устремится к свету.
 

Заморожусь, застыну

 
Я как будто застыла,
А внутри пустота.
Стала птицей бескрылой,
В тёмной клетке душа…
 
 
Как ни странно, живая,
Но не чувствую боль,
Только песнь вековая
Иногда как укол…
 
 
Я хожу будто робот:
Без эмоций и слов,
Нету силы на злобу
На тряпьё с сундуков…
 
 
Нафталином пропахло,
Хочет ранить душу.
Яд от чёрного жала
Я в себя не впущу…
 
 
Заморожусь, застыну…
Вакханалий разгул
Не ввернёт в паутину —
Я воспрянуть дерзну…
 

Молитва

 
Читаем молитву, звучит наше «Верую»…
Колени истёрты, покрыты мозолями…
На слёзы соседа мы смотрим пантерою,
Все крики вокруг ограждаем бемолями.
 
 
Упорно челом бьём, и слышится чёткий стон,
Сгибаем свой стан неустанно в поклоне.
Не слышит молитву Всевышний, а только звон
И шарканье наших колен на бетоне.
 
 
Настойчиво требуем быть терпеливыми,
Забыв, что смирение нужно пред Богом.
Глубокие раны наносим, как бритвами,
Считаем, в порядке, ведь мы ненароком.
 
 
Не меряют веру сгибаньем, поклонами,
А делом, молитвой, воспетой душою,
Господними духом и лаской наполненной,
И сердцем, омытым водою святою.
 

Берегите Землю

 
У планеты Земля на душе тяжело
От бесчинств, что творим бессердечно.
Беды, зверства, террор… Мир оглох…
Содрогается болью Путь Млечный.
 
 
Посылает Господь покаяний сигнал,
Бурю, зной и стихии морские.
Испытанья, болезни дают осознать:
За грехи искушения змия.
 
 
Мы творим, не стремимся цепочку замкнуть,
Оставляем природе кураре,
Закружив от удач, забываем про суть.
Очень жаль – отзвук славы коварен.
 
 
Я боюсь, что погубит природу кошмар,
Рок судьбы нас уже заприметил.
Жаль, не слышит народ, как сигналит
                              звонарь.
Мы за Землю с тобою в ответе.
 
 
Стань хозяином справным на этой Земле,
Не глумись, береги дар небесный,
Жить в гармонии сердцем своим вожделей.
Созидай, умножай, как кудесник…
 

Навстречу судьбе

 
Как будто парус на волнах, настырно
Плыву в неведомую даль, вперёд,
В мечтах уверенно иду к вершине,
За горизонт заманчиво влечёт.
 
 
Ищу восток, чтобы закат был дальше,
Хоть молод я, но горестей снискал.
Плутаю, как скиталец, жду реванша —
Не затеряюсь в фокусе зеркал.
 
 
Хочу прожить в любви благословенной,
В потоке чувств, их испытать сполна.
Когда закат приблизится почтенно,
Чтобы в душе моей цвела весна.
 
 
Моя звезда найдётся непременно,
Лишь голосу судьбы я должен внять,
Пускай она в руках у жизни бренной,
Но заверяю я, моя печать…
 

Зеркала

 
О! Зеркала с душой простой и искривлённой
Способны через призму чувств отобразить
Правдиво, с долей истины, то искажённо…
На свой манер раскрасить образ, его жизнь.
 
 
Искусно возвеличить, сделать королевой,
Излишне и чрезмерно, будто дивиденд.
Окутать судьбы тайной хитрой, ложью скверной.
И как слепому отличить от ночи день?
 
 
Бывает часто, зависть так зажмёт тисками,
Изобразит обличье наше – не узнать.
С болотом перемелет, словно жерновами,
Где сил найти, чтобы в трясине выслать гать?
 
 
Нас принижают, искажают, как обычно,
Все серые от пыли и без блеска зеркала.
Не понимая, что дают толчок мифичный
Вперёд, наперекор судьбе, что обожгла.
 
 
Мы ищем зеркало, что послано Всевышним,
С которым хочется расти и лучше стать,
Которое умеет голосом чуть слышным
Снять беспокойство и усталости печать.
 

Совсем не тех

 
Бывает часто, что мы любим
Совсем не тех, о ком страдаем.
Кумир родится, словно чудо,
В душе с заветными чертами.
 
 
Свой сотканный в мечтах костюмчик
Пытаемся надеть на образ.
Не видно нам в страстях кипучих —
Фасон совсем не тот подобран…
 
 
Избранника, что вот – реальный,
Запрячем за своим нарядом,
И любим – что нарисовали:
Черты, слова – что нам отрадно.
 
 
Его не слышим и не видим,
Всё как в тумане – эйфория!
В мечтах мы строим пирамиды,
Во сне не видно жала змия…
 
 
И, лишь проснувшись, понимаем:
Трещал костюмчик с первой встречи.
Мы угощались караваем,
Что испекли в родимой печи.
 

Анатолий Остапишин

Пишет стихи с детства. В школе был редактором всех стен газет, участником школьной команды КВН, для выступлений которой писал стихотворные сценарии. Во время армейской службы выпускал «Боевой листок» с откликами на все значимые в жизни Отчизны события.

Печатался в газетах «На боевом посту», «Красная звезда», «Знамя Ильича», «Берега», «Деловой Тутаев», «Золотое кольцо» и «Юность», а также в нескольких поэтических альманахах, в частности «Опалённые войной» к 70-летию Дня Победы, «И снова май, победный май» – к 75-летию Дня Победы.

Издана авторская книга «Поющие осколки». Руководит литературно-поэтическим клубом «Три свечи» (г. Тутаев Ярославской области). Участник многих поэтических фестивалей: «Рябина зреет в октябре», «Пречистенская весна», «Любимская капель», «Яблочный Спас в Перекладово» и других.

Женат, имеет детей и трех внуков. В настоящее время находится на заслуженном отдыхе.

Зарождение города Санкт Петербурга

16 мая 1703 года царь Пётр I заложил на берегу Невы при входе в Финский залив крепость, которую назвал Санкт-Петербург.

 
Широким шагом шёл царь Пётр вдоль залива
И свита еле поспевала вслед за ним,
А он глядел за горизонт счастливо,
Который за собой манил, как дым…
 
 
Дым неизведанных никем доселе странствий
В странах Европы, где другие города:
Видал он в жизни многих иностранцев…
Пора себя вам показать всем, господа!
 
 
И… виделись Петру такие дали,
Другой которых видеть и не мог…
И надписи среди Истории скрижалей,
Что для России начертал сам Бог.
 
 
И… грезились грядущие победы
На суше и на всех морях её,
Чтобы язык свой прикусили шведы,
Немецкое и польское зверьё…
 
 
Чтоб турки присмирели в Чёрном море
И… англичане умерили свой пыл.
Так думал царь, и в его остром взоре
Свершений новых огонёк бродил…
 
 
Услышав за спиною тихий шёпот,
К боярам повернулся резко он:
«Здесь будем прорубать окно в Европу!
Большой здесь будет город заложен!
 
 
Такой, что станет всей Европе сниться:
Неповторимый и с другими несравним…
И будет центром он России всей, столицей,
Чтоб с нами все считались бы и с ним!»
 
 
Построим здания, которых в мире – нету,
Соборы дивные, всех лучше, возведём,
Чеканить будем свою, русскую монету,
В архитектуре дальше всех пойдем!
 
 
И… до семи добавим чудес света
Ещё мы с вами и российское одно:
Такое, изумилась чтоб планета!
Чтобы везли товары к нам, культуру и вино!
 
 
Чтоб город красотой своей затмил полмира,
А мы в истории оставили свой след,
И… наша новая, на севере, Пальмира
Была такой, которой больше нет!
 
 
А чтобы за границу могли плавать
И удивлять живущий там народ,
Заложить здесь велю большую гавань
И в ней построить лучший в мире флот!»
 
 
Вот как сказал правитель, словно отрубило.
За несколько тяжёлых, трудных лет,
Хоть и народу много головы сложило,
Город был создан, что краше в мире – нет!
 
 
Стоит, красуется четвёртый век у моря
Плод воображенья русского царя,
Заложить город сей велел который,
О величии Державы говоря!
 

Ботик царя Петра I

К 350-летию со Дня рождения царя Российского Петра I.

 
Чем славен Переславль-Залесский, знают
                              многие…
Кто за Державу русскую сложил свою главу…
Лежит на тракте он, вдоль Ярославской всей
                              дороги —
Дороги на столицу, на Москву!
 
 
Здесь родился князь Александр Невский,
говорят, в рубахе,
Дмитрий Донской долгое время жил,
Сергия Радонежского здесь в иеромонахи
Патриарх всей России рукоположил…
 
 
Заложен монастырь в нём добрый, крепость
На берегу крутом реки Трубеж,
Чтоб не могла поганить нашу землю нечисть,
Надёжно защищён чтоб был её рубеж…
 
 
И на Плещеевом озере красивом
Царь Пётр слушал, как поют песни соловьи,
Где он с ватагою такой, как сам, счастливой
Разыгрывал потешные бои…
 
 
Характер здесь формировался небывалый,
Ковалась воля, закалялась, словно сталь,
Отсюда он по вечерам, усталый,
В мечтах и мыслях уносился вдаль…
 
 
Он в штормы по морям носился смело,
С матросами сам ставил паруса,
Здесь он решил морское в корне постичь дело,
И помогали ему в этом небеса.
 
 
Ещё в России флота не бывало,
Не знала она выхода в моря,
А уж Петру потешных игр было мало…
Он грезил большим, подопечным говоря:
 
 
«Произрастёт отсюда мощь России!
Построим лучше аглицкого флот!
Я царь Руси! Я для неё – мессия!
И я создам защиты ей оплот!»
 
 
Из ботика Петра, который жив и ныне,
Флота история взяла мощный разбег…
И на морской огромнейшей равнине
С тех пор других сильнее Русь – который век!
 

Известный знаменитый жест

 
Давно то было, и воды немало утекло с тех пор:
Лет почитай так триста, не об этом разговор…
Поведать вам хочу, откуда в нас обычай есть
Щёлкнуть в кадык, чтоб друга пригласить попить, поесть.
 
 
Жизнь нелегка всегда была народу на Руси,
А при царях – тем более, кого ты не спроси.
Богатые – те праздно жили в славе
                              да во чванстве,
А беднота гасила горе в пьянстве.
 
 
Нельзя сказать, что ремесла не знала или дела
Ведь многих мастеров, которых не сыскать,
                              имела:
К примеру взять хотя бы тульского Левшу,
Который аглицкую подковал когда-то вшу…
 
 
И в мире ювелирном всем известные уже
Изделия неповторимые и яйца Фаберже…
И много есть имён, чтоб их перечислять,
Которые и знали, и дело делали на пять…
 
 
Но не об этом речь веду, а вот послушайте:
В Санкт-Петербург произвести ремонт был
                    вызван Пётр Телушкин…
Детина ражий, богатырской силы человек,
Специалист, в ремонте кровель ведший век…
 
 
Дают задание ему: на Петропавловском соборе
На шпиле крест поправить, с ветром споря,
Да крылья ангелу, что держит крест,
                              позолотить,
При этом шпиль чтобы ничем не повредить…
 
 
Телушкин Пётр сноровист был да и ловок,
Как альпинист на шпиль взобрался он лишь
                              с помощью верёвок,
И крест поправил он, и ангела покрыл
                              золотой краской,
Ничем не повредив конструкции прекрасной…
 
 
За те заслуги был представленный пред очи он царя
И ждал аудиенции, молитвы мысленно творя.
Вот вышел Пётр Первый с ним грудь в грудь:
Телушкин глаз в пол, не может и вздохнуть.
 
 
«Ну, мастер, говори, что хочешь ты в награду?!
Я щедро одарю!» – «Да ничего мне, государь, не надо!
Вот если только бы надёжную бумажку,
Чтоб в кабаках бесплатно наливали мне рюмашку…
 
 
Чтоб я, когда ту рюмку водки пил,
Тебе бы добро слово говорил…
И за тебя в церквях бы ставил я свечу,