Согласно легенде, однажды царь богов Зевс и бог торговли и путешественников Гермес под видом простых путников бродили по селениям и просились на ночлег, но никто не хотел их пускать. Только в одном бедном домике, хозяевами которого были старики-супруги Филемон и Бавкида, замаскированным небожителям предложили ужин и ночлег. Бавкида даже собралась было зарезать ради странников своего единственного гуся, но Зевс не дал ей этого сделать и указал на стол, где в это время сами собой начали появляться изысканные яства. А бедная лачуга стариков внезапно обратилась в величественный храм.

Поняв, что перед ними особенные путники, Филемон и Бавкида низко склонились перед Зевсом и Гермесом. Но царь богов сказал им, чтобы они не боялись и поведали о своих желаниях, обещая исполнить любые, даже самые невероятные. Старики попросили, чтобы им дали возможность быть служителями при храме, а когда они совсем одряхлеют, умереть в один день. Зевс выполнил их пожелание. Еще много лет Филемон и Бавкида служили в храме, в который превратилась их лачуга, а когда пришла пора умереть, обратились в два дерева, растущие из единого корня. Боги же с тех пор заповедали людям привечать странников и одаривать их перед тем, как они продолжат свой путь.

Подобный обычай, конечно, был не только у греков. Объясняется он просто: все путешествия в то время в основном были вынужденными и часто опасными для человека. Поэтому возможность остановиться на ночлег и получить помощь от местного населения была очень кстати.

Традиция гостеприимства и подарков упоминается, правда, с довольно неожиданной стороны, и в истории Одиссея. Этот греческий герой (царь острова Итака) был участником Троянской войны, а после завершения указанного конфликта, прежде чем добраться до дома, еще десять лет скитался по морям. И вот однажды Одиссей и его спутники оказались на острове, где в пещере жил великан-циклоп по имени Полифем.

Циклопами в греческой мифологии именовались великаны с одним глазом посреди лба. В некоторых версиях мифа они считаются порождением богини земли Геи и олицетворением неба – Урана. Но Полифем в «Одиссее» назван сыном самого бога морей Посейдона.

Одиссей надеялся, что циклоп – в соответствии с обычаем гостеприимства – приютит его со спутниками на острове и потом отпустит с дарами. Но Полифем не только не сделал ничего подобного, но и начал пожирать спутников героя. И царю Итаки пришлось обманным путем лишить циклопа его единственного глаза, чтобы с остатками корабельной команды выбраться с острова живыми…

С одной стороны, Полифем был ослеплен Одиссеем – так исполнилось наказание за нежелание циклопа соблюдать обычаи гостеприимства и одаривать гостя.

С другой стороны, так как Полифем был сыном Посейдона, бог морей начал разными способами чинить Одиссею препятствия.

Именно Одиссея Гомер называет автором идеи создания троянского коня – еще одного легендарного подарка, который, правда, многим вышел боком. К десятому году осады Трои греки решили действовать хитростью. Они сделали огромную полую фигуру коня и оставили ее на берегу у городских стен; сами же сели на корабли, сделав вид, что отплывают. Эту огромную фигуру они представили как жертву богам и особый дар в знак примирения. Радостные троянцы затащили статую коня внутрь, а ночью из нее вылезли греческие воины и открыли ворота города. Троя была сожжена, почти всех ее жителей перебили. С тех пор выражение «троянский конь» используется как синоним опасного подарка с двойным дном. Так же обычно называют попытки разнообразных диверсий, «троянами» именуются и некоторые вирусные компьютерные программы.

Упоминание всевозможных подарков и подношений встречаются в тексте гомеровских поэм довольно часто. Так, бог-кузнец Гефест самолично выковывает для величайшего греческого героя Ахилла полный комплект вооружения, причем на щите, что следует из описаний, была представлена едва ли не полная модель мироздания того времени! Богатый выкуп за своих родственников, попавших в плен, предлагают троянцы. Царь Трои Приам умоляет Ахилла отдать ему тело сына Гектора – защитника города – и тоже обещает за него обильные дары. Впрочем, все эти подношения в основном продиктованы реалиями военного времени.

В греческой мифологии и помимо творений Гомера существовало множество сюжетов, построенных вокруг подарков. Известна история скульптора по имени Пигмалион. Легенда гласит, что он был умен и талантлив, но сторонился общества женщин, считая их глупыми и вредными. Однажды он решил изваять фигуру девушки, которая была бы идеалом красоты. Задумано – сделано, вскоре в мастерской Пигмалиона появилась очаровательная статуя, а незадачливый скульптор… влюбился в нее. Он дарил мраморной девушке роскошные одежды и украшения и проводил целые часы в святилище богини любви Афродиты, прося ее послать ему такую же прекрасную жену, как созданная им скульптура. Куда только подевалось его презрение к женщинам! И Афродита услышала просьбы Пигмалиона. Тронутая его историей, она оживила мраморное изваяние, и мастер, придя домой, увидел, что его творение стало живым. Этот миф – иллюстрация идеи о том, что боги всегда готовы одарить милостью того, кто обращается к ним со смиренными просьбами.

Однако в мифологии греков были истории и совсем иного плана. Однажды фригийский царь Мидас оказал услугу богу вина и веселья Дионису. А тот сказал: «Проси у меня, чего хочешь, я исполню любое твое желание». Жадный правитель возжелал сделать так, чтобы все, к чему он прикасается, превращалось в золото.

Дионис, зная, к чему могут привести подобные порывы, стал уговаривать царя отказаться от такой услуги. Но Мидас и слышать ничего не хотел и требовал наградить его способностью обращать в золото все, что попадет в его руки. Бог с сожалением согласился, и государь помчался домой, хватая по пути листья и яблоки с деревьев и восхищаясь, как быстро они превращаются в сверкающие драгоценные слитки.

Но очень скоро он понял, что подарок Диониса правильнее назвать проклятием. Мидас не мог даже поесть – мясо и фрукты, которые он брал со стола, превращались в твердые куски золота, а в бокале плескался драгоценный расплавленный металл. Мягкие подушки, на которых он привык отдыхать после еды, обратились в глыбы сокровищ. Некоторые варианты этой легенды утверждают, что Мидас даже обратил в золотую статую собственную дочь, когда девочка взяла отца за руку.

В ужасе царь отправился к Дионису и начал умолять его забрать свой подарок обратно. Бог нехотя согласился и сказал: «Иди к реке Пактол и окунись в ее воды. Твой дар пропадет сам собой». Мидас так и сделал и избавился от столь необдуманно выпрошенного умения. А река Пактол с тех пор стала золотоносной. Эта легенда говорит не только о дарах богов, но и о том, что нужно предвидеть последствия своих поступков.

О важности вознаграждения говорится в преданиях многих народов:

 
«Подарок большой
не всюду пригоден,
он может быть малым;
неполный кувшин,
половина краюхи
мне добыли друга»^[1]
 

Всевозможные дары – и уже без какого-либо подвоха – получил от богов герой по имени Персей. Перед тем как отправиться на единоборство с ужасной Медузой-горгоной, он принял в подарок от Гермеса крылатые сандалии и шлем-невидимку, от Гефеста – меч, а от богини мудрости и справедливой войны Афины – зеркальный щит. Последний был, пожалуй, самым необходимым, ведь, как известно, одного взгляда на Медузу было достаточно, чтобы обратиться в камень. А Персей мог смотреть на отражение в зеркальном щите – в этом случае опасности окаменеть не было.

Одолев чудовище, герой преподнес голову Медузы Афине, а та укрепила ее на своем щите: если присмотреться к многочисленным древним изображениям этой богини, голова Медузы на ее щите присутствует практически всегда.

Благодаря все тем же божественным подаркам Персей спас царевну Андромеду, уготованную в жертвы морскому чудовищу, опустошавшему окрестности. Подобный сюжет – дары богов или еще каких-то сверхъестественных сил – встречается в мифологии и сказках самых разных народов мира.

Когда Римская империя начала расширять владения, она захватила в том числе и земли Древней Греции, переняв многие черты этой культуры. Много общего было и в их мифологии. Некоторые божества практически дублировали друг друга: так, греческий Зевс у римлян именовался Юпитером, Гермес – Меркурием, Афродита – Венерой.

Схожим образом разъяснялись и многие явления природы. Греки рассказывали такую историю о смене времен года: за плодородие и весь природный цикл отвечала богиня Деметра. У нее была прекрасная юная дочь Персефона, которую однажды похитил покровитель подземного царства Аид, чтобы сделать ее своей женой.

Деметра так из-за этого горевала, что на земле перестали расти фрукты и овощи, с деревьев облетели листья и началась вечная осень; к людям пришел голод. Зевс попросил богиню вернуть все обратно, но та отказалась, сказав, что пока не возвратится дочь, ни о чем подобном не может быть и речи. Зевс предложил Аиду отдать Персефону матери, но тот уже успел накормить ее зернышками граната, даровавшими забвение: теперь она была прочно связана с миром мертвых.

И все же выход был найден. По решению богов отныне Персефона должна была полгода проводить на земле со своей матерью; а на другие полгода спускаться в подземное царство Аида. Когда она была на земле, Деметра радовалась, распускались цветы и листья, наступала весна. Когда же Персефоне пора было возвращаться к супругу, ее мать печалилась, проливала слезы и приходила осень.

Людям же грустить было некогда: осенью начинался период сбора урожая. В то время человек гораздо сильнее зависел от капризов погоды и природных циклов, поэтому большинство праздников связывались с жатвой и собиранием плодов, зимним и летним солнцестоянием, появлением на небе определенных созвездий.

В Древнем Риме окончание сбора урожая именовалось сатурналиями. Как бог плодородия, даров земли и вечного обновления Сатурн выполнял примерно те же функции, что и древнегреческий Кронос, который также отвечал за «обращение времен».

Начало торжеств по современному календарю соответствовало 17 декабря. Веселились целую неделю подряд, ведь к этому времени римляне обычно уже заканчивали сбор плодов и в полевых работах намечался небольшой перерыв. Празднество начиналось с того, что в храмах приносились жертвы и подношения Сатурну, после чего весь Рим становился с ног на голову. У школьников отменялись занятия, в государстве дозволялись азартные игры (запрещенные в иное время), а хозяева давали свободу рабам и слугам, иногда даже занимая их место, конечно, только на время праздника. Рабов вкусно кормили, дарили им новые одежды и всячески ублажали. Римляне верили, что после празднеств Сатурн обязательно отметит тех, кто был добр к бедным и обездоленным, пусть даже лишь временно.

На протяжении недели люди веселились, ели роскошные яства и ходили друг к другу в гости, обмениваясь подарками: сладостями, драгоценностями, отрезами красивой ткани. Часто пишут, что сатурналии – некий прообраз Нового года. Это не совсем так: начало ежегодного цикла римляне праздновали отдельно, причем дата несколько раз менялась. С распространением христианства гулянья, посвященные древним богам, постепенно сходили на нет.

Современные открытки или торты с надписями и добрыми пожеланиями – своеобразные наследники древней традиции дарения, когда считалось, что любое подношение – это не просто способ наладить связи и укрепить дружбу, но и своего рода оберег

Были ли у древних славян праздники, схожие с теми, что отмечались тогда у греков, римлян, египтян? Существовали ли обычаи гостеприимства, вручения подарков? К сожалению, о традициях, бытовавших на славянских землях до принятия христианства, сведений очень мало. Но то, что они не отличались в этом смысле от прочих народов, – бесспорно. Хотя бы потому, что по их территории проходил путь «из варяг в греки», шла активная торговля. Следовательно, нужно было формировать законы и правила взаимодействия с гостями самых разных культур. Во многих славянских языках значение слов «гостинец», «гость» менялось с течением времени. В основном так называли купцов, прибывших в государство «по торговой надобности». В белорусском языке гостинцем по сей день называется широкая дорога-тракт: причина понятна, ведь по ней много лет назад могли ходить обозы с товарами.

Раньше считалось, что человеку не следует приходить в дом с пустыми руками, соответственно, сам он был вправе рассчитывать на ответный подарок. Такие символические дары с течением времени тоже стали называться гостинцами, как и сувениры, привезенные семье откуда-нибудь издалека. Материальное подношение можно было заменить рассказом о далеких землях и обычаях других народов – так налаживались связи, завоевывались сердца и приобретались союзники. Особо ценились непривычные и небывалые для местных земель подарки: где-нибудь в Новгороде могли произвести фурор восточные ковры, а византийские аристократы с интересом примеряли одеяния, отороченные привезенной с севера пушниной.