Богоискание (Богопознание, Боговедение)

Действо святого ведения, по свойству своему, немало скорбеть заставляет нас, когда, по некоему раздражению, досадив кому-либо, соделываем его врагом себе. За это оно никогда не перестает уязвлять совесть нашу, пока посредством объяснений и извинений не успеем возвести оскорбленного в прежнее к нам благорасположение. Ибо тем, которые желают иметь ведение о Боге, должно и лица неправо гневающихся представлять в уме с безгневным помыслом. Когда же это будет, тогда ум не только в области богословия станет непогрешительно вращаться, но и в деле любви с полным дерзновением возвысится, как бы восходя со второй степени на первую.

Прп. Максим Исповедник. Желая богословствовать, не ищи, что есть Бог в Себе Самом; ибо этого не найдет не только человеческий ум, но ни ум кого-либо другого из сущих после Бога. Но рассматривай, по возможности, облекающие Его свойства, как то: присносущность, беспредельность, неописанность, благость, премудрость и силу всесодеятельную, всепромыслительную и судящую все сущее. Ибо между людьми тот великий богослов, кто хотя несколько раскрывает сии свойства Божии.

Тот бывает с Богом, кто знает Святую Троицу, Ее творение и промышление и кто страстоприемную часть души содержит бесстрастною.

Умозрение, если его не обуздывать, может в пропасть низвергнуть.

Сподобившийся познания Бога и подлинно вкусивший сладости оного презирает все удовольствия, рождающиеся от вожделетельной силы.

Божество и Божественное в некотором отношении познаваемо, а в некотором – не познаваемо. Познаваемо созерцаниями о том, что есть окрест Его; не познаваемо в том, что Оно есть Само в Себе.

Есть три зла – величайшие и злоначальные, и всякого, сказать просто, зла породители: неведение, самолюбие и ненависть, друг с другом родственно сочетанные и взаимно друг друга поддерживающие. Ибо от неведения Бога – самолюбие, а от этого ненависть в отношении к соестественному. И никто не противоречит тому, что лукавый производит и возбуждает их в нас, научая нас злоупотреблять своими силами: разумом, вожделением и энергией.

Прп. Антоний Великий. Ведающие Бога исполнены бывают всякими благими помышлениями и, вожделевая небесного, презирают житейское. Но таковые не многим нравятся; так что за это они не только бывают ненавидимы, но и подвергаются поруганию многими из несмысленых. Они готовы терпеть крайнюю бедность, зная, что кажущееся для многих злом для них есть добро. Кто помышляет о небесном, тот верует Богу и знает, что все творения суть дело воли Его, а кто не помышляет о том, тот не верит никогда, что мир есть дело Божие и сотворен для спасения человека.

Для верующего и желающего нисколько не трудно познать Бога. Если же хочешь зреть Его, смотри на благоустройство всего и промышление о всем, что было и бывает словом Его. И все это для человека.

Прп. Марк Подвижник. Незнающий истины – и веровать не может истинно. Ибо ведение по естеству предваряет веру.

Без памятования о Боге знание истинным быть не может. Без первого второе подложно.

Для жестокосердого не полезно слово тончайшего ведения; ибо без страха такой человек не принимает на себя трудов покаяния.

Отметаемый кем-либо и ни словом, ни мыслию не вступающий в прю с отметающим, приобрел истинное ведение и являет твердую веру Владыке.

Борьба плоти и духа

Прп. Иоанн Кассиан Римлянин. Есть брань в членах наших, как читаем у апостола: плоть похотствует на духа, дух же на плоть: сия же друг другу противятся, да неяже хощете, сия творите (Гал. 5, 17). По промыслительному распоряжению Божию, она внедрилась как бы в самую природу нашу. И можно ли почитать ее иным чем, как не естественною как бы принадлежностью человеческого естества после падения первого человека, если она всем без исключения обща? Надлежит, однако ж, верить, что она имеется в нас по воле Божией, во благо нам, а не во зло, если она всем природна. Она оставлена в нас для возбуждения в нас ревнования о высшем совершенстве.

Слово «плоть» в сем месте должно принять не в смысле человека, как существа, а в смысле воли плотской, или худых пожеланий: равно и под словом «дух» разуметь надо не какое-либо существо личное, а пожелания души добрые и святые. Такой смысл определил сам же апостол, говоря так: духом ходите, и похоти плотския не совершайте: плоть бо похотствует на духа, и проч. (там же, ст. 16, 17). Так как те и другие пожелания находятся в одном и том же человеке, то и ведется внутри нас непрерывная междоусобная брань. Тогда как похоть плоти, главным образом стремящаяся к греховному, находит удовольствие в одном том, что относится к удовлетворению потребностей настоящей жизни; дух, напротив, весь желает прилепляться к делам духовным, оставляя даже самые необходимые потребности плоти, и желает предаться исключительно тем одним, не уделяя даже и малой заботы тленной плоти сей. Плоть услаждается изобилием и всякими удовольствиями; духу не приятно попечение даже о предметах естественных потребностей. Та желает насыщаться сном и наполняться пищей; этому так питательны бдения и посты, что он не хотел бы допускать сна и пищи даже и сколько нужно для жизни. Та желает изобиловать всякими богатствами; этот не доволен даже тем, что имеет малое количество хлеба на каждодневное употребление. Та желает нежиться и окруженной быть толпой ласкателей; этому отраднее жестокое житие и просторность неприступной пустыни и не приятно присутствие смертных. Та пленяется почестями и похвалами человеческими; этому радостны гонения и обиды.

Когда воля наша водится самолюбием и земной мудростию, то загадывает держать некую, достойную всякого осуждения, середину между сими двумя стремлениями, располагаясь так воздерживаться от плотских страстей, чтобы при этом нисколько не терпеть прискорбностей, неизбежных при исполнении требований духа, – без казнения плоти желая достигнуть телесной чистоты, без труда бдений стяжать чистоту сердечную, с упокоением плоти обиловать духовными добродетелями, без ожесточенных злословий получить благодать терпения, являть смирение Христово без ущерба в чести мирской, следовать простоте благочестия с высокомерием века сего, служить Христу с людской славой и благоволением, говорить решительную правду, не встречая никакого, даже малого оскорбления, – вообще достигнуть благ будущих, не теряя настоящих. Такая воля не ведет к истинному совершенству, но, поставляя в состояние противной теплоты, делает такими, каковы те, о коих с укором говорит Господь в Апокалипсисе: вем твоя дела, яко ни студен еси, ни тепл: не да студен бы был ни тепл тако, яко обуморен еси, и ни тепл ни студен, изблевати тя от уст Моих имам (Апок. 3,15,16). Но благодать, пришедши, возбуждает энергию духа и восстановляет в нем высшие стремления, отрешающие от всего земного. Подвергаясь влиянию их, воля не может уже оставаться такой равнодушной и теплохладной, но восприемлет ревность о лучшем и ему приносит в жертву все низшее. Между тем, однако ж, тяготение к прежнему покою равнодушия остается в ней, и она бывает очень готова опять низпасть в него. Чтоб этого не случилось, во плоти оставляются движения, враждебные высшим стремлениям, к которым воля, вкусившая высших благ, благоволить не может и лишь только ощутит их, тотчас оживляется всей ревностью и мужественно охраняет высшие свои блага. И бывает, что коль скоро воля низпадет в богопротивную теплохладность, восстает брань плоти и пробуждает ее к энергии. Из сего явно, что мы навсегда оставались бы в состоянии помянутой выше богопротивной теплоты, если б из него не выводила нас восстающая в нас брань. Ибо при ней, когда, раболепствуя самоугодию, захотим сделать себе некоторое послабление, тотчас восстает плоть и, уязвляя нас жалами греховных движений и страстей, не дает стоять в отрадной чистоте, желаемой, и увлекает к охлаждающему удовольствию – не благоволимому, – увлекает как бы на путь, заросший тернием. Но это раздражает заснувшую ревность по Богу; она восстает и прогоняет подступивших врагов. Ежедневно действуя в нас, брань сия приводит нас к благодетельной решимости, – отвергши пространную и беспечную жизнь, стяжевать чистоту сердца с многим потом и сокрушением духа, – хранить чистоту тела строгим постом, голодом, жаждой и неспанием, – восходить в доброе настроение духа чрез чтение, размышление и непрестанные молитвы.

Блуд (нечистота)

Прп. Макарий Великий. Главнейшее дело подвижника в том состоит, чтобы, вошедши в сердце свое, сотворить там брань с сатаною и возненавидеть его, воевать с ним. Если же кто, по видимости, сохранит тело свое от растления и блуда, внутри же любодействует пред Богом, блудничая в помыслах, то иметь тело девственным никакой нет пользы. Ибо написано: всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже прелюбодействова с нею в сердце своем (Мф. 5, 28). Есть блуд, телом совершаемый, и есть блуд души, с сатаною общающейся.

Блж. Диадох. Когда человек Божий все почти победит страсти, два беса остаются еще растущими против него, из коих один душу томит, возбуждая (подвижника) по великому боголюбию к непомерной ревности, так что он не хочет допустить, чтобы другой кто угодил Богу паче его; а другой – тело, возбуждая его огненным некиим движением к похотению плотскому. Бывает же сие с телом потому, что такая сласть похотная свойственна естеству нашему, как вложенная в него чадородия ради, почему она и неудобно побеждаема, – а потом и по попущению Божию. Ибо, когда Господь увидит кого из подвижников слишком высоко восходящим в преумножении добродетелей, тогда попускает ему иной раз быть возмущаему сим скверным бесом, чтобы он почитал себя худейшим всех живых людей. Такое нападение страсти сей иногда бывает после совершения добрых дел, а иногда прежде того, чтобы движение сей страсти, предшествует ли оно делам или последует, заставляло душу казаться пред собою непотребнейшею, как бы ни были велики совершенные ею дела. Но против первого беса будем бороться усугублением смирения и любви, а против второго – воздержанием, безгневием и углублением памяти о смерти, чтобы чрез то, чувствуя в себе непрестанно действо Святого Духа, соделаться нам в Господе высшими и этих страстей.

Прп. Нил Синайский. Подойди лучше к горящему костру, нежели к юной женщине, когда ты и сам юн. Ибо, почувствовав боль от огня, когда к нему приблизишься, тотчас отскочишь прочь, а разнежась женскими речами, не вдруг отойдешь.

Блюди, человек, воздержание; под предлогом покаяния не обольщайся неизвестными надеждами. Ибо многие, пав, немедленно похищены смертью, а другие не в силах были встать от падения привычного, сластями похотными связанные, как законом. Почему знаешь ты, будешь ли жив и покаешься ли, что назначаешь себе годы жизни? Падая, ты поблажаешь плоти своей, тогда как надлежало бы тебе паче предаться памятованию о смерти, чтобы в сердце своем поживее представить страшное определение Суда и тем угасить мудрование распаленной плоти.

Прп. Ефрем Сирин. Если на дворе не даешь накопляться нечистотам, то не давай и внутри себя усиливаться пожеланиям плотским.

Прп. Антоний Великий. Жизнь плотская и наслаждение в жизни сей большим богатством и властью бывают смертью для души; и напротив, труд, терпение, бедность с благодарением и умерщвление тела есть жизнь души и путь к вечному утешению.

Прп. Авва Евагрий. Демон блуда возбуждает плотскую похоть; и насильнейше нападает на воздержников, чтоб они прекратили воздержание, подумав, что от него нет им никакой пользы. Оскверняя душу, он нудит ее и на таковые дела и делает, что она будто говорит и слышит некоторые слова, как бы дело само было перед глазами.

Всех злодейств демонских описать я не в состоянии, и исчислять все злокозненности их стыжуся, боясь вместе и за простейших из читателей. Впрочем, послушай о злоухищрениях духа блуда. Когда кто приобретет некое бесстрастие в похотной части, и смрадные помыслы сделаются у него холодноватыми, тогда он вводит в мысли его мужчин и жен и представляет их играющими между собою, а отшельника делает зрителем их срамных дел и телодвижений. Но это искушение не из числа закосневающих в уме; потому что внимательная молитва и крайне стеснительная диета, с бдением и упражнением в духовных созерцаниях, прогоняют его, как безводное облако. Но бывает, что этот лукавый касается даже и плоти, возбуждая в ней неразумное распаление, и строит тысячи других козней, которые нет нужды обнародовать и предавать письмени. Многопомощно против таких помыслов воскипение гнева, устремленное на демона их, который крайне боится этого гнева, когда он воскипает по поводу помыслов, потому что он этим расстраивает все его замыслы. И сие-то значат слова; гневайтеся и не согрешайте (Пс. 4, 5). Полезное врачевство, прилагамое к душе во время искушений. Подражает этому демону и демон гнева, представляя в мечтах ума отшельнику, будто кто-нибудь из родителей, или друзей, или родственников его терпит обиды от людей ничтожных, и приводя тем в движение гнев его, с внушением сказать что-нибудь злое или сделать тем, которые мечтаются ему в уме обижающими. Это надобно замечать и скорее исторгать мысль из таких воображений, чтоб, закосневая в них, она во время молитвы не была дымящеюся головнею. Искушениям же таким подвергаются наиболее люди гневливые, легко разжигаемые к устремлениям против других, которые далеки от чистой молитвы и от познания Спасителя нашего Иисуса Христа.

Богатство истинное и ложное

Прп. Антоний Великий. При каждой из душевных страстей, восстающих на тебя, помни, что те, которые право мудрствуют и желают поставить касающееся их (свою участь) на должном и прочном основании, считают для себя усладительным не приобретение тленного богатства, а истинную славу (на небесах). Вот что соделывает их блаженными. Богатство и вкрадывается, и бывает отнимаемо сильнейшими, а добродетель душевная – одна есть стяжание безопасное и некрадомое, и притом такое, которое по смерти спасает стяжателей своих. Тех, кои так рассуждают, не увлекает призрачный блеск богатства и других утех.

Дело человека хороших качеств не продавать свободу свою ради приобретения богатства, хотя бы достающееся ему было очень значительно. Ибо сну подобны житейские блага, и богатство имеет только призрачный блеск, неверный и маловременный.

Не довольствующиеся тем, что есть у них для поддержания жизни, но домогающиеся большего, порабощают себя страстям, мятущим душу и влагающим в нее помыслы и мечтания все худшие и худшие, – что все нехорошо и что, следовательно, надо приобрести новое и лучшее. Как сверх меры длинные одежды мешают идти путешествующим, так и желание имущества сверх меры не дает душе подвизаться и спастись.