Можно обладать – и это стало особенно очевидно в условиях постиндустриального развития западных стран и, прежде всего, США – многими внешними атрибутами счастливой жизни и тем не менее не чувствовать себя соответствующим образом. На этот психологический парадокс человеческого бытия указывал еще Монтень, когда писал, что человек страдает не столько от того, что происходит, сколько от того, как он оценивает происходящее. На преодоление этого парадокса и была нацелена с самого начала концепция «качество жизни», раскрывающая внутренне «ощущаемое качество» («Perceved Quality») жизни индивида. Психологическая ориентированность этого понятия для многих исследователей первого поколения представлялась настолько важной и принципиальной, что они нередко прямо определяли «качество жизни» как «внутреннюю удовлетворенность» или «чувство субъективного благополучия личности» (Campbell, Converse, Rodgers, 1976; Rodgers, Converse, 1975).

Таким образом, на основании проведенного нами анализа соответствующей литературы имеются достаточные основания утверждать, что развернувшиеся в западной психологии с начала 1980-х годов исследования по проблеме психологического благополучия имели в своем основании социологическую концепцию «качества жизни», поднявшую, в свою очередь, волну конкретных исследований этих «ощущаемых качеств жизни». Качество жизни – это качество индивидуальной жизни с позиций самого индивида, т. е. определение того, как жизнь им самим воспринимается, ощущается и оценивается. Осознаваемый эффект такого личностного и позитивно окрашенного восприятия своей жизни и есть субъективное благополучие. В нем фиксируется, прежде всего, мера психологической «вписанности» человека в окружающий мир, в его ближайший социум, степень их гармоничности и адекватности друг другу.

В более ранних психологических работах по благополучию эта мера описывалась, прежде всего, в таких наиболее очевидных и значимых «ощущаемых качествах жизни», как счастье, позитивная аффективность (эмоциональность), удовлетворенность жизнью, которые в большинстве случаев рассматривались и как основные составляющие психологического благополучия (Bradburn, 1969; Diner, 1984).

Среди более поздних работ по психологическому благополучию, направленных на дальнейшее уточнение содержания, критериев, а также возможную операционализацию этого понятия, наибольшую известность получили исследования К. Рифф (Ryff, 1989; Ryff, Keyes, 1995). Ею разработан прошедший успешную проверку на надежность и валидность подробный опросник «Шкалы психологического благополучия», состоящий из 87 пунктов, направленных на раскрытие мыслей и чувств респондентов относительно себя и своей жизни. Эти пункты в равной пропорциональности распределены между шестью шкалами, которые определяют структуру субъективного благополучия. Такими его структурными единицами, по версии данного автора, являются: наличие цели в жизни, личностный рост, самопринятие, автономия, положительное отношение с другими, управление окружающим. Содержательный анализ этих шкал показывает, что большинство из них не только пересекаются, но и по своему общему смыслу совпадают с теми характеристиками и чертами личности, которые обычно включаются в опросники по диагностике и измерению таких основных и более обобщенных, как уже отмечалось, составляющих субъективного благополучия, как чувство удовлетворенности жизнью и счастье.

Из обозначенных единиц шестимерной шкалы субъективного благополучия К. Рифф наибольший интерес представляет для нас шкала «личностный рост» как наиболее полно раскрывающая содержание того феномена, который обозначается нами понятием «психологическое здоровье».

«Личностный рост» – относительно новое для психологии личности понятие, в содержании которого просматривается связь с древнегреческим термином «эвдемония»^[7]. Главным здесь является потребность в саморазвитии, переживание и ощущение своего развития как процесса совершенствования себя и своих личностных качеств. Предполагается также и осознание полноты самореализации в различных сферах жизни, вера в способность к постоянному целенаправленному развитию, доставляющему чувство радости и внутреннего удовлетворения. Это и непрекращающийся процесс самопознания и расширения кругозора, и открытость жизненному опыту, а также интерес к жизни как непрерывному процессу обучения, возмужания и неизбежных перемен, возможности стать более сильным и способным ко многому.

Итак, анализ работ ведущих зарубежных авторов по психологическому благополучию дает нам основание сделать вывод о том, что это понятие по своему основному смыслу и главным характеристикам является аналогом или максимально приближено к тому, что, по другой терминологии, которой придерживаемся и мы, не менее правомерно определить как психологическое здоровье. Конечно, есть своя логика в том, что термин «здоровье», следуя давней традиции, продолжает использоваться в западной психологической литературе в основном по отношению к психосоматике человека, характеризуя качество его психического (mental) или физического (physical) состояния в соответствии с установленными нормативными показателями. Поэтому нет ничего удивительного в том, что для обозначения четко определившегося в жизни западного общества в1960-е годы, как уже отмечалось выше, феномена позитивно-устойчивого состояния человека, связанного, однако, не с его психосоматическим здоровьем, а с полноценным функционированием и развитием как личности, ученые ввели в научный лексикон уже другое, хотя и очень близкое ему по смыслу, обыденное слово «благополучие» (англ. well-being)^[8], добавив к нему определение «психологическое» (psychological) или равнозначное «субъективное» (subjective)^[9]. Тем самым оказалось излишним использование в соответствующей англоязычной литературе словосочетания «психологическое здоровье»^[10], которое в ней сегодня действительно практически не встречается, в отличие от отечественной литературы, где за последние десять лет оно оказалось востребованным и стало появляться все чаще (Дубровина, 2004; Шувалов, 2012; Яссман Л., Ясманн О., 2009; Портнова, Иванова 2009; и др.).

Несмотря на, казалось бы, содержательную и смысловую равнозначность терминов «психологическое благополучие» и «психологическое здоровье» более предпочтительным для обозначения соответствующего феномена представляется нам последний термин.

Во-первых, в отличие от однополярного благополучия термин «здоровье» является парной категорией, выступающей в одной связке с противоположным по знаку термином «болезнь». Болезнь – это нежелательные сбои и пагубные по своим последствиям изменения в различных системах человека, нарушающие нормальное функционирование и снижающие качество и продолжительность жизни. И такая изначальная парность термина «здоровье», предполагающая его потенциальную соотнесенность с болезнью, делает это понятие содержательно богаче благополучия, так как учитывает возможность возникновения в процессе жизни различных, связанных с болезнью деформаций, аномалий, отклонений от соответствующих нормативных показателей. Это, в свою очередь, предопределяет постановку практической проблемы профилактики и предупреждения болезней и связанную с ними необходимость вести здоровый образ жизни.

Во-вторых, единым термином «здоровье» по вертикальной цепочке связываются между собой все уровни существования и бытийности человека, не отделяя его высший, личностно-смысловой уровень от двух нижележащих. Тем самым реализуется один из важнейших методологических принципов психологической науки – принцип целостности (системности) человеческой психики.

В-третьих, для русского сознания смысл слова «благополучие» прочно связывается с материальным достатком, обеспеченностью, успешностью, на что указывают все известные нам авторитетные словари русского языка. Использование в русскоязычной среде этого слова в других, отличных от обозначенных выше значений, характеризующих, прежде всего, жизнь в довольстве и спокойствии, противится «чувству языка» в российской ментальности, порождая своеобразный «языковый» диссонанс. И этот языковый фактор было бы также неправомерно игнорировать, отдавая предпочтение тому или иному термину в научных исследованиях.

С учетом высказанных выше соображений и в соответствии с одной из принятых в психологии понятийных триад «организм – индивид – личность» представляется вполне логичным рассматривать и здоровье человека на трех уровнях: соматическом (организм), психическом (индивид) и психологическом (личность).

1. Соматическое (физическое) здоровье – это здоровье человека как природного индивидуума (особи), связанного с нормальным функционированием его биологических систем и отдельных органов: сердечно-сосудистой, эндокринной, желудочно-кишечной, опорно-двигательной и др. Этот базисный уровень здоровья/нездоровья человека – объект внимания и предмет исследования классической, традиционной медицины, представляющей собой, по определению Б.Г. Ананьева, «обширную систему теоретических и прикладных дисциплин» (Ананьев, 1969, с. 54.). В разработанной им и гуманистически ориентированной системе наук о человеке медицине отводится фундаментальная роль, современный этап развития которой ученый правомерно связывает с необходимостью все большего смещения акцентов и превращения ее в науку о здоровье, гигиене и профилактике заболеваний, а не только о болезнях и их лечении.

2. Психическое здоровье – это здоровье человека как индивида (целостный организм), наделенного не просто совокупностью природных свойств и материальным субстратом соответствующих состояний и процессов, но и психикой как продуктом деятельности мозга, которая является высшей точкой в эволюционном развитии живых систем. С этих позиций здоровая психика – это не только адекватная условиям жизни психическая деятельность человека, но одновременно и его здоровая (соответствующая определенным нормам) нервная система, как и здоровые функциональная организация и строение мозга.

И, напротив, психические нарушения (заболевания), связанные с перцептивными, аффективными, когнитивно-мнемическими, волевыми, двигательно-исполнительскими и другими изменениями психических функций и процессов, – это одновременно и невротические нарушения, многие из которых имеют врожденный или генетически обусловленный характер. Поэтому не лишено оснований по отношению к этому уровню проявления здоровья/нездоровья человека наряду с термином «психический» использовать и более уточняющий – «нервно-психический», особенно когда речь идет не столько о здоровье, сколько о психических и психогенных заболеваниях. В целом этот уровень представляет область интереса общей психологии – в широком понимании, а в случаях патологии более предметно и с целью лечения изучается медицинской психологией, в частности, такими ее специализированными разделами, как клиническая психология и патопсихология.

Одновременно с этими дисциплинами в теории и практике современной медицины большое место заняла психотерапия как психологическое лечебное воздействие на больного, «стремящаяся путем воздействия на сознание человека устранять различные виды аномалий в его душевной жизни» (Бассин, Рожнов и др., 1975, с. 716). Такими аномалиями выступают, прежде всего, стрессы, тревожность, различные фобии, депрессивные состояния и т. д., распространенность которых многократно возросла и сдвинулась в сторону более молодого возраста за последние десятилетия.

3. Психологическое здоровье – это здоровье человека как личности, являющейся продуктом общественных отношений и социального развития. В этом своем общественно-историческом, личностном качестве человек обладает, как известно, не только различными психологическими структурами, динамическими образованиями и чертами характера, но и нравственностью как своей сущностной характеристикой, поэтому психологическое здоровье/нездоровье личности – это одновременно и ее нравственное здоровье/нездоровье, данное в субъективных актах сознания и переживания. Важнейшим индикатором нравственного аспекта психологического здоровья выступает совесть, точнее, то, что принято называть «голосом совести» – чистая, спокойная совесть, с одной стороны, и «угрызения совести», с другой.

В соответствии с предложенным и самым общим пониманием психологического здоровья как соотнесенного с высшими, нравственно-смысловыми «этажами» психической организации человека^[11], оно представляет область интересов психологии личности и, прежде всего, таких ее новых направлений и разделов, как позитивная и нравственная психология. Его практическая, лечебно-профилактическая часть включает в себя различные варианты психологического консультирования, направленные на оказание необходимой коррекции, поддержки и помощи клинически здоровым людям, оказавшимся в критических ситуациях и с медициной непосредственно не связанных. Этим консультированием занимаются не врачи в традиционном смысле слова, как в классической психотерапии, а специально подготовленные к соответствующей практической работе психологи. И обращено оно не к симптомам и болезням, а к личности с ее нравственно-ценностным вектором развития и бытия в мире и возможными от него отклонениями и деформациями, вызванными «невозможностью реализации внутренних необходимостей своей жизни (мотивов, стремлений, ценностей и пр.)» (Василюк, 1999).

О необходимости расширения зоны влияния и форм приложения психотерапии, предполагающих своеобразную ее «социологизацию» и включающих в себя не только врачебные, но и воспитательные мероприятия, писали в свое время известные отечественные ученые-психиатры Ф. М. Бассин, В. Е. Рожнов и др. Главное значение для такой, по их терминологии, «социально-ориентированной психотерапии», выходящей за рамки клиники и проникающей в область повседневной практики, приобретает личностный фактор, знание законов, по которым личность формируется, взаимодействует с окружающим миром. К объектам ее внимания и лечебно-воспитательного воздействия, выходящим за рамки медицины в узком понимании, они относили наряду с алкоголизмом и наркоманией и такие собственно личностные аномалии, антиобщественные наклонности и «уродливые отклонения от норм морали», как суеверия, агрессивность и жестокость, сексуальная распущенность и лживость, безделие и эгоизм, недисциплинированность на работе и разболтанность в быту, душевная выхолощенность, циничное, равнодушное отношение ко всему, что определяется словами «ко мне не относится» (Бассин, Рожнов, Рожнова, 1975, с. 722). Не являясь выражением расстройства психики в традиционном, медико-психиатрическим понимании, многие из этих аномалий практически здоровых людей являются потенциально, не без оснований полагали Ф. М. Бассин с соавт., предпосылками или предвестниками значительно более серьезных психических отклонений. Такие аномалии можно рассматривать как скрытую, субклиническую форму патологии, способную косвенным и отдаленным образом подготавливать болезни и при наличии соответствующих условий переходить в явную патологию.