Растущая скорость изменений в сфере технологий делает актуальной проблему их осмысления современным человеком, повышает востребованность осознанного, рефлексивного отношения общества к технологиям и их регулированию. Технофобия как негативное отношение к передовым технологиям может рассматриваться в качестве естественной реакции общества на «шок будущего»: темпы технологического прогресса опережают формирование способности членов общества осмысливать изменения и вырабатывать социальные соглашения по поводу использования новых технических возможностей.
Возникнув в конце XVII в. в ответ на промышленную революцию, технофобия проявляется и в последующие века, вызываемая объективными факторами: в XIX в. – сокращением рабочих мест в связи с механизацией; в XX–XXI вв. – автоматизацией труда, использованием оружия массового уничтожения (газовые атаки Первой мировой войны, уничтожение Хиросимы и Нагасаки атомными бомбами США во Второй мировой войне), ростом масштабов техногенных катастроф, экологическими последствиями применения химических и биологических технологий. С появлением Интернета к этим факторам добавились угрозы, связанные с кибер-преступностью, а также с расширяющимися возможностями слежения за человеческим поведением и контроля над ним с помощью цифровых технологий (Россия…, 2007; Солдатова, Нестик, 2013).
По оценкам исследователей, около половины людей в современном мире подвержены тем или иным формам технофобии (Brosnan, 1998). У коллективных страхов по поводу технологий есть объективные причины. Между появлением новой технологии и обнаружением ее негативных последствий нередко проходит много времени. Примером этого может служить асбест, который до выявления его вредоносности на протяжении десятилетий принято было считать абсолютно безопасным, инертным и рентабельным материалом (Гребенщикова, 2011). Трудности прогнозирования последствий новых технологий усугубляются отсутствием социально-гуманитарной экспертизы научных открытий, а также отсутствием в научном сообществе единой позиции по поводу социальных последствий технологий (Гаранина, 2012).
В массовом сознании образ «опасной технологии» был закреплен и получил широкое распространение благодаря кинематографу: вспомним такие киноэпопеи, как «Терминатор», «Матрица», «Обитель зла», «Крикуны», противостояние естественного и искусственного в блокбастерах «Я – робот» и «Аватар». Техно-оптимизму науки противостоит техно-пессимизм научной фантастики, находящий свое выражение в книгах и комиксах, фильмах, компьютерных играх и т. п. (Dinello, 2005). Неудивительно, что негативное отношение к новым технологиям может быть устойчивым, даже несмотря на позитивное их освещение в СМИ (Metag, Marcinkowski, 2014).
Исследования свидетельствуют о существовании кросс-культурных различий в уровне технофобии. На заре распространения Интернета в США тревогу перед компьютерами испытывали 34 % студентов, тогда как в Японии и Индии соответственно 58 % и 82 % (Weil, Rosen, 1995). Такие различия могут быть связаны не только с уровнем технологического и экономического развития страны, но и с ее культурой (Zakour, 2007). В частности, долгосрочная ориентация снижает воспринимаемую трудность овладения технологией, тогда как избегание неопределенности (Журавлев, Нестик, 2010б) повышает ее; индивидуализм ослабляет влияние значимых других на отношение к технологии, а маскулинность культуры увеличивает ожидаемую пользу от использования технологии (Osiceanu, 2015).
Согласно наиболее часто цитируемому определению, технофобия – это, во-первых, внутреннее сопротивление, возникающее у людей, когда они думают или говорят о новой технологии; во-вторых, страх или тревога, связанная с использованием технологии; в-третьих, враждебные или агрессивные установки в отношении новой технологии (Brosnan, 1998). Данный феномен имеет когнитивные, эмоциональные и поведенческие компоненты. Он складывается из: 1) негативно окрашенных представлений о новой технологии в целом и о ее воздействии на общество; 2) тревоги в связи с текущим или предвосхищаемым взаимодействием с ней; 3) самопорицания во время пользования технологией. Исследования С. Торпа и М. Броснана выявили у клинических технофобов симптомы, сходные с переживаниями арахнофобов при контакте с пауками (Smith, 2016).
Технофобия более характерна для женщин, чем для мужчин (Войскунский, 2004; Гранина, 2012; Gilbert, Lee Kelley, Barton, 2009). Возможно, это связано с гендерными различиями в подходах к освоению новых технологий.
Как показывают исследования ВЦИОМ и Pew Research Center, готовность к использованию новых технологий прямо связана с уровнем образования и доходов (Нанотехнологии., 2008; Smith, 2016). Технофобия связана с рядом личностных характеристик, таких как уровень тревожности, когнитивный стиль и – в наибольшей степени – самоэффективность (Kennedy, Funk, 2016). Интерес к новым технологиям связан с рядом личностных характеристик по шкалам «Большой пятерки». Он более характерен для респондентов с высоким уровнем открытости к новому и интроверсией и менее – для людей с высокой сознательностью (ibid.).
Исследования технофобии у пользователей Интернета показывают, что она негативно связана с количеством часов непрерывного использования, однако не обнаруживает никакой связи с общей частотой пользования Интернетом (Joiner, Gavin, Brosnan, 2012). Иными словами, особенностью технофобии является негативное отношение к технологии при невозможности устранить контакт с ней.
Отношение к новым технологиям включает в себя когнитивные составляющие (представления о возможностях и ограничениях технологии, процессе ее создания и применения), эмоционально-оценочные (степень значимости технологии для личности или группы, а также выраженность и знак оценки ее использования), поведенческие составляющие (готовность личности и группы к их использованию в тех или иных ситуациях).
В своем исследовании феномена технофобии М. Броснан связывает готовность пользоваться технологией с оценкой ее полезности для решения конкретной задачи. Воспринимаемая полезность, в свою очередь, определяется предшествующим опытом, оценкой трудоемкости освоения технологии, а также уровнем тревоги, который зависит от испытываемого чувства удовольствия при использовании технологии, а также от самоэффективности (Brosnan, 1998).
Подобно отношениям между людьми, отношение к новым технологиям можно рассматривать как более или менее доверительное. Под доверием технике А. Б. Купрейченко понимает специфическое психологическое отношение человека, выражающее его представления, эмоциональные реакции и готовность к выполнению профессиональных задач с помощью техники (Купрейченко, 2014). Как показывают исследования А. А. Обознова и А. Ю. Акимовой, доверие технике может различаться по оценке ее надежности, т. е. стабильности и исправности работы, а также по оценке личностью собственной способности управлять ею (Обознов, 2016). По-видимому, технофобию можно охарактеризовать как более или менее выраженное недоверие к технике. Однако с учетом того, что технофобы не могут полностью исключить пользование технологией, следует предположить, что отношение к технологии как к социально опасной может сочетаться с высокой оценкой собственной способности к ее использованию.
Новые технологии включены в систему психологических отношений личности (Позняков, 2013), в систему социальных представлений о будущем (Емельянова, 2013, 2016а; Нестик, 2014а). Социально-психологический контекст технофобии становится очевидным, как только мы перестаем рассматривать пользователей новой технологии как пассивных реципиентов технического прогресса и признаем в них активных участников формирования технологии. Именно такое понимание отношения к технологии и глобальным технологическим рискам предлагают конструкционистская и интеракционистская парадигмы, получившие широкое признание в культурной антропологии: это концепция социального конструирования технологии В. Байджкера и Т. Пинча (Pinch, Bijker, 1987), модель «одомашнивания» технологии Р. Сильверстоуна, а также акторно-сетевая теория Б. Латура (Silverstone, 2006).
Согласно концепции социального конструирования технологии, новая технология обладает интерпретативной гибкостью: затронутые ею социальные группы взаимодействуют друг с другом, наделяя новый продукт или услугу различными смыслами, изменяя представления о том, какими должны быть дизайн, функциональность и правила использования инновационного продукта. Межгрупповое взаимодействие может носить форму конфликта или подчинения интересов одной социальной группы интересам другой (например, при переходе к массовому производству производители ламп приняли стандарты, навязанные производителями электроэнергии).
Другой пример «переговоров» приводят Т. Пинч и В. Байджкер в связи с распространением велосипеда. Постепенно на место «мужской» модели с большим передним колесом пришла более привычная для нас форма велосипеда, разработанная для женщин и подростков (Pinch, Bijker, 1987).
В создании новых технологий и научного знания на глобальном уровне активно участвуют непрофессиональные группы. Часть из них оказываются затронутыми технологиями и успешно мобилизуют социальное партнерство, привлекая к своей проблеме внимание спонсоров, СМИ, ученых и чиновников. Например, это нередко удается ассоциациям пациентов, страдающих от одной и той же болезни. Вместе с тем существуют группы отверженных или «сирот», интересы которых не учтены в сложившейся социально-экономической системе, и они пытаются защищать эти свои интересы, создавая альтернативные инновационные сообщества. Типичный пример – глобальные и национальные сообщества интернет-хакеров (Callon, Rabeharisoa, 2008). Конструирование представлений о новых технологиях на групповом уровне наиболее интенсивно происходит в пользовательских сообществах при обмене опытом.
Обмен техническими знаниями в пользовательских сообществах имеет свою специфику, хорошо подмеченную Н. В. Богатырь как «кризисное прочтение технологии» (Богатырь, 2012). Совместный поиск решения в конкретной проблемной ситуации здесь часто сосредоточен на определении контекста произошедшего, угадывании малозначимых на первый взгляд деталей, когда устройство рассматривается как уникальная комбинация характеристик пользователя, особенностей технологии и условий эксплуатации. Переговоры между релевантными социальными группами приводят к стабилизации отношения к технологии и к формированию «технологического фрейма», т. е. устойчивой воспроизводимой системы социальных представлений о конкретной технологии и ее месте в обществе (Богатырь, 2012; Klein, Kleinman, 2002).
В концепции Р. Сильверстоуна аналогичный процесс описывается как «одомашнивание» технологий, аналогичное тому, как 10 тысяч лет назад человек приручал домашних животных. Доместикация понимается как совместное творчество (Нестик, Журавлев, 2011, 2016), в ходе которого пользователи публично конструируют технологию, создают культуру ее потребления (Silverstone, 2006). В рамках доместикации технологии в домохозяйстве или организации осуществляется целый ряд процессов (Heidenreich, Wittkowski, Handrich, Falk, 2015): ее присвоение (переговоры по поводу возможного использования и приобретения), инкорпорация (нахождение конкретного места для технологии в доме), объективация (включение в рутинные процедуры, домашние ритуалы, т. е. во временную структуру жизнедеятельности), а также конвертация (разработка способов использования технологии для подчеркивания своей социальной идентичности, т. е. то, как мы говорим об этой технологии и показываем ее другим). В масштабах всего общества одомашниваемая технология проходит путь от удовольствия для избранных к повседневной необходимости (Pantzar, 1997).
Исследователи выделяют несколько стадий принятия новых технологий обществом. Технологии сначала выступают в качестве «игрушек»; затем они становятся «зеркалом» для самого общества, когда собственно техническая сторона продукта делается привычной, отходит на второй план, и внимание пользователей сосредоточивается на его полезных свойствах, переходит с формы на передаваемое содержание; наконец, на третьем этапе своего развития технология начинает использоваться как форма искусства. Именно так, по мнению П. Левинсона, менялось отношение к средствам звуко- и видеозаписи (Levinson, 1985).
Как видим, положительное или отрицательное отношение к технологии может быть парциальным, т. е. касаться отдельных ее сторон, или генерализованным, оно может быть связано с той или иной стадией ее «одомашнивания» в семье или на работе.
Технофобия может возникнуть на разных стадиях развития самой технологии, каждая из которых олицетворяется разными социальными группами пользователей. При этом отношение к технологии опосредовано отношениями с другими людьми, социальной идентификацией и социальным сравнением.
О проекте
О подписке