В соответствии с идеологемами того времени И. П. Шаскольский сохранил мнение, в соответствии с которым назначением «норманской теории» является «стремление доказать “неполноценность” русского народа, его неспособность самостоятельно создать свою государственность», обосновать решающую роль норманнов, принадлежавших к западной, более высокой культуре и цивилизации. Такой обобщенной характеристике «норманистов» Шаскольский противопоставил выводы советских историков, а также историков из Польши и ГДР, которые писали о становлении государства в результате внутреннего процесса развития общества. Он проанализировал суждения западных историков, филологов и археологов, отмечая по необходимости в обобщенной форме их выводы, сходство и различия. Шаскольский последовательно показывал преувеличение численности и значения скандинавов в отличие от сведений исторических, лингвистических и археологических источников. Впрочем, такого рода опровержениями становились пока обобщенные наблюдения советских историков без учета степени их обоснованности, а также приводимые Шаскольским сведения о взаимной критике западных исследователей по частным вопросам истории скандинавов в Восточной Европе.

Кроме традиционной критики «норманизма», разбавленной обязательными в то время обличениями, которые, возможно, были навязаны редактором или редакцией журнала мягкому по характеру И. П. Шаскольскому, из содержания статьи «Норманская теория в современной буржуазной историографии» следовало, что это – предварительная постановка проблемы для автора, превосходно осведомленного в отечественной и иностранной литературе. В статье он продолжил материалистическую концепцию объективной закономерности становления Древнерусского государства как следствия социально-экономического развития восточных славян, а также изначальной многоэтничности этого государства. Но Шаскольский следовал также исследовательской традиции А. Е. Преснякова, Б. Д. Грекова, В. В. Мавродина, петербургских скандинавистов конца XIX – первой трети ХХ в., в соответствии с которой варяги – э то скандинавы. Они принимали определенное участие в начальных процессах его истории. Отсюда происходила еще не сформулированная Шаскольским проблема концентрации объединенных исследовательских усилий по критическому анализу всех видов исторических источников – письменных, лингвистических, археологических – для системного изучения.

Таким образом, в статье И. П. Шаскольского «Норманская теория в современной буржуазной историографии» отразились биография ее автора, общественно-политическое положение страны, состояние исторической науки, отечественной и зарубежной, в ее прошлом и настоящем.

Для конца 1950-х – начала 1960-х годов такие исследования были возможны, о чем свидетельствует приглашение редакции «Советской исторической энциклопедии» И. П. Шаскольскому написать для нее словарную статью «Варяги». Он выполнил этот заказ, так что читатели ее второго тома, опубликованного в 1962 г., прочли, что варяги – древнерусское название жителей Скандинавии. Слово это происходит от древнескандинавского vaeringjar – норманские воины и купцы, служившие у византийских императоров. Как написал в этой статье Шаскольский, «варяжские воины и купцы в рус[ских] землях участвовали в общем процессе формирования клас[сового] общества и гос[ударст]ва, не сыграв в нем сколько-нибудь значит[ельной] роли, и быстро ославянились»⁵⁰.

В таком исследовании «норманской проблемы» И. П. Шаскольский учел научный опыт, накопленный не только отечественными, но и зарубежными исследователями материалистического направления.

В 1957 г. была опубликована монография Генриха Ловмяньского, посвященная этой теме, – «Проблема роли норманнов в генезисе славянских государств»⁵¹. Такой буквальный перевод названия книги точен, но не весьма соответствует нормам литературного русского языка. Поэтому в переводе на русский, опубликованном 28 лет спустя, название книги стало «Русь и норманны». Оно стало литературным, но не соответствующим содержанию, поскольку не учитывало примененный автором сравнительно-исторический метод сопоставления средневековых исторических процессов, относившихся к пребыванию скандинавов на Руси и в других европейских странах, прежде всего в Польше⁵².

Г. Ловмяньский проанализировал историческую информацию, содержащуюся в материалах ономастики, археологии, письменных источников Польши, Англии, Прибалтики, и пришел к выводу, в соответствии с которым на Руси прослеживается пребывание скандинавских купцов, наемных воинов, но нет следов варяжского завоевания. По его наблюдениям, в разных странах норманны-варяги приспосабливались к различным условиям, а также приобретали разное значение, но не являлись основателями государства, хотя на Руси первые после Кия известные князья имели скандинавские имена. Происхождение хоронима Русь Ловмяньский относил к Среднему Поднепровью. В IX в. он обозначал также наиболее активный в образовании государства социальный слой, а позднее распространился на всё Древнерусское государство. Скандинавы являлись составной частью его правящего класса. За пределами Руси это название было отнесено к норманнам, но в византийских и латиноязычных источниках Х в. термин росы, хороним Росия и производные от них существительные и прилагательные обозначали норманнов и восточных славян⁵³.

В западной литературе сложилась традиция относить образование Русского государства к варягам-скандинавам. Но существовали в ней также фундаментальные исследования, посвященные изучению «эпохи викингов» (Т. Арне, Х. Арбман, А. Стендер-Петерсен), включая скандинавов в Восточной Европе. Имела место тенденция преуменьшения их значения в работах советских историков 1950–1960-х годов. Вне СССР появились материалистические разыскания о «норманской проблеме» (Г. Ловмяньский, Б. Видера). В такой сложной исследовательской ситуации И. П. Шаскольский опубликовал книгу «Норманская теория в современной буржуазной науке». Своим названием она соответствовала требованиям системы партийно-административного управления в стране, но содержанием раскрывала всю сложность изучения данной научной проблемы⁵⁴.

В этой работе И. П. Шаскольский характеризовал норманизм как «преувеличение роли норманнов в различных сторонах жизни Древней Руси, преувеличение, вызванное неправильным истолкованием источников или использованием только некоторых, произвольно избираемых свидетельств, а не всей совокупности имеющихся данных». В качестве теоретической основы норманизма и антинорманизма он указал «идеалистические представления о сущности государства и о путях его возникновения» в историографии XVIII – н ачала ХХ в. Шаскольский отметил также политическое, антирусское содержание современного норманизма как составной части идеологической борьбы. Антинорманизм после 1917 г. он характеризовал как периферийное направление в эмигрантской и советской исторической литературе, как направление псевдопатриотическое и научно мало обоснованное, хотя и содержавшее критику норманистских теорий⁵⁵. Вместе с тем Шаскольский не стал рассматривать негативное воздействие на западных исследователей позитивистской методологии. В научном анализе оно подразумевало абсолютизацию части вместо системного анализа целого, субъективизм «реконструкций», влияние на исследователя априорных идей, в частности влияние евразийства на мнение Г. В. Вернадского о Руси в Причерноморье и аланском происхождении этого этнонима⁵⁶.

И. П. Шаскольский по необходимости осторожно, чтобы не быть обвиненным в защите «норманизма», подверг критике «некоторые полемические выступления советских археологов» конца 1940-х – начала 1950-х годов. Их недостатками, по его словам, являлись отсутствие в них результатов послевоенных исследований западных археологов и историков, а также, называя всё своими именами, «стремление к огульному отрицанию всяких следов скандинавской материальной культуры на территории Древней Руси, попытку доказать полное или почти полное отсутствие здесь скандинавских археологических памятников IX–XI вв.»⁵⁷.

В этих наблюдениях над советской послевоенной антинорманистской литературой И. П. Шаскольский поддержал выдающегося археолога А. В. Арциховского. В докладе последнего на Римском международном конгрессе 1962 г., в пору хрущевской «оттепели», отмечен значительный вклад шведских археологов, которые изучали скандинавские древности Восточной Европы. Научным следствием такого исследовательского подхода должно было стать обсуждение их конкретного анализа⁵⁸.

Эта характеристика двух крайних противоположных позиций «норманистов» и «антинорманистов» являлась ключевой в системе взглядов И. П. Шаскольского на «норманскую проблему». Ее следовало изучать в контексте исследований становления и развития Древнерусского государства, анализа всех видов исторических источников. Он был за научное изучение места и значения скандинавов в истории Руси. В таком подходе к исследованию «норманской проблемы» он продолжил в новых условиях то направление, которое существовало в отечественной исторической науке с конца XIX в. до конца 1930-х годов. Но сложное положение Шаскольского как историографа «норманской проблемы» заключалось в том, что он был вынужден критиковать посвященные ей работы «буржуазной историографии», используя пока только «антинорманистские» публикации советских археологов 1940-х–1950-х годов. Но сам он в то время уже был далек от полевых археологических исследований.

Это обстоятельство стало очевидно для И. П. Шаскольского после его публичного диспута с Л. С. Клейном 24 декабря 1965 г. на истфаке ЛГУ. Дело в том, что в 1964 г. Клейн организовал Проблемный семинар при кафедре археологии ЛГУ. Его участники, студенты под научным руководством Клейна, начали изучение скандинавских древностей в Восточной Европе. Клейн анализировал также историографию этой проблемы. Изданная монография Шаскольского стала поводом для публичного обсуждения «норманской проблемы» в целом между автором монографии и Клейном в качестве оппонента.

Если И. П. Шаскольский, что естественно, в обобщенной форме повторил основные положения своей недавно опубликованной книги, то Л. С. Клейн сформулировал основные положения «норманской теории». По его мнению, они заключаются в следующем. 1. Варяги являлись скандинавами. 2. Они – основатели княжеской династии Рюрика и его преемников. 3. Скандинавы привели «целое племя варягов» – Русь, и «это название перешло на восточных славян». 4. Они оказали значительное влияние на восточнославянскую культуру, «ввели государственность». 5. Варяги превосходили славян, «которые неспособны к самостоятельному творчеству». 6. Политическим следствием этой теории стало утверждение господства германцев и повиновение им славян⁵⁹.

При такой характеристике основного содержания «норманской проблемы» оказывалось, что в ней нет существенных расхождений между участниками диспута в изложении ее основного содержания.

Как было отмечено ранее, уже существовала давняя научная традиция, включая труды В. В. Мавродина, на основании всей совокупности критически изученных исторических источников признавать скандинавскую принадлежность Рюрика. Происхождение этнонимов и хоронимов с корнем рос-, рус – не выяснено доныне, но это не имеет решающего значения, поскольку весь комплекс исторических источников свидетельствует о том, что этнокультурную основу формировавшегося Древнерусского государства составляли восточные славяне, а само оно изначально являлось многоэтничным. Так что для норманизма «остались»: 1) всё то же преувеличение значения варягов-скандинавов в этнокультурном и социально-политическом процессах становления и развития Древнерусского государства; 2) современная политическая функция такого суждения, о чем писал ранее в своей монографии И. П. Шаскольский и говорил на диспуте Л. С. Клейн. Поэтому Клейн отметил, что для изучения «норманской проблемы» особое значение будут иметь дальнейшие исследования процесса становления древнерусского феодального общества и государства, а также археологических источников как основных в анализе всех этих тем⁶⁰.

Диспут 1965 г. показал, что исследовательские позиции И. П. Шаскольского и Л. С. Клейна были в значительной мере близки, но при этом Клейн последовательно настаивал на активном объективном археологическом изучении скандинавских древностей в Восточной Европе. Шаскольский поддержал такой научный подход. Во второй половине 1960-х годов Игорь Павлович являлся ответственным редактором сборника «Исторические связи Скандинавии и России IX–ХХ вв.», который был подготовлен в Ленинградском отделении Института истории СССР АН СССР (ЛОИИ СССР АН СССР, ныне – СПбИИ РАН). В этом качестве он пригласил Клейна опубликовать статью на данную тему. Такого же мнения был и Н. Е. Носов, тогда директор ЛОИИ и второй ответственный редактор этого сборника.

В статье Л. С. Клейна и его учеников Г. С. Лебедева и В. А. Назаренко был впервые системно обобщен значительный археологический опыт, накопленный при изучении скандинавских древностей Восточной Европы IX–XI вв. Авторы разработали принципы их определения, включая так называемые «гибридные» вещи, и датировку, конкретизировали по периодам скандинавские комплексы на территории Киевской Руси. На всех этих основаниях более определенно, чем у предшественников, был установлен социальный состав таких скандинавов⁶¹.

Это исследование, опубликованное при активной поддержке И. П. Шаскольского, стало началом значительного числа научных публикаций участников Проблемного семинара, многие из которых стали крупными специалистами в изучении славянской и славяно-скандинавской археологии Восточной Европы⁶².

Между тем, И. П. Шаскольский продолжал исследование «норманской проблемы», конкретизируя ранее сделанные наблюдения. Одно из этих направлений – и сториографическое. Критически характеризуя в 1970–1980-е годы норманистские теории скандинавской колонизации и завоевания Восточной Европы, он подчеркивал их научное содержание, одновременно указывая на ошибочность интерпретации многих исторических, лингвистических и археологических материалов. Эти проблемы стали предметом научной дискуссии. Определяющее значение в обосновании норманистского понимания становления Древнерусского государства И. П. Шаскольский придавал материалистическому содержанию его причин как следствий экономического и социального развития восточных славян и, как результат этого, – распада племенного и формирования государственного строя восточных славян. Такой научный анализ разъяснял, по его мнению, необоснованность концепций не только норманистов (неонорманистов), но и антинорманистов (неоантинорманистов), которые подчеркивали особое значение в появлении Древнерусского государства варягов – прибалтийских славян⁶³. Впрочем, этнокультурные характеристики антинорманистов могли меняться. В частности, А. Г. Кузьмин считал, что варяги – прибалтийские славяне, позднее он определил их как кельтов⁶⁴, что свидетельствует об ошибочности его первоначального суждения.

Расширяя круг изучаемых вопросов «норманской проблемы», И. П. Шаскольский стал исследовать конкретное содержание эволюции от племени к государству в восточнославянских и скандинавских землях, прежде всего Швеции. В этих трудах он обобщал и развивал опыт предшественников⁶⁵. Новым в разработке темы стал сравнительно-исторический анализ социальных и раннегосударственных структур.

В Швеции эпохи викингов И. П. Шаскольский проследил изменения от патриархально-родового строя к возникновению раннеклассового общества и варварского государства. Для того времени было свойственно деление на знать, свободных вооруженных людей – б ондов и патриархальных рабов, появление территориального деления, королевской власти (конунг – к о-роль, его дружина, совет знати) при сохранении народного собрания – тинга. Близкие по социально-политическому содержанию формы становления раннеклассового общества и государства в результате разложения патриархально-родового строя Шаскольский прослеживал в генезисе Древнерусского государства. При этом ученый поддержал наблюдения В. В. Мавродина, в соответствии с которыми образованию государства предшествовали не только межплеменные союзы, но также племенные княжения как предгосударственные образования⁶⁶.

И. П. Шаскольский обобщил свои сделанные ранее историографические наблюдения по «норманской проблеме» с XVIII в. до 1980-х годов в значительной по объему статье «“Варяжский вопрос” в зарубежной историографии (1965–1990)». Особое внимание он уделил новейшим разысканиям западных ученых⁶⁷.

И. П. Шаскольский характеризовал антинорманистские работы советских историков конца 1950-х–1980-х годов как «случайные», т. е. редко появляющиеся в научной печати. В трудах 1940-х–1960-х годов западных норманистов с великолепной профессиональной подготовкой он отметил положительные тенденции: стремление значительно углубить аргументацию, создать капитальные произведения, новые концепции по основным проблемам норманской теории (Г. В. Вернадский, А. А. Васильев, А. Стендер-Петерсен, С. Кросс, К. О. Фальк, А. Калгрен, Ф. Дворник). По наблюдениям И. П. Шаскольского, во второй половине 1960-х – п ервой половине 1970-х годов не было издано крупных норманистских работ. Он объяснил это явление сменой поколений: уходом прежних ведущих норманистов; критикой норманизма российскими и некоторыми западными исследователями, в частности всесторонне изучавшими археологические материалы (К. Р. Шмидт, Х. Сёренсен, А. Стальсберг, П. Сойер), а также Г. Ловмяньским.

Отметив неудачи англо-американской историографии второй половины 1960-х – н ачала 1970-х годов в изучении «норманской проблемы» (Э. Девидсон, О. Прицак), И. П. Шаскольский высоко оценил профессиональную подготовку при исследовании этой темы в 1970-х–1980-х годах западногерманских исследователей Х. Рюсса и Г. Шрамма.

Он указал, что Х. Рюсс едва ли не впервые в норманистской историографии беспристрастно изложил основное содержание концепции советских исследователей образования Древнерусского (Русского) государства как следствия длительного внутреннего социально-экономического развития «местного общества», тогда как норманны участвовали в этом процессе как наемники русских князей и не оказали на него значительного влияния⁶⁸. Впрочем, написал И. П. Шаскольский, Рюсс считает эту концепцию проявлением национализма.

И. П. Шаскольский изложил 12 основных выводов, которые, по мнению Х. Рюсса, более или менее обоснованы:

1. Поскольку первые киевские князья, которых можно считать историческими, имели скандинавские имена, норманское происхождение династии Рюриковичей не вызывает сомнений.

2. Дружина киевских князей первоначально состояла в основном из скандинавов, как следует из имен послов в русско-византийских договорах 911 и 944 гг., а также известия Бертинских анналов о послах-шведах государства Рос в Византию в 839 г.

3. Археологические материалы свидетельствуют о принадлежности норманнов к высшему социальному слою Киевской Руси.

4. Во многих иностранных источниках (арабских и, шире, восточных) под Русью подразумеваются норманны.

5. В некоторых византийских (Константин Багрянородный) и восточных источниках ясно прослеживается различие между народом Рос (подразумеваются скандинавы) и подчиненными славянами.

6. Главные направления норманских походов в Восточную Европу проходили в первой половине IX в. по Западной Двине, Великой и Неве к Волге и среднеазиатским рынкам, во второй половине IX в. – п о пути «из варяг в греки»; по этому пути ходили в походы князья от Аскольда и Дира до Ярослава.