Галя.
Высоченное офисное здание бликует, отражая оконными стёклами свет вечернего города. Ресторан, в котором проходит мероприятие, на последнем этаже, и это, со всей ответственностью заявляю, самое пафосное заведение города.
Простому смертному сюда путь заказан.
Мирон открывает передо мной дверь автомобиля, галантно подаёт руку, помогая выбраться.
Заходим в лифт, двери которого с тихим стуком закрываются.
Чувствую себя, словно в ловушке.
Мы плавно поднимаемся на самый верх, на Олимп. Туда, где восседают местные боги с тугими кошельками.
Меня мелко колотит от нервов.
Мирон, напротив, выглядит спокойным, даже расслабленным, и я украдкой бросаю в его сторону взгляды, стараясь брать с него пример. Но чем выше мы поднимаемся, тем сильней мне хочется сбежать.
Я не смогу. Я не смогу.
Она всё поймут, они узнают.
Нас разоблачат, и это будет позор!
– Ты бледная, – замечает Мирон.
– Видимо, с цветом тональника промахнулись.
Он едва заметно улыбается.
– Ты всегда отвечаешь шутками?
– Я начинаю глупо шутить, когда нервничаю.
– Всё будет хорошо. Нет повода для нервов.
– Ни единого, конечно!
Встречаемся взглядами в зеркале.
– Галь, просто расслабься. Ты будто костыль проглотила.
– Я не привыкла к такому.
– Они такие же люди, как и ты.
– Между нами пропасть.
– Они этого не знают. Всё, давай подышим. Глубокий вдох, – грудная клетка Мирона медленно поднимается. – Выдох.
Повторяю за ним, не разрывая нашего зрительного контакта.
Вдох. Выдох.
Красивые глаза. Тёмные омуты с едва различимыми прожилками.
– Молодец. Я буду рядом весь вечер. Моё сильное мужское плечо к твоим услугам.
Это разовая акция на вечер, да?
Колючая эмоция, которой я не могу дать определения, встаёт поперёк горла.
– Галь, и ещё. Не отказывай им ни в чём. Предложат есть – ешь, предложат пить – пей.
– Предложат кокаин – нюхай, – копирую я его тон.
– Галя! – брови Мирона взлетают на лоб. Он тяжело вздыхает, начиная сомневаться, похоже, в собственной затее. – Ты меня поняла?
– Да поняла я, поняла.
Лифт останавливается и открывает перед нами свои створки. Нас встречает сверкающий зал с панорамными окнами и фантастическим видом на город. Вокруг полно красивых людей в дорогой стильной одежде. Они все будто сошли с обложки журнала.
Я тоже в роскошном платье. На мне вечерний макияж, а волосы собраны в аккуратную ракушку, но несмотря на внешний вид я чувствую себя фальшивкой.
Это другой мир, к которому я точно не принадлежу и принадлежать никогда не буду.
Делаем несколько шагов вперёд.
Мирон берет меня за руку. Я вздрагиваю, не ожидая этого прикосновения, и пытаюсь изящно увильнуть в сторону.
– Мы же муж и жена, помнишь? – Тихо шепчет Мирон, наклоняясь к моему уху.
Его тёплое дыхание щекочет кожу.
Я вдыхаю его терпкий парфюм, и это сбивает меня с мысли на пару секунд.
Боже, я и забыла вообще, как это – с мужчиной за руку!
Мирон ведёт меня по залу, легко огибая группы людей, которые оживлённо беседуют и смеются. Он здоровается с кем-то, бросает на ходу остроты и обворожительно улыбается.
Я стучу каблучками рядом, следуя за ним безмолвной, безликой тенью.
– Вот они. Чета Нестеренко, – Мирон останавливается и разворачивает меня лицом к себе. – Направо смотри. Мужчину в сером костюме видишь?
– Тут половина в сером.
– Он стоит под руку с женщиной в платье цвета марсала.
– Порядочным мужчинам не положено знать, что это за цвет такой!
– Галь, сосредоточься, – он смотрит на меня, гипнотизируя своими тёмными глазами. – Мы сейчас подойдём к ним побеседовать.
– Ладно. Что… Что мне делать?
– Просто улыбайся. И молчи. С этим ты справишься?
– Молчать – это моё второе имя. Я та ещё молчунья. Я молчу, даже когда…
Мирон вдруг обхватывает пальцами мой подбородок, чуть приподнимая его вверх, и оставляет на моих губах поцелуй.
Лёгкий. Быстрый. Невесомый.
Не поцелуй даже, а «чмок».
Но этого оказывается достаточно, чтобы подгрузить мой и без того не вывозящий сервер – я замолкаю и остаюсь стоять с глупо разинутым ртом.
– Смотри-ка, сработало! Беру способ на вооружение, – подмигивает Мирон и тащит меня за собой.
Мы пробираемся через людей прямо к чете Нестеренко. Он – солидный, крепкий мужчина за шестьдесят. В волосах блестит благородная седина, взгляд серьёзный. Рядом с ним – женщина, ухоженная и элегантная. На первый взгляд она чуть младше супруга.
– Николай, Лидия, добрый вечер! – Мирон тянет свою руку для рукопожатия. – Меня зовут Мирон. Мирон Аверин. А это моя жена – Галина.
– Очень приятно, – вымучиваю из себя улыбку.
– Очень приятно, – ответно улыбается Лидия, сдержанно и отстранённо.
– Николай, мы с вами общались как-то по телефону, помните?
– Правда?
– Да. ГеноТэк. Выход на международную арену. У нас есть предложение, от которого вы…
– Припоминаю, да! Мирон Юрьевич, верно?
– Верно. Я бы хотел…
– Хочу вас огорчить, Мирон Юрьевич, но на подобных мероприятиях обсуждение бизнеса для меня находится под строжайшим запретом, – улыбаясь, Николай с любовью косится на жену. – Уж вы меня извините, но Лидочка терпеть не может, когда я пытаюсь работать на отдыхе.
– Верно, – кивает Лидия, устраивая поудобней ладонь на локте мужа. – И так целыми днями одна работа на уме!
Кажется, всё идёт не так гладко, как рассчитывал Мирон.
Я чувствую, как его тело напрягается, словно огромная стальная пружина под давлением.
Супруги Нестеренко медленно разворачиваются, чтобы уйти.
Думай, Галя, думай…
– Лидия! – Кричу я и импульсивно делаю шаг вперёд.
Она косится в мою сторону с подозрением, но всё же останавливается.
– Вы что-то хотели мне сказать?
– Нет. То есть, да. У вас… У вас очень красивое платье.
– Благодарю, – чуть снисходительно. – Это Барберри.
– Барберри. Никогда не слышала.
Ой, что ты несёшь, Галя!
Но Галю беспощадно несёт ещё дальше…
– У него такой глубокий, уютный цвет, – блею я, отчаянно улыбаясь. – У моей бабушки в спальне были шторы похожего цвета.
Чита Нестеренко зависает.
На секунду между нами воцаряется тишина.
Мирон сжимает пальцами мой локоть так, что я начинаю переживать – а не разбирает ли его в этот самый момент инсульт?
Мысленно прощаюсь с этим миром.
Ну всё, Галь, пойдёшь сейчас домой. Через окно.
Но Николай и Лидия вдруг смеются.
Искренне, громко, так, что на них оборачиваются люди, стоящие рядом.
В глазах Мирона тотальное непонимание происходящего.
– Потрясающая непосредственность! – Николай дружески хлопает его по плечу. – Мирон Юрьевич, повезло с женой тебе!
– Галя, вы прелесть! – Взгляд Лидии, направленный на меня, теплеет. – Это так свежо, правда! Скажите, вас тоже уже утомили эти высокопарные речи и псевдоинтеллектуальные беседы?
– До чёртиков.
– До чёртиков, дорогой! – Лидия снова смеётся, глядя уже на мужа. – Терпеть не могу эти беседы о художниках и политике, но люди вокруг словно разучились говорить о ином, о чём-то…
– Простом?
– Да, да, именно, – кивает она, поправляя выбившийся из причёски пепельный локон. – Одни понты и работа на уме.
– Я вас понимаю. Мирон, мой дорогой супруг, вечно говорит о работе, – прижимаюсь нежно к «мужу», уютно устраивая голову на его плече. – Я говорю ему: «Хватит, милый, дай себе отдохнуть, это вредно для здоровья», но он не слушает.
– Ох, мужчины! Ну как вот они без нашего неусыпного контроля?
– Точно, поэтому я от Мирона ни на шаг не отхожу!
Мирон, улыбаясь натянуто и неправдоподобно, выразительно моргает мне азбукой Морзе что-то нецензурное.
Да ладно, всё не так уж и плохо…
– Вы очаровательная пара, – Лидия тоже приосанивается к своему мужу, обвивая тонкой ладонью его предплечье. – Не хотите присесть за наш стол во время банкета? Нам было бы очень приятно провести время за увлекательной беседой.
Смущаясь оказанной мне чести, краснею.
Так, отказывать нельзя, верно?
– Конечно, – без раздумий киваю. – Мы с радостью присоединимся к вам.
– Отлично, тогда ещё увидимся.
Николай и Лидия уходят – медленно, степенно, будто два лебедя, скользящих по пруду.
– Галя… – Опасно шипит Мирон мне в ухо.
Ну, а что сразу Галя?
Хотел жену? Вот и получи…
Мирон.
Галя…
Галя – это что-то. Ходячая катастрофа, а не девушка. Слишком болтливая, слишком прямолинейная. Люди нашего круга интуитивно считывают собеседников и прекрасно знаю, когда следует прикусить язык, чтобы не сказануть лишнего. Но в Гале подобной функции просто нет!
Однако есть в ней что-то, что завораживает и притягивает. И, похоже, не меня одного.
Мы сидим за одним из круглых столов, рядом с четой Нестеренко, и Лидия с Николаем то и дело украдкой бросают на Галю взгляды, полные какой-то странной теплоты. И я пока до конца не определился с выводами – хорошо это или плохо.
Когда официанты приносят еду, я замечаю растерянный Галин взгляд, скачущий по разложенным на столе приборам. Будто это не вилки и ножи, а сложные механизмы, требующие инструкции.
Аккуратно пихаю её локтем в бок, вооружаюсь вилкой и ножом.
Галя находит те же приборы у себя.
– Спасибо, – шепчет одними губами. А губы – бледные от напряжения.
И я моментально вспоминаю их вкус, проваливаясь в короткое, но ощутимое замыкание мозга.
Кажется, проблема с вилками решена, но меня не покидает ощущение, что это только начало.
За столом постепенно завязываются разговоры о финансах и экономике. Леонов – владелец мануфактурной фабрики, говорит, что акции компании «ЛокАгро» рухнули после того, как её владелец неудачно высказался о детях Африки в своих соцсетях.
Я вижу, как глаза Гали стекленеют – её мысли уже где-то далеко отсюда.
О чём она думает, интересно?
Галя – загадка для меня.
– Да уж, люди сейчас готовы буквально сжечь любого за неосторожное слово. Интернет ничего не забывает, – замечает Лидия, и все согласно кивают.
– Мирон Юрьевич, а что вы думаете об этом случае с акциями? – Спрашивает женщина, сидящая напротив. Это жена Леонова – Ирина. Типичная светская львица.
Я уже не единожды ловил на нас с Галей её заинтересованный, полный высокомерия взгляд.
Пожимаю плечами.
– Ну, сам виноват. Надо думать, что пишешь. Интернет сейчас – мощное средство для коммуникации с аудиторией, но эта же самая аудитория мгновенно организует тебе суд Линча, если рискнёшь идти против общественного мнения.
Все за столом слегка улыбаются, кивая в знак согласия.
Всё спокойно.
До тех пор, пока Ирина вдруг не поворачивается к Гале.
– А вы, Галина? Что вы думаете о ситуации с акциями?
Галя поднимает на неё взгляд, в котором читается полная растерянность.
Она явно пропустила весь разговор о детях Африки и рухнувших акциях, что неудивительно.
– Простите, что?
– Акции, – терпеливо повторяет, выгибая тонкую бровь.
– О, акции… – начинает Галя тихо, а я физически ощущаю, как седеют от стресса волосы на моей заднице. – Ну, я часто беру по акции сыр, но всегда проверяю дату. Очень часто на акциях стоят продукты с истекающим сроком годности, поэтому нужно быть внимательной.
За столом воцаряется гробовая тишина. Потом кто-то ядовито хихикает, и этот хохот мгновенно распространяется на всю компанию.
Все смеются.
Но не с Галей, а над ней. И надо мной.
Чувствую, что вот-вот провалюсь под землю.
Галя же становится ещё более подавленной и бледной, чем была пару минут назад.
Она не дура. Нет, совсем не дура. Она не очень хорошо коммуницирует с людьми, но прекрасно улавливает общее настроение.
Под столом нахожу её ладонь и сжимаю тонкие, ледяные пальцы, стараясь дать хоть какую-то поддержку.
Она поворачивается.
Губы сжаты в линию, брови нахмурены. Дышит часто и поверхностно.
Моргаю ей, пытаюсь без слов внушить: «Забей. Клоуны они тут все».
– Галя, вы абсолютно правы! – Говорит внезапно Лидия, поднимая свой бокал за ножку. – Я сама никогда не прохожу мимо скидок! Зачем покупать что-то втридорога, если можно взять дешевле, и при этом оно не будет уступать по качеству. Вся эта трата денег ради понтов – не от большого ума. К тому же, деньги любят экономию, не так ли?
Она обводит всех строгим взглядом, и люди за столом, мгновенно уловив этот её королевский тон, замолкают.
Ирина, уязвлённая камнем, явно брошенным в её огород, суёт в рот большой кусок стейка. Зло пережёвывает.
Галя тут же расслабляется, хотя и краснеет от всеобщего внимания.
– А кто же помогает вам по хозяйству? – Лидия продолжает проявлять к Гале настойчивый интерес.
– Да кто же… Я сама справляюсь.
– Правда? А кто же убирает дом? Кто возит ваши вещи в химчистку?
– Я стираю всё сама. – Галя опускает свой взгляд в тарелку. – Нашла недавно потрясающий порошок без химии. Экологичный. Хорошо справляется с пятнами.
– Да что вы говорите, – фыркает Ирина холодно и надменно. – Очень интересно.
– И правда, очень интересно, – кивает серьёзно Лидия.
Это катастрофа!
Какой порошок?
Какие скидки на сыр?!
Галя, млять, отмена!!!
Подбиваю ботинком Галю по каблуку, пытаясь хоть как-то остановить или сдержать эту словесную лавину, но Галя продолжает, с каждым сказанным словом набираясь уверенности.
– Да, он очень экономично расходуется. Могу скинуть вам ссылку на маркетплейсе. У него замечательные отзывы.
Пытаюсь переварить тот факт, что Галя только что предложила самой влиятельной женщине этого города скинуть ссылку на порошок.
Вроде бы вечер превращается в полный провал, но Лидия, как ни странно, выглядит довольной.
– Экологичный порошок… Вы не представляете, как вы вовремя! Я уже давно мужу говорю, что химии в нашей жизни слишком много. Да я своих детей уже несколько лет пытаюсь убедить, что всё это вредно, – медленно произносит она, чуть пригубив вино. – У нас трое чудных деток. Правда, они давно разлетелись из гнезда. Слава богу, что они подарили нам внуков! В количестве десять штук.
– Больше, чем у меня галстуков! – Смеётся Николай, но сам светится от гордости.
– Десять! – Восхищённо складывает руки лодочкой на груди Галя. – Вам очень повезло! Дети – это настоящее счастье. Да, иногда сложно, но они дают столько энергии!
Залпом опрокидываю в себя бокал.
– А у вас есть дети?
– Нет! – Выдыхаю я.
– Да, – одновременно со мной говорит Галя.
Твою ж мать!
Нестеренко смотрят на нас, как на пару инопланетян. Брови их ползут наверх так синхронно, будто они всю свою долгую супружескую жизнь оттачивали этот трюк.
Я пытаюсь вырулить из ситуации с минимальными потерями:
– Да нет, просто… Я имею в виду, что мы… То есть я… – Чем больше говорю, тем глубже погружаюсь в болото. – Я просто очень редко бываю дома. Совсем не вижу семью. Увы, но это так.
Лидия с пониманием кивает.
– Молодые, амбициозные. Все в работе. Коля тоже таким был, жалеет теперь, что всё детство пропустил.
– Навёрстываю с внуками! – Виновато улыбается Николай.
– А сколько детей у вас?
И снова мы хором торжественно объявляем:
– Один.
– Двое.
Переглядываемся с Галей, обмениваясь колючими взглядами.
– Ну, – пытаюсь отшутиться, – они у нас не разлей вода, так что, можно сказать – один.
– Нет, нельзя, – Галя натянуто улыбается и лупит меня кулаком в коленную чашечку.
Все смеются.
О проекте
О подписке