Глава 5

Мистер Рэмзи вышел на лестничную площадку, чтобы позвать прислугу, а когда вернулся, госпожа Мур была уже у дверей. Он заказал еды на одного.

Джесси с любопытством наблюдала за ним. Он не собирался покормить ее? Впрочем, ее это не особенно беспокоило, так как она плотно позавтракала этим утром, и мысли ее были заняты тем, что, как ей казалось, так и осталось незавершенным некоторое время назад. Лежа у него на коленях, она явно чувствовала, как к ней прижимался его твердый, полный возбуждения член, и это ощущение кружило голову вожделением.

Джесси удивило то, что он не воспользовался ею для удовлетворения своего желания, которое было более чем очевидно. Этот твердый бугор в его брюках не хотел исчезать еще несколько долгих минут, до тех пор, пока он не занялся газетами, которые извлек из своего багажа. Почему он сопротивлялся?

Когда она лежала у него на коленях, ей безумно хотелось, чтобы он развернул ее и вонзил в нее свой мощный член. Его наказание в виде порки, казалось, только возбудило их обоих до исступления. И вот теперь вдруг все его внимание принадлежало каким-то газетам из сундука. Действительно ли они были так важны? И что еще было среди его таинственного багажа?

Заметив, что она с любопытством разглядывает его дорожный саквояж, он встал и закрыл его.

– Иди и вымойся, – сурово велел он.

Это показалось ей интересным. Он не хотел, чтобы она видела драгоценное содержимое его багажа. Размышляя о том, что же это может быть, она не торопясь зашнуровывала корсаж платья, взятого на время у служанки. Джесси никогда не отличалась терпением, но сейчас она сидела рядом с ним тихо и спокойно, ожидая дальнейших указаний. Она была уверена, что, как только он продолжит помыкать ею, что, кажется, уже входило в привычку, они непременно придут к взаимопониманию.

Однако когда хозяйка принесла на подносе кусок пирога с голубятиной и кружку эля, мистер Рэмзи жестом указал на Джесси, подразумевая, что трапеза предназначена ей. При виде запеченного голубя под румяной корочкой хрустящего теста у нее проснулся аппетит. Пирога вполне хватило бы и на двоих, и она с радостью разделила бы его с мистером Рэмзи, но он был занят и, похоже, собирался уходить. Он прикрепил к ремню нож, спрятанный в ножны, и теперь надевал сюртук и шляпу. Она стояла возле стола в некотором смущении, держа в руках румяную корочку пирога.

– А вы не голодны, сэр? – спросила она, отправив в рот аппетитный кусочек.

Отвечая, он даже не оглянулся на нее:

– У меня на сегодня намечены дела. Так что бери еду и отправляйся к себе в комнату. – Он указал ей на комнату, в которой она спала.

Это показалось ей несколько странным, однако мысли ее сейчас в основном были заняты едой. Уже давно она не пробовала ничего вкуснее этого пирога. Она взяла тарелку и направилась с ней в свою комнату.

Грегор проводил ее до двери.

– Я вернусь к закату. Будь умницей, пока меня не будет.

С этими словами он закрыл за собой дверь.

Некоторое время Джесси все еще с удивлением смотрела на дверь. Неужели он действительно думал, что она никуда не выйдет отсюда, пока его нет? Она усмехнулась про себя, затем уселась на край узкой кровати и взялась за вилку. Раз он ушел, у нее будет шанс здесь как следует осмотреться.

Только подумав об этом, она вдруг услышала, как в скважине повернулся ключ. Он запер ее.

Джесси замерла на мгновение в ужасе, тут же оттолкнула тарелку.

– Откройте дверь! – Она бросилась к двери и стала отчаянно бить в нее кулаком.

– Шш! Тихо! Я не хочу, чтобы ты шаталась в окрестностях, тебя могут увидеть.

В ярости она топнула ногой.

– Вы не можете запереть меня здесь, как какое-то жалкое животное.

Однако в ответ она услышала лишь стук удаляющихся шагов.

Судя по всему, он совсем не доверял ей. Но сейчас это не имело значения. Никакой замок не смог бы ее удержать, если бы она сама этого не захотела. Она предупреждала его об этом еще в Данди, но он не поверил ей. Удовлетворенная этой мыслью, Джесси вернулась к своей трапезе, снова устроившись на кровати.

Большинство людей пугались ее, лишь только заподозрив, что она может обладать колдовскими навыками. Большинство, но не мистер Рэмзи, хотя он слышал, как вся гостиница срывала голос, стараясь обличить ее в присутствии местного бальи. Он много путешествовал и многое видел, и широта его взглядов, отсутствие предрассудков привлекали ее. И все же это не могло оправдать того, что он вот так бесцеремонно запер ее здесь.

Мысленно она возвращалась в ту ночь в Данди, и впервые она задумалась о том, как близка была к неминуемой гибели. С тех пор как она исцелила Элизу прошлой зимой, все женщины, казалось, стали втайне бояться ее. Джесси старалась помогать людям, что в конце концов должно было привести к разоблачению и наказанию лишь за то, что она использовала магию, чтобы исцелять.

Мать Джесси предупреждала ее, как и ее брата и сестру, что люди будут бояться их, потому что те, кому такое волшебство неведомо, неизменно считают его злом. Они не способны на терпимость. Однако ее покровитель был выше всего этого. Мистер Рэмзи отнюдь не казался напуганным ее магическими способностями, что успокаивало Джесси.

В ближайшие дни ей придется делать только то, что он скажет, к тому же ей будут обеспечены полная безопасность и хорошее питание. Не говоря уже об удовольствии. Она все еще испытывала тепло и удовлетворение где-то внизу живота, а ягодицы приятно пощипывало. Отдавшись этим ощущениям, она улыбнулась. Мистер Рэмзи был человеком загадочным и интригующим, а то, как жестко он обращался с ней, подчиняя исключительно своей воле, возбуждало ее еще больше. Она не привыкла к такому и, даже несмотря на гнев, вызванный ее заточением, она с удовольствием предвкушала его возвращение.

Закончив трапезу, она вытерла губы и улыбнулась, довольно потирая руки. Для начала она собиралась вести себя тихо и отдохнуть немного, чтобы увериться, что он действительно ушел. Затем ей потребуется какое-то время, чтобы выяснить, что же он хранит в своем драгоценном сундуке.

Грегор пустил свою лошадь быстрым галопом, радуясь тому, что встречный ветер овевает его лицо и что с каждой секундой он становится все дальше от своей новой компаньонки. Он искал свободы от мучительной потребности ворваться, погрузиться в жаркое нежное лоно этой девицы и наслаждаться ею, забыв обо всем.

Она не просто была самым изысканным и аппетитным лакомством, в котором он когда-либо хотел найти удовлетворение, она была еще и полна решимости свести его с ума. Свежий воздух постепенно успокоил его страсть, по крайней мере на какое-то время. Теперь, когда их разделяло внушительное расстояние и он мог мыслить трезво, он пришел к выводу, что она своим представлением едва не выставила его полоумным. Он был уверен больше чем когда-либо, что ему необходимо сохранять дистанцию между ними, чтобы не терять рассудка.

Лошадь легко преодолевала расстояние. Успев освежиться и прийти в себя, пока лошадь неслась галопом, он сбавил шаг до разумного и комфортного темпа. Без той тяжелой ноши, что была с ним накануне, он мог двигаться гораздо быстрее. Своими возражениями и протестами Джесси превратила их побег из Данди в одно из самых медлительных путешествий из всех, что он когда-либо предпринимал. Затем, когда они наконец прибыли в Сент-Эндрюс, она, ошеломленная, уставилась на лошадь. Когда же Грегор затащил ее на спину животного и усадил позади себя, она изо всех сил прижалась к нему. Она испуганно заныла и одной рукой обвила его талию, другой вцепилась в плечо. Когда они уже были в пути, он оглянулся на нее, пуская лошадь рысью.

– Обязательно прижиматься ко мне так сильно? – спросил он. – Я с трудом могу управлять поводьями.

– Конечно обязательно, – проворчала она в ответ.

Его это позабавило, потому что, пока они путешествовали пешком, она держалась на почтительном расстоянии от него и шла скрестив на груди руки, лишь иногда сердито посматривая в его сторону. Теперь же, когда они были верхом на лошади, она, казалось, старалась прижаться к нему все ближе и ближе.

Ему передавалось тепло ее тела, дыхание приятно щекотало шею, пробуждая жажду плотского удовольствия. Время от времени она начинала хныкать, как он понял, оттого что боялась лошади. Хватка ее не ослабевала, и, только когда они проехали некоторое время, она попросила спешиться и пойти рядом с лошадью, чтобы размять немного сведенные напряжением конечности. Но он знал, что это было лишь оправданием.

Грегор улыбнулся, вспоминая это. Стоило ему подумать, что она упряма и абсолютно непробиваема, как она разоблачила свой страх и усталость. Однако сегодня все это было забыто, и она снова демонстрировала свою непокорную сущность. В одном он теперь не сомневался – он уже никогда не забудет мисс Джессику Таскилл. Невзирая на то что он знал ее чуть больше суток, он был уверен в этом абсолютно точно.

По мере приближения к хорошо знакомому пейзажу мысли его становились все более гнетущими. Земля под копытами лошади была плодородной и щедрой. Эти холмы простирались до самого моря. На горизонте он увидел лодку. У этих берегов водилось много сельди, и стабильно хорошие уловы позволяли местному населению не бедствовать.

Увидев лодку, он задумался о своем корабле. «Либертас» не был первым судном, на котором служил Грегор, но именно на его борту он провел целых девять лет. Это было торговое судно под командованием капитана – урожденного шотландца. Экипаж состоял из шотландцев и голландцев, объединенных единодушной ненавистью к англичанам, стремившимся овладеть всеми торговыми путями.

Кто-то называл членов экипажа его корабля разбойниками, потому что они ни с кем не желали объединяться, но сами они были склонны считать себя свободными торговцами. Три года назад их старого капитана подкосила подагра, которую неправильным лечением усугубил хирург из города Танжер, что на севере Марокко. Когда капитан стал совсем плох, уже лежа на смертном одре, он подозвал двух своих самых верных людей, чтобы передать им бразды правления. Это были Грегор и его товарищ Родерик Кэмерон. У капитана не было детей, и он по совести оставил судно и управление им двоим. И до последних дней они честно делили звание капитана и выполняли его обязанности.

Грегор и Родерик хорошо относились к членам экипажа, платили им даже лучше прежнего и хранили преданность своему судну. Все это помогло им сделать неплохое состояние на контрабандной торговле. Они перевозили опасные и ценные грузы из таких мест, в которых другие не решались показываться.

Грегор был доволен такой жизнью, она обеспечила ему неплохое состояние, и вот теперь он оставил «Либертас» и Родерика, чтобы отомстить за своего отца. Его партнер отправлялся к берегам Северной Африки, где они должны были загрузить всевозможные товары, которые будут с успехом продаваться по всей Европе. Более того, начинать торговлю можно было уже по пути.

Через полгода он должен был снова взять курс на Данди. Грегор и Родерик договорились, что найдут друг друга, когда «Либертас» вернется, и, если все будет в порядке, Грегор вновь присоединится к экипажу, когда с его делом будет покончено. Если же он будет еще не готов отбыть, то непременно даст об этом знать.

Впервые за много лет он снова оказался в Файфе и планировал пробыть здесь столько, сколько понадобится.

Когда Грегор поднялся на холм и деревня Крейгдафф была видна как на ладони, он остановил лошадь, чтобы взглянуть на место, где родился и провел свое детство. Он знал эти домишки, столпившиеся вокруг порта, как свои пять пальцев. В этой деревне когда-то родилась его мать и он сам по утрам бежал в школу, а по воскресеньям шел в церковь. Именно здесь он похоронил своих родителей. Опустив руку на луку седла, он какое-то время вглядывался в даль, потом посмотрел вправо на свое родное старое поселение. В Штратбане были плодородные земли, две дюжины полей, скрытых в долине. Грегор стиснул зубы. Он покинул это место одиннадцать лет назад, но жажда справедливости до сих пор жгла его изнутри. Она не утихала никогда, хотя он надеялся, что это случится, молился об этом.

Многое здесь оставалось прежним, хотя он знал, это была уже не та Шотландия, которую он когда-то покинул. Однако гораздо важнее было то, что с тех пор изменился он сам. Он уезжал отсюда юношей, в котором кипела злоба и ярость, потому что семья его была уничтожена руками одного человека, Айвора Уоллеса. Теперь же, возвращаясь, Грегор был старше, мудрее, с багажом знаний и опыта, а также с неплохим состоянием. Он был человеком, который ни перед чем не остановится в поисках возмездия за несправедливость. Именно теперь пришло его время.

Он погнал свою лошадь вперед.

Въехав наконец в Крейгдафф, Грегор повел себя очень осмотрительно. Натянул на глаза шляпу, а нижнюю часть лица скрыл шейным платком. С большой осторожностью он осмотрелся и направил лошадь вниз по идущей под уклон мощеной центральной улице. Трое босых детей промчались мимо него, убегая от своей матери, которая торопилась вслед за ними вверх по холму, почти теряя на бегу юбки. На первый взгляд немногое здесь изменилось. Каменные дома все так же стояли по обеим сторонам улицы, и он заметил, что на окнах Маргарет Макки висели все те же занавески. Это была кузина его матери, что нянчила его в детстве. Неужели она была все еще жива? Он планировал навестить и ее, как только достигнет своей великой цели. Ей должно было быть уже очень много лет; вид ее старой, такой знакомой деревянной двери оживил вдруг заветные воспоминания.

Грегор повернулся и на отдаленном утесе увидел церковь, здание которой выглядело серым и угрюмым на фоне зеленых холмов. Где-то там, наверху, он посещал воскресную школу и там же опустили в землю гроб с телом его отца, рядом с местом, где покоилась его мать с тех пор, когда он был еще ребенком.

Улица, по которой он двигался, вела к порту, где неизменно кричали чайки, ныряя в море и снова взмывая в небеса. Как только перед ним предстала бухта, его пора зил резкий запах моря. За глинистой линией берега он увидел острые вершины скал и утесы, выступавшие из строптивых волн, – прекрасная земля, которая и дала название деревне Крейгдафф. Эти подводные скалы были коварны и беспощадны к рыбакам, не боявшимся непогоды.

Грегор швартовался во множестве необыкновенных и удивительных бухт и портов по всему миру, но в каждом из них он снова и снова думал только об этом месте, которое покинул много лет назад. И сейчас, когда он вновь оказался здесь, это было похоже на сказочный сон.

Он порадовался, увидев кузницу, что стояла вблизи портовой гостиницы, в которой останавливались рыбаки, успешно продавшие свой улов. Рядом, на глинистой отмели, стояли две лодки, очевидно встретившие здесь рассвет.

Спешившись, Грегор привязал лошадь и вошел в мастерскую кузнеца. Застанет ли он здесь своего старого друга, Роберта Фрейзера? Пока он искал его, специфический и такой знакомый запах кузницы пробудил в нем воспоминания. Они с Робертом еще детьми играли и носились здесь как сумасшедшие, под недремлющим оком отца Роберта, кузнеца. Когда они окончательно выходили из-под контроля, он отправлял Грегора домой, в Штратбан.

Грегор ожидал увидеть отца Роберта за работой, но обнаружил самого Роберта. Даже со спины он интуитивно узнал его. Роберт стоял за кузнечным горном, как когда-то его отец, на нем был кожаный фартук, а штаны запятнаны грязью и копотью и прожжены в нескольких местах. Теперь он занял место отца у наковальни, а рядом с ним стоял молодой паренек.

– Роберт?

Кузнец выпрямился и положил молот возле горна. Проведя рукой по густым пепельного цвета волосам, он повернулся к потенциальному клиенту. Грегор быстро оценил внешний вид своего старого друга: он стал шире в плечах, и в мускулах было гораздо больше силы, а по лицу было видно, что время и для него не прошло даром. Прошлой зимой им обоим исполнилось по тридцать. Они уже не были наивными безусыми юнцами.

Грегор снял шляпу. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем Роберт изменился в лице, узнав в незнакомце старого друга. Он даже чаще заморгал и стал вглядываться в его лицо, словно не мог поверить в происходящее.

– Господи! Грегор, неужели это ты?

– Роберт, дружище, конечно, это я.

Широкая дружелюбная улыбка засияла на родном лице. Грегор почувствовал, что эмоции захлестнули его. Он обнял человека, с которым играл в детстве и был связан крепкой дружбой в юношестве.

– Я бы предпочел, чтобы никто не знал о том, что я здесь. – Он настороженно огляделся, боясь, что злые языки могут разболтать о визите незнакомца в деревню.