Глава 6

Ян

– Итак, чем ты занимаешься, Ян?

Впервые за время ужина, обращается ко мне отец Ники. Смотрит так пристально, как будто желает проникнуть в голову и прочитать мысли. Я не удивлён такому взгляду, всё-таки передо мной бывший военный. И всё же Евгений Степанович напрягает меня. Говорит и выглядит так, будто сейчас устроит допрос с пытками. Тон холодный, манера говорить чётко по делу и строгий взгляд.

Жуковская предупреждала, что её отца не будут интересовать истории из моей жизни, только голые факты: что закончил, где работаю, какие цели и планы на будущее.

– Я системный бизнес аналитик в крупной IT-компании в Москве. Фирма занимается разработкой, внедрением и сопровождением программного обеспечения для высокотехнологичных заказчиков, в основном зарубежных. Закончил факультет «Информатики и систем управления». Через пару лет планирую получить должность ведущего аналитика.

– Чем занимаются родители? – продолжает расспрос мужчина.

– Они в разводе. Мама риелтор, у папы компания-разработчик ПО для управления данными. Основные заказчики у него государственные, – спокойно отвечаю я.

– Почему не работаешь с отцом? – вскидывает бровь старший Жуковский.

– Мой отец всегда считал, что всего нужно добиваться самому. И привил мне это стремление. Я решил набраться опыта в более крупной компании, и для начала занять высокую должность там. Мне не прельщает приходить на всё готовое, – поясняю я.

И это правда. Сейчас я занимаю обычную должность, но планирую получить руководящую в ближайшие сроки, и вполне успешно к этому иду. Отец в жизни не отдаст мне своё кресло генерального, пока я не добьюсь высот. А мне безумно хочется впечатлить его.

– И посмотреть на методы работы опытных конкурентов, – одобрительно кивает Евгений Степанович. – У твоего отца отличные принципы в воспитании.

– Пап, может хватит? – вмешивается в разговор Ника. – Давайте поговорим о чём-то другом.

Девушка нервно постукивает длинными ноготками по краю стола, и явно скучает. Я благодарен своей бывшей за то, что избавила меня от дальнейших вопросов, хотя бы на сегодня.

Не люблю подобные разговоры, где собеседника интересует только доход и статус. Конечно, я могу понять отца Ники в каком-то смысле. Будь я родителем, наверняка интересовался бы тем же у потенциального зятя. Только отцом, как и мужем я становиться не собираюсь вообще никогда. К чертям этот брак. Ни к чему хорошему это не приводит.

Даже семья бывшей кажется мне немного странной: отец чрезмерно строгий, мать слишком добродушна, сестра витает в облаках. Не удивительно, что Ника слегка ненормальная – от осинки не родятся апельсинки.

Я всматриваюсь в её профиль. Красивая, даже очень. Стала будто взрослее за прошедший год внешне. Или такой образ создаёт её более холодный оттенок волос? Мне они всегда нравились – волосы бывшей. Густые, немного волнистые, и очень мягкие. Мой взгляд скользит ниже, к тонкой шее, с аккуратной цепочкой, соблазнительным ключицам, аппетитной груди, обтянутой лёгкой белой тканью. И становится как-то слишком жарко, нестерпимо.

Я уже и забыл, как сильно хотел её раньше. Когда-то, в прошлой жизни.

– Конечно, моя дорогая, – снисходительно произносит Евгений Степанович. – У твоего молодого человека отличные планы на будущее, но ты так и не соизволила определиться с дальнейшей карьерой, дочур.

Бывшая недовольно фыркает, скривляя пухлые губки.

– Впереди целый год учёбы, пап.

– И правда, – поддакивает сестра Жуковской. – Ещё год назад я понятия не имела чем хочу заниматься. Только ближе к выпускным поняла.

– Конечно-конечно, не дави на девочку, – мягко вмешивается Елена Петровна, касаясь ладони мужа. – Вдруг Никуша, как и Оксаночка выйдет замуж, родит деток, тогда ей будет не до работы. А если нет, я всегда договорюсь о месте в моём институте.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не прыснуть от смеха. Жуковская – преподаватель? Мне сразу же становится жаль тех бедных студентов, которые прочувствуют на себе всю мощь её скверного характера. С другой стороны, ей пойдёт строгая юбка, облегающая широкие бёдра, блуза, расстёгнутая на несколько пуговиц, которая даёт простор фантазии, а ещё чулки, чёрные и вульгарные. Да.

Моя фантазия тут же рисует в голове картинку, как бывшая присаживается на преподавательский стол, закидывая ногу на ногу, её юбка слегка задирается, а боковой разрез открывает вид на резинку чулков. Как девушка злится, пытаясь вдолбить в голову студентам что-то о иностранных языках, и яростно постукивает указкой по ладони.

Мотаю головой. Нельзя думать об этом. Представлять бывшую так. То, что однажды закончилось, должно оставаться законченным.

– Мам, я не собираюсь преподавать! – по-детски возмущается Ника.

– Но ты же учишься на лингвиста, солнышко, чем плохо стать учителем?

– Прости, но это не моя мечта, а твоя. Я же планирую устроиться переводчиком в посольство или международную компанию.

Я удивляюсь, но виду не подаю. Не знал, что у девушки такие глобальные планы. Когда мы были вместе она совершенно не задумывалась о будущем. Как много я не знаю о ней новой?

На самом деле, уверен, что много. Я не особо интересовался, чем бывшая занималась после нашего расставания. Встречалась ли с кем-то, завела ли новых друзей. Не то чтобы мне было всё равно, просто не считал нужным знать. А сейчас почему-то снова интересно узнать, какой она стала, без всей её бравады.

Оставшееся время ужина проходит довольно неплохо. Двоюродная сестра Ники всё же завоёвывает моё расположение: весёлая, искренняя девушка. Становится ясно, почему Жуковская так привязана к ней.

Когда мы поднимаемся в спальню, Ника спешно начинает застилать постель новым бельём, что-то бормоча себе под нос. Мне нравится злить её, подначивать. Наши отношения и в прошлом были такими. Поэтому не найдя ничего лучше, я просто укладываюсь в кровать, разваливаясь на свежих простынях.

– Левицкий, ты серьёзно думаешь, что я пущу тебя в свою постель? – рассерженно осведомляется она. – Так и быть, я разложу кресло, поспишь там. Или можешь спать на полу, дело твоё, пупсик.

– Золотце, – в тон девушке, отвечаю я, приподнимаясь на локтях и с возмущением глядя на неё. – Я притащился сюда по твоей просьбе, и дико устал. Если тебе так хочется, то ложись на кресло, на пол, да хоть на подоконник. Но я сплю на кровати.

– А не обнаглел ли ты, лапуля?

– Что ты, любимая, – язвлю я. – Но так и быть, по старой памяти я позволю тебе разделить со мной половину кровати.

– Спасибо вам, о Великий сударь Левицкий, за оказанную мне милость, щедрость и великодушие, – скривляется Ника, и отвешивает показательной поклон. – Что ещё изволит ваша душенька? Быть может, синьор желает отпить водицы перед отходом ко сну? Или сделать вам расслабляющий массаж, милостивый господин?

– Аккуратнее с обращениями, золотце. Меня это возбуждает, – с издёвкой подмигиваю я бывшей.

Лицо Жуковской тут же краснеет. Она с раздражением швыряет в меня оставшуюся наволочку, и с громким хлопком двери скрывается в ванной.

– Божечки, и я наивно считала его лучшим, – доносится до меня из-за закрытой двери.

И это заявление заставляет меня бурно рассмеяться.

За окном бушует гроза, дождь нещадно лупит по стёклам. В ванной девушка проводит столько времени, что меня почти успевает сморить сон. И всё же даже через дрёму я слышу, как Жуковская проклинает меня, на чём свет стоит, расстилая свою половину кровати. Взбивает подушку и укладывается на самый край как можно дальше от меня.

И в этот момент я радуюсь, что Ника додумалась подготовить для нас два разных одеяла. Слишком беспокойной у бывшей был сон. Когда она наконец успокаивается и перестаёт вертеться, я проваливаюсь в сон.

Глава 7

Ян

Пробуждение кажется мне весьма… Странным.

Ещё до того, как я разлепляю глаза, чувствую, как ко мне прижимается горячее, миниатюрное тело. В комнате и без того душно, а жар девичьего тела прибавляет температуру на несколько градусов. Её одеяло отброшено в сторону, сама же девушка находится под моим. Спокойно спит положив светловолосую голову на моё плечо и закинув руку мне на живот.

Её упругая грудь обтянутая серой ночнушкой размеренно вздымается, а горошины сосков различимо выделяются. Светлые пряди прилипли ко лбу, покрытому испариной, тёмные ресницы на прикрытых веках слегка подрагивают.

А странным было то, что даже во время наших отношений мы никогда, ни единого раза не засыпали и не просыпались в обнимку. Неужели так действует расставание? Или же кровать оказалась слишком маленькой, для того чтобы не соприкоснуться во сне? Идиотские физические потребности наших тел.

Я правда весело провожу время в этой поездке, постоянно подшучивая над Никой, зная, что девушку это выводит из себя. Называю её «золотцем», зная, как она это ненавидит. Но, совершенно не понимаю, по каким причинам Жуковская столь остро реагирует на каждое моё прикосновение. Неужели настолько ненавидит после расставания, что её передёргивает от мысли, что я хоть пальцем к ней притронусь? Зная свою бывшую, я не удивлюсь.

Повинуясь странному порыву, я протягиваю ладонь и невесомо касаюсь её ключицы, скользя пальцами по разгорячённой коже. Мне чудится, что девушка перестаёт дышать и замирает под моими пальцами, но уже через несколько секунд бывшая, проводит ладонью по моему прессу, спускается ниже и… Всю мою сонливость и игривость как рукой снимает.

Как только я вытаскиваю из-под Ники руку, девушка открывает свои серые, пронзительные глаза, с минуту, не осознавая, что происходит. Но, как только понимает, тут же отпихивает меня со всей дури, и с её губ срывается нечто похожее на писк.

– Твою ж… – громко ругаюсь я. – Жуковская, ты что творишь?

– Нет, это ты что вытворяешь?! – вопросом на вопрос, возмущённо восклицает девушка.

– Захотел разбудить тебя, – пожимаю плечами я, еле сдерживая смех, наблюдая, как бывшая кутается в одеяло, недовольно поджимая губы. – Расслабься, Ника, что я там не видел?

– Какого фига ты голый?!

– Не люблю, когда что-то мешает во сне. Раньше тебя это не смущало, – довольно протягиваю я, наблюдая, как девушка краснеет и смущённо отводит взгляд. – Только не говори, что возбудилась.

– Ты совсем обалдел? Извращенец!

– Прости, золотце, но я не заставлял тебя лапать меня за член. Понимаю, что тебе сложно устоять, но тогда не стоит удивляться естественной реакции моего организма. И кстати, доброе утро, – салютую бывшей я, поднимаясь с кровати и оборачивая одеяло на бёдрах. – Я первый иду в ванную.

– Да больно ты мне нужен, со своим членом, – фыркает девушка, показательно стараясь не смотреть на меня. – Иди, остуди свой пыл под холодным душем. И в следующий раз будь добр, не забудь надеть трусы!

– Что ты несёшь, золотце? Это всего-навсего утренняя эрекция, само пройдёт. Но, если хочешь помочь с этим, – я ухмыляюсь, зачёсывая волосы назад. – То я не против.

Бывшая уже приоткрывает рот, наверняка чтобы выкрикнуть в мой адрес новые оскорбления, но вдруг приподнимает бровь, пошло облизывает губы и склоняя голову вбок, самодовольно смеётся.

– Заводишься от спящей девушки, Левицкий? Как неприлично, – язвит Ника. – Я могла бы помочь тебе… – откидывает одеяло, и дразняще проведя пальчиками по оголившимся стройным ножкам, томно шепчет она. – Но, только в твоих мечтах, лапуля.

Её слова вдруг заставляют меня задуматься, почему именно, девушка так сильно всегда возмущалась, когда я дразнил её, подводя к пропасти, но не давая упасть. Это действительно жутко раздражает. Обычно с ней, да и с другими я задумывался только об удовлетворении собственных желаний. Но, с Никой всегда всё было немного по-другому, чем с остальными. Глупо не признать, что секс это лучшее, что было между нами.

Вот и сейчас мне хочется взять её, грубо, сильно, жёстко. Поиметь на этой кровати, в спальне её детства. Заставить кричать от наслаждения.

– Чем ты недоволен, Левицкий? – прерывая мои мысли и замечая напряжённое выражение лица, беззаботно интересуется Жуковская. – Ох, простите милостивый господин, что немного обломала вас. Пупсик мой, – продолжает издеваться девушка.

– Иди к чёрту, любимая, – улыбаюсь в ответ я.

– А ты иди в холодный душ, – парирует бывшая, вальяжно указывая рукой на дверь в ванную комнату. – Так и быть, разрешаю представить меня.

Она деловито поправляет постоянно спадающую лямку ночнушки, закусывая нижнюю губу. Смеётся, слегка ёрзая на простынях. Ткань на её груди бессовестно натягивается. Нет, рядом с ней слишком сложно соблюдать правила приличия, да и я не хочу. И притворяться, что между нами ничего никогда не было – глупо.

И я не выдерживаю, желая проучить наглую девчонку. Сбрасываю одеяло, и резко приблизившись к постели, одним рывком подминаю девушку под себя, предварительно раздвигая её бёдра.

Вижу, как ей неловко. Знаю, что снова взял над ней верх, как и обычно.

– Что ты делаешь?

– Замолчи, Ника. Просто помолчи хоть раз в жизни, – шепчу повелительно и целую в губы.

От губ девушки пахнет малиной. Она пытается оттолкнуть меня, но слишком слабо, нехотя, чтобы я поверил, что Жуковской не нравится происходящее. Беру её за затылок, зарываюсь в светлые волосы, открывая себе доступ к шее. Другой рукой подхватываю за ягодицу. Знаю, как ей это нравится. Забавно, что даже спустя столько месяцев помню такие нюансы.

Провожу языком по нежной коже от мочки уха, до ключицы. Бывшая перестаёт сопротивляться, подаётся бёдрами ближе к моему паху. Я чувствую, как она улыбается. Прижимается ещё сильнее, запуская пальцы в мои волосы. Из груди бывшей вырывается громкий выдох. И в тот самый момент становится ясно – не мне одному нравится происходящее, девушку тоже заводит внезапное нарушение правил. Прекрасно, такая реакция мне и нужна.

– Прекрати, – шепчет она с мольбой.

– Нет, – повелительно произношу я.

И она повинуется. С каждой секундой довести её до пика становится всё легче. Отодвигаю верхнюю часть её ночнушки и девушка стонет, когда я слегка прикусываю её сосок, вздрагивает, когда втягиваю его в рот. Всегда восхищался тем, насколько она чувствительная. Кажется, Жуковская кончит на прелюдии, уже умоляюще шепчет моё имя. Обнимаю девушку за талию, пальцами второй руки оглаживаю бёдра.