Глава 4

Все утро Высший бесцельно бродил по деревне, то и дело натыкаясь на враждебные взгляды местных.

Солнце ползло все выше, и хотя оно было неспособно причинить дискомфорт Архонту, однако казалось Эйдену слишком назойливым, поэтому дойдя до центра деревни, он опустился под дерево, на краю своеобразной площади.

«Словно вернулся в средневековье, – раздраженно вздохнул он, оглядываясь по сторонам. – Кажется, я рад, что эти времена прошли, и теперь есть, чем разнообразить свои бесконечные будни. Эти люди действительно странные. К чему противиться прогрессу, который мы старательно то и дело подпихиваем для них вперёд?» – его мысли прервал шум, от толпы, ворвавшейся на площадь с другой стороны.

Архонт усмехнувшись, приложил руку ко лбу:

«Вот о чем я. Что за первобытность?»

Он с интересом наблюдал, как люди, вооружённые факелами, и вилами поднимая пыль с земли, гнали вперёд хилого мальчишку.

Эйдену не было слышно, о чем они кричат, однако по всему было понятно, что парень в чём-то сильно провинился перед разъярёнными согражданами. Потому как те, нещадно загоняли парнишку всеми имеющимися орудиями.

Юнец повалился на землю, поднимая тем самым новый столб пыли и людишки остановились, обступив парня полукругом. Медленно ковыляя, к толпе приблизился старик, в котором Эйден признал старейшину деревни.

Высший продолжал наблюдать, не в силах придумать себе более интересного времяпровождения.

«Что же он мог такого учудить, – безразлично рассуждал Архонт, словно смотрел художественный фильм. – Мальчишке едва ли можно дать восемнадцать, – он снова окинул взглядом щуплое тело, к которому уже приближался старик, выхватив у одного из сельчан факел. – Кажется это тот самый парнишка, собиравшийся спереть мою одежду утром, – прищурился Эйден, вглядываясь вдаль. – Должно быть, он местный воришка? – и удивленно вскинул бровь, когда старик, что есть сил, принялся бить парня горящим факелом. – Изощренно, – мысленно кивнул Архонт, оценивая оригинальность местных методов наказания. – Пожалуй, даже я себе подобного не позволял. Я сразу понял, что у этого деда не все дома. Хотя люди по сути своей омерзительны. Сколько войн они устраивают без особой надобности, сколько своих же сородичей губят из-за своей жадности. Стабильно раз в год люди выкидывают что-то, что заставляет нас обратить на них внимание, и отвлечься от опостылевшей рутины. Хотя и на том спасибо, – он холодно усмехнулся. – Человеческий мир, будто цирк для Архонтов. Люди развлекали нас веками. Даже здесь, в этой, казалось бы, тихой деревне, когда я было совсем заскучал, началось представление. Рэм бы точно не оценил этот спектакль, он видимо с самого создания наделён отличным от моего темпераментом: любопытство и сострадание, похоже, присущи ему даже в большей степени, нежели некоторым смертным. Не у всех конечно братьев все так радужно. Найдётся и парочка тех, которые бы с удовольствием наблюдали за мучениями парня, а может даже приняли участие в истязаниях. А я вроде равнодушен, – ощутив неприятное давление в груди, он едва не начал сомневаться в своих думах, но быстро отбросил смятение. – Даже не знаю, какая черта преобладает в моем темпераменте сильнее прочих, может лень? Интересно, если бы практически не имея эмоций мы бы ещё и не обладали собственными уникальными характерами, должно быть мы бы мыслили, как единый организм или же наоборот уничтожили бы человечество не в силах идти на компромиссы и в итоге бились бы в агонии, в отсутствии питания», – он оставил свои гипотезы, привлечённый удаляющейся толпой.

Мальчишка продолжал неподвижно лежать на земле. Архонт прищурился, пытаясь уловить хоть какое-то движение:

– Что нужно было украсть, чтобы заплатить за это жизнью? Пожалуй, самая дорогая вещь в этой деревне, это мой костюм. Ну, может ещё часы, видимо оставшиеся где-то в лесу. Однако даже я вряд ли бы стал забирать из-за этого никчёмную жизнь мальца.

Приободрённый развернувшейся на его глазах драмой, Архонт вскочил на ноги и неторопливо направился к парнишке, в надежде получить предсмертные эмоции воришки.

– Эй, ты живой? – не вытаскивая рук из просторных карманов, Высший слегка пнул стопу грязного мальчишки носком своей обуви.

И, уловив едва заметное движение, присел рядом на корточки, будто бы проверяя пульс на шее пострадавшего.

Надежда. Да ещё и такая яркая…

Он был удивлён столь оптимистичной эмоции, для такого плачевного состояния носителя.

Перевёл взгляд на лицо парня и даже слегка поморщился. Бледная кожа словно рябила разводами сажи. От бровей, ресниц и челки парнишки ничего не осталось. А в седых от пыли волосах зияли выжженные проплешины. Одежда парня все ещё местами тлела, и Высший в миг потушил все искры, продолжавшие истязать тело мальчишки, желая насладиться не омраченной болью энергией надежды.

– Ещё на что-то надеется, – усмехнулся Архонт, однако чувствуя в душе отклик, отдаленно напоминавший сочувствие. – «Я уже и забыл, какого это, ощущать жалость…» – и попытался отбросить странную эмоцию, вызывающую саднящее чувство в груди.

– Помогите… мистер, – вдруг выдавил парень шепотом.

Архонт даже было огляделся от неожиданности:

– Я? – он бы ушёл, но энергия оптимистичного парнишки, словно привязала его к себе.

Не часто найдёшь приятные эмоции, да ещё и в столь обречённом создании.

«Должно быть, в этой деревне все такие питательные».

– Заберите меня, – вдруг отчаянно попросил парень, севшим, видимо от дыма, голосом.

Архонт презрительно приподнял бровь:

– С какой стати мне это делать? – равнодушно отозвался он.

– Я буду служить вам до конца своих дней. Выполнять все приказы, и никогда не стану перечить. Только заберите, молю, – затараторил парень из последних сил. – Они ведь не позволят мне просто умереть, а будут истязать до тех пор, пока мое тело само не испустит дух.

– С чего ты взял, что я лучше? – холодно спросил Архонт.

Надежда исчезла, и Высший уже было хотел одернуть руку, но вдруг учуял едва заметную эмоцию, тянущуюся по венам тончайшей струйкой.

– Это ещё что? – заинтересованно пробормотал он, пытаясь прочувствовать и понять, что ещё держит душонку мальчишки в растерзанном теле.

Но заметив, что парень отключился, отбросил своё любопытство и поспешил отправиться в свою пещеру под водопадом, решив, что уже достаточно насытился сегодня.

«Осталось всего ночь перетерпеть и глядишь завтра я, наконец, уберусь из этого странного места, – Высший сидел на берегу, вглядываясь в звездные узоры на водной глади. Сегодня было значительно светлее, чем прошлой ночью, поэтому Эйден мог оценить красоту водопада и расстилавшегося у его основания озера. – Надеюсь, Рэм успеет найти меня до завтра, больше не вынесу оставаться здесь. Он, конечно, ещё никогда меня не подводил…»

Хотя не так уж часто Эйден просил кого-нибудь о помощи. Может раз в сотню лет или около того…

Мужчина поднял с земли камешек и, воспламенив его, пустил по водной глади, наблюдая за образовывающимися кругами.

«Возможно, мы просто ошибки природы? Сбой в системе?» – безделье вызывало у Высшего философские думы.

К сожалению, бессмертие не предполагает безграничную память, поэтому прожитые века постепенно меркли в его сознании, оставляя лишь самые яркие воспоминания.

Эйден все ещё помнил своих родителей. Его отец – могущественный император Владимир неоднократно рассказывал сыну легенду, которая якобы и стала причиной появления Архонта в мире людей. По его словам: раз в сто лет рождается Дева, способная выносить Великого наследника для своего смертного мужчины. Особенного мужчины, который не способен завести детей в отсутствии девушки из этой легенды. Таковой и оказалась мать Эйдена.

Хотя в те далекие времена эта легенда казалась обычной сказкой молодому принцу. Но у него были очень теплые отношения с родителями, а потому он не смел выказать сомнений отцу, относительно правдивости легенды.

Его родители были замечательными людьми.

«Жаль только, что смертными… – Высший попытался отбросить тяжёлые мысли. – Если эта легенда правдива, то, должно быть, раз в столетие новые Архонты все ещё являются в мир».

Эйден уже с трудом помнил, каково это, осознавать, что ты не такой, как прочие люди. Покуда его тело ещё взрослело и менялось он ни разу не испытывал энергетической жажды, а потому несколько первых десятилетий считал себя обычным человеком. Хотя не совсем обычным. Ведь он унаследовал трон отца.

Его родители прожили долгую жизнь, но недостаточную, чтобы остаться с сыном. Уже после их кончины Эйден стал осознавать себя и свои силы. Ровно, как и понимать, что в отличие от него, люди вокруг стареют и умирают, а он застрял примерно в своих тридцати пяти годах.

Однажды он понял и то, что отсутствие поблизости смертных, начинает вызывать нестерпимую ломку. А щелчок пальцев может ненароком спалить замок.

Когда, будучи престарелым императором, Эйден все еще выглядел не старше сорока, люди начали шептаться по этому поводу, и ему пришлось инсценировать собственную смерть и уйти в подполье, продолжая править своей страной в качестве своеобразного суфлера.

Позже одного за другим он начал встречать других Высших. И некоторые из братьев подтверждали легенду императора Владимира, ведь многим из них смертные родители рассказывали нечто подобное. Однако ни один Архонт не помнит никакой высшей миссии в этих легендах. «Великий наследник» – это единственное над чем им оставалось размышлять.

Каждый Высший, так или иначе, уже был правителем, хотя, пожалуй, таким же суфлером, как и Эйден, на своей территории. Но однажды, братья приняли решение, объединиться и взять на себя общий контроль над глупыми людишками, которые то и дело норовят вымереть.

«Можно сказать, что мы никакие не тайные правители и в целом то, могли бы даже приблизить закат человеческой расы, но мы не волки… Мы пастухи, для этого бестолкового стада».

По предположениям Эйдена, пару десятков братьев известных ему – это слишком мало, если считать теоретически возможным создание Архонта раз в век. Можно предположить, конечно, что не каждой столетней Деве удавалось найти того самого мужчину или же беспрепятственно выносить ребёнка. Да и Архонт, будучи ещё уязвимым ребенком, мог попросту не дожить до бессмертия. Но наверно на свете есть и те братья, которые просто желают оставаться одиночками.

Рэм был первым Архонтом, которого Эйден встретил.

«Он был сотворён на пару веков позже меня, поэтому я всегда относился к нему как к младшему брату. А он и не противился. Видимо в силу мягкого темперамента, заложенного в его естестве, он более гибкий, что ли. Ему не составляет труда находиться в мире людей и выдавать себя за «своего». Тогда как я, при каждой встрече с новым смертным, готов поджарить человечишку, едва ощутив первую каплю эмоций, испытываемых по отношению ко мне. Всегда: зависть, алчность, лицемерие…»

Рэм говорил, что у него не все так плохо с питанием, что люди довольно щедро делятся с ним и положительной энергией. Такой уж он Архонт. И чтобы Эйдену получить хоть долю того, что получает его брат, нужно быть как он.

«На курсы актерского мастерства, что ли записаться», – саркастично подумал Эйден.

У Рэми есть теория относительно характеров Высших, якобы, чем старше Архонт, тем сильнее закостеневают его собственные, некогда человеческие эмоции, и тем хладнокровнее и даже деспотичнее он становится. В его гипотезе есть определенный смысл. Однажды Рэм нарисовал схему, на которой от младшего к старшему были написаны имена всех известных братьев, а под именами была изображена шкала равнодушия, которая в соответствии с возрастом Архонта, увеличивалась.

«Старшие братья однозначно более бесчувственные и хладнокровные, тогда как младшие, типа самого Рэми, куда более положительны. В них будто все ещё плещутся их собственные, человеческие эмоции. Тогда как мне остаётся лишь довольствоваться тем, какой отклик вызовет энергия смертных. Пожалуй, я даже немного завидую Рэми, и боюсь представить какого мне будет потом».

Если судить по всем братьям, то Эйден тоже все ещё относится к младшим, однако его душа холодеет с каждым прожитым годом все сильнее. И он никак не может это остановить или исправить.

Хотя есть теория, что в этом вопросе помогает Источник. Однако прецедентов его обнаружения были единицы, поэтому рассчитывать на него особо не приходится.

«Может все же поискать…»

Уже сейчас Эйден не приемлет дружеских знакомств со смертными. Хотя когда-то это не было проблемой для него. Видимо на изменение темперамента с прожитыми веками, по меньшей мере, влияют неоднократно пережитые смерти всех, кого он знал.

Разводить рядом с собой армию рабов, как старшие братья, Эйден пока не собирался. Слишком много мороки.

Поэтому круг приближенных к нему смертных всегда был весьма ограничен. В числе них непременно универсальный секретарь, который должен не только как обычный работник, следить за его расписанием и деловыми встречами, а ещё готовить и убираться. Когда Эйден понял, что удобно спать с секретаршей, нежели каждый раз искать новую партнершу для секса, эту должность стали занимать только особи женского пола.

Смертные называют таких девушек жёнами.

Но в случае Архонтов, как только секретарша становилась слишком назойлива, или же выходил срок пребывания Высшего на одном месте, он просто находил новую.

«Хотя это тоже мало отличается от того, что делают людишки, – Эйден усмехнулся, а затем тяжело вздохнул. – По возвращении придётся быстро найти временный вариант. И заняться-таки поиском Источника?» – его размышления прервали неуверенные шаги за спиной.

– Чему обязан? – даже не оборачиваясь, холодно бросил Архонт.

– Прошу, – послышался слабый шёпот за его спиной, – подумайте ещё раз.

Эйден был впечатлён, услышав, наконец, в этой глухой деревне привычный язык, но не подал виду.

– Так ты ещё жив? – равнодушно спросил Высший. – Тут не о чем думать. Судя по всему, ты проблемный малый. А мне не нужна обуза, поэтому проваливай.

– Тогда позвольте вернуть вам, – послышались ковыляющие по камням шаги, и перед лицом Эйдена появилась дрожащая ладонь, в которой лежало нечто поблескивающее в лунном свете.

– Решил вернуть мои украденные часы? – Архонт собирался лишь забрать дорогой аксессуар, когда, коснувшись прохладных пальцев, почувствовал волну негодования, исходящую от мальчишки.

– Вовсе не украденные! – весьма бодро возмутился парень.

Не желая упустить возможность лишний раз подзарядиться, Архонт вцепился в тонкое запястье.

– Конечно. Ещё скажи, не ты сегодня собирался утащить мой костюм?

– Утащить??? Одежда, что на вас, я же…

– Точно! – раздражался Высший. – Ты лишь хотел обменять, не так ли?

– Нет смысла объясняться, когда не желают слушать, – парнишка одернул руку, и чувство обиды и отчаянья перестало переполнять Эйдена.

– Отличное высказывание, – холодно отозвался Архонт.

– Прошу прощения за беспокойство, – сухо выдавил парень и поспешил скрыться в темноте ночи.

Эйден почувствовал, как в груди в очередной раз что-то неприятно защемило, однако, не придал этому значения и, убедившись, что вновь остался на берегу один, продолжил равнодушно кидать в воду камешки.

Удовлетворённый возвращением силы он опустил руку в воду и с удовольствием наблюдал, как борются две стихии.

Огонь проигрывает лишь в том случае, если Эйден по каким-то причинам не может или не хочет выкладываться в полную силу, но если же он прикладывает больше концентрации, то потушить его пламя становится практически невозможно.

Высший разжал под водой ладонь, выпуская огонёк, который словно луч света устремился по поверхности озёра к водопаду под влиянием пристального взгляда хозяина. Вот лучик уже забрался на самую вершину и Эйден взмахнул рукой, как дирижер, словно добавляя «громкости» и водопад объяло пламя.

«Где-то я это видел… – силясь отыскать похожее воспоминание, Архонт сощурился. – Но я не помню, чтобы делал когда-то подобное, – призадумался Эйден, но опомнившись, что стоило бы пока что экономить энергию, «прикрутил громкость», и водопад снова стал водяным.

– Раньше у меня едва ли получилось бы так на «пустой желудок». Толи эта мощность, как бонус после истощения, толи в этой деревне действительно очень питательные людишки. Не содержат ГМО, так сказать, – он усмехнулся и поманил пальцами огонёчек, все ещё ожидавший приказа хозяина на вершине водопада. В ту же секунду, лучик метнулся по водной глади обратно в руку Высшего.