– То есть, вам все равно, что вас будут считать прожигателем жизни, в то время как наша страна ведет войну? – ее голос звучал все еще ровно, но нотки раздражения уже были слышны. – Вы понимаете, что таким поведением вы бросаете тень на всех вервантов?

– Мы уже выслушали нравоучение, – Шпатц пожал плечами. – И приложим все мыслимые усилия, чтобы не повторять своих ошибок. Мы можем забрать свои документы?

– Да, разумеется, – фрау подвинула аусвайсы к краю стола, поджала губы и отвернулась. – Проводи их к выходу, фройляйн Кунц.

Шпатц и Крамм встали и подошли к столу.

– Мне очень жаль, что мы познакомились при таких неприятных обстоятельствах, фрау пакт Гогенцоллен, – Крамм улыбнулся, пряча картонные книжечки во внутренний карман пиджака. – Будет большой наглостью предложить вам встретиться за чашечкой кофе в более уютной обстановке?

– Это неуместное предложение, герр Крамм, – холодно ответила женщина.

– И все же… – Крамм схватил ручку и быстро написан на листке бумаги несколько букв и цифр. – Если вы вдруг заскучаете, то позвоните по этому номеру…

– Фройляйн Кунц, проводите их к выходу, – повторила фрау еще более ледяным тоном.

Хрупкая девушка открыла дверь и посторонилась, пропуская вперед Крамма и Шпатца. Лицо ее было не таким непроницаемым, как у ее начальницы, оно явно и отчетливо выражало осуждение и порицание. На крыльце девушка остановилась.

– Вот, возьмите! – она протянула одну сероватый бланк Шпатцу, а второй Крамму.

– Что это? – Шпатц недоуменно нахмурился.

– Вам надлежит оплатить штраф за нарушение общественного порядка в кассу полицайвахты, – отчеканила она. – Кассир работает с полудня. Рекомендую не затягивать с этим.

Девушка резко развернулась на каблуках и ушла.

– Три с половиной марки, – прочила Шпатц. – Недешевое удовольствие – нарушать общественный порядок.

– Хорошо, что мы можем не стесняться в средствах, – Крамм потянулся за портсигаром.

На улице было светло, но прохожих все еще не было. Сирены, возвещающие завершение комендантского часа, еще не прозвучали. Сориентировавшись по карте, они обнаружили, что от полицайвахты до гостиницы всего несколько кварталов. Сонный портье вручил им ключи от номера и запечатанный белый конверт без подписи.

– Письмо? – Шпатц покрутил конверт в руках. – От кого это может быть? Кто его привез, герр Манфред?

– Курьер, герр штамм Фогельзанг, – ответил портье. – Он приехал на черном крафтвагене, сам был одет в черную бархатную униформу. Он попросил передать письмо постояльцу гостиницы, как две капли воды похожему на Адлера штамм Фогельзанга. И показал вырезку из газеты с фотокарточкой.

– И вы сообщили ему, в каком я номере? – Шпатц, наверное даже бы готов был разозлиться, если бы не был таким уставшим. Сейчас его сил хватило только на уточняющие вопросы.

– Ни в коем случае, герр штамм Фогельзанг, – отчеканил портье. – Я даже не сказал, проживаете ли вы здесь. И не давал гарантии, что послание будет доставлено. Так что если вы не желаете его брать, то…

– Нет-нет, благодарю, герр Манфред, – Шпатц сунул конверт в карман и пошел к лестнице.

«Приветствую!

Заранее прошу прощения за навязчивость, но до меня дошли слухи, что Аренберги посетил один из представителей прославленной семьи Фогельзанг. К сожалению, я не знаю вашего имени, но все равно взял на себя смелость к Вам обратиться. Мое имя Ансгард пакт Гогенцоллен, хотя вряд ли оно вам что-то скажет. Меж тем здесь я один из немногих представителей старой аристократии и, пожалуй, единственный, кто устраивает официальные и неофициальные приемы. К сожалению, в последнее время у нас было не так много поводов собраться, поэтому я и пишу вам. Герр штамм Фогельзанг, я был бы вам чрезвычайно признателен, если бы вышли со мной на связь. Я бы хотел, если ваша миссия не чрезвычайно секретная и не подразумевает сохранения полного инкогнито, чтобы вы почтили своим присутствием мой скромный салон. Вряд ли мы сможем произвести на вас неизгладимое впечатление, но тешу себя надеждой, что смогу немного разнообразить и украсить ваш досуг в нашем, как вы наверное уже смогли заметить, довольно скучном городе. С превеликим уважением и нетерпением жду вашего ответа любым из доступных способов.

Ансгард пакт Гогенцоллен,

Маритимштрассе, 114,

Номер телефона 12-МШ-111».

Шпатц положил листок на стол и посмотрел на Крамма.

– Гогенцоллен, хм… – анвальт уселся в кресло и потянулся за портсигаром. – То-то мне показалось знакомым имя той чрезвычайно въедливой фрау…

– Вы его знаете, герр Крамм? – Шпатц вопросительно изогнул бровь и открыл резную дверцу шкафчика рядом с окном.

– Не то, чтобы лично знаю… – Крамм усмехнулся. – Скорее слухи и сплетни о связанном с этой семьей скандале.

– Теперь я весь внимание, герр Крамм! – Шпатц выставил на стол две рюмки и бутылку шерри. – Вообще-то я думал, что после бессонной ночи нам бы неплохо лечь спать, но сейчас это желание пропало.

– Сразу предупреждаю, что в правдивости истории я совершенно не уверен, потому что мой источник информации далек от компетентного и беспристрастного, – Крамм кивнул в ответ на вопросительный взгляд Шпатца, и тот наполнил обе рюмки. Руки явственно подрагивали, что, впрочем, было неудивительно. – Семейство довольно обширное, там множество всяких троюродных-четвероюродных братьев и сестер, иногда кажется, что у них в каждом городе есть гнездо. В принципе, верштагам не запрещено раздавать приставку «пакт» вместе со своей фамилией хоть первому встречному с улицы, но обычно этим не злоупотребляют, иначе смотреть на семью начинают косо и перестают приглашать на приличные мероприятия.

– То есть, этот Гогенцоллен может «в девичестве» был каким-нибудь Хрюффлингом, потом подкопил денег, сделал взнос и стал гордым аристократом? – Шпатц сделал маленький глоток шерри.

– Не исключено, но необязательно, – Крамм взял свою рюмку за тонкую хрустальную ножку. – На самом деле их никто ни разу не уличил в бесконтрольном раздавании фамилии. Кажется, три поколения назад там просто был один дед, помешанный на пристраивании своих многочисленных потомков. Прямо рекордсменом был, семнадцать или восемнадцать детей у него было от официальных трех жен. И еще штук пять признанных бастардов. Но скандал был не в этом и произошел он в билегебенской ветке Гогенцолленов. Не помню, как звали главного фигуранта, это все-таки было вне сферы моих интересов.

– Так в чем же был скандал? – Шпатц сел на кресло напротив Крамма.

– А, ну да, – Крамм сделал глоток шерри и усмехнулся. – В общем, тот Гогенцоллен был очень благодетельный и благотворительный. Он давал денег приютам сирот, меценатствовал и устраивал разные громкие акции, чтобы показать, какой он добрый. В какой-то момент он решил, что мало просто давать денег другим приютам, и учредил свой. Для мальчиков. Ну, точнее, наверное, для юношей. Он специально объезжал арбейтсхаузы, чтобы находить одаренных ребят тяжелой судьбы, забирал их к себе и давал еду, жилье, одежду и образование. Воспитывал и всячески готовил к жизни. Во всяком случае именно так это все подавалось. Об этом писали любили писать в газетах, публиковали фотокарточки благовоспитанных, хорошо причесанных и одетых юношей в компании с этим самым Гогенцолленом. В общем – идеальная картина. Все счастливы. Но был один нюанс. На самом деле его приют имел совсем другое назначение. Это был такой высококлассный и великосветский бордель для мужеложцев. Порочным страстям подвержены все слои общества, даже под угрозой расстрела. Вот герр пакт Гогенцоллен и взял на себя смелость удовлетворить таковую для вервантов и верштагов. Стоили его услуги очень дорого, попасть в число клиентов можно было только по железной рекомендации, имена ценителей свежих юношеских прелестей держались в строжайшей тайне. И все шло хорошо. Днем и напоказ это был благопристойный приют с воспитанными мальчиками, а по ночам за закрытыми дверями там все превращалось в пошлейший разврат самого высокого пошиба.

– Хм… – Шпат допил шерри, поставил рюмку на стол и не стал наливать себе новую порцию. – А как давно это было?

– Лет пять или шесть назад, – Крамм сделал еще глоточек шерри и продолжил. – Собственно, сам по себе бордель Гогенцоллена скандалом не был. Про него знали или подозревали, но как-то привыкли и закрывали глаза. Продолжали писать в газетах о талантливых мальчиках, которым в этом замечательном месте дают отличное образование и готовят для страны великолепных специалистов. Статьи эти были настолько проникновенные, что однажды это дошло до твоего дяди Хагана штамм Фогельзанга. Как возглавляющий министерство образования и воспитания, он не мог пропустить такой пример гражданской самосознательности и решил нанести визит в знаменитое заведение. Или там кто-то что-то напутал, или визит был неожиданным, или все это случилось, потому что у Гогенцоллена нашлись очень злые недоброжелатели, но герр Хаган со свитой оказался не в той версии этого прекрасного заведения. Понимаешь, о чем я говорю герр Шпатц? – Крамм подмигнул.