Загружая в печь ребенка, я всякий раз стараюсь успокоить себя тем, что этому созданию чрезвычайно повезло: чем меньше ты прожил в Советском Союзе, тем лучше…
Я стояла прислонившись к стене, смотрела на все, а рядом с нами стояли два амбала с рациями. Здоровенные — жуть! Я даже представить себе не могу, чем их кормят. Собачим кормом, наверное.
Люди, которые в тот вечер вышли на улицы своего города, в первую очередь, победили собственный страх, и то была одна из главных побед человечества, ибо нет ничего важнее, чем переступить через пропасть собственного страха.
В метро Стасик, как обычно, коверкал названия станций: «Парк скулацоуцау», «Укради меня паук», «Площадь ебу я Коласа», «Площадь мне не в моги» и, наконец, «Октеблятская». На ней решили выйти и спуститься к старому городу пешком.
Людей сажают, как... даже не знаю... такое ощущение, что какой-то агроном перепутал всех людей с картошкой и теперь вот окучивает всех и сажает, окучивает и сажает.
Мир получится, Петя, мир! Только если дерёшься за свои убеждения – можно прекратить войну! Люди, Петь, потому так безответственно себя ведут, что чувствуют свою безнаказанность. Если б ты им сразу по щам надавал – поверь мне, сразу бы свернулись!