Пока он показывал мне еще пару маневров, я вдыхала приятный запах мыла от его тела и наслаждалась рельефом рук, обвивавших меня. О, об этих руках можно было бы написать стихи.
Когда находишься в очереди, сидя в инвалидном кресле, все, что оказывается у тебя перед глазами, – это чужие задницы. Примерно так же мир выглядел для меня, когда мне было семь лет.
– Сколько мы им должны? – спросил он. – Кому? – Родителям, так просравшим жизнь. Сколько мы должны всего терпеть в качестве платы за то, что родились на свет?
Сколько мы им должны? – спросил он.
– Кому?
– Родителям, так просравшим жизнь. Сколько мы должны всего терпеть в качестве платы за то, что родились на свет?
Ты лучшее, что у меня было в жизни, Скарлетт. Потому что я люблю тебя. Когда другие прикасались ко мне, было приятно. Но когда ко мне прикасаешься ты, это не только приятно, это еще кое-что значит. И это мощно.
– Боже, – пискнула я. – Мы умрем.
Хартли приостановился, чтобы подтянуть меня повыше.
– И ты становишься первой девушкой, которая сказала мне такое по дороге в спальню.