5. Вот тебе и Фитц

– Эй! Финляндия!

Во вторник, день начала учебного года, Ария спешила на свое первое занятие по английскому языку. Она обернулась и увидела, что ее догоняет Ноэль Кан, в фирменной жилетке роузвудской школы и при галстуке.

– Привет. – Ария кивнула, но не сбавила шаг.

– Ты тогда сбежала с нашей тренировки, – сказал Ноэль, поравнявшись с ней.

– А ты ожидал, что я буду смотреть? – Ария покосилась на него краем глаза. Он, кажется, вспыхнул от смущения.

– Да. Мы здорово схлестнулись. Я забил три мяча.

– Молодец, – невозмутимо произнесла Ария. Или он рассчитывал произвести на нее впечатление?

Она шла по коридорам родной школы, о которых, к несчастью, слишком часто грезила в Исландии. Над головой были все те же белые, как яичная скорлупа, сводчатые потолки. Под ногами – по-домашнему уютные деревянные полы. На стенах висели привычно унылые фотографии выпускников, слева тянулись ряды металлических, изрытых вмятинами, шкафчиков раздевалки. И даже приглушенная мелодия увертюры «1812 год»^[32] была до боли знакома. В роузвудской школе она звучала на переменах как «стимулирующая умственную деятельность». Мимо пробегали школьники, которых Ария знала уже тысячу лет… и все оборачивались, с интересом разглядывая ее.

Ария опустила голову. В последний раз ее видели в этих стенах перед тем, как она уехала в Исландию в начале восьмого класса, и тогда она была одной из тех убитых горем девчонок, чья лучшая подруга исчезла при загадочных обстоятельствах. Где бы она ни появлялась, за ее спиной сразу начинали шептаться.

И вот теперь ее охватило такое чувство, будто она никуда и не уезжала. И казалось, что Эли где-то рядом. У Арии перехватило дыхание, когда она увидела мелькнувший за углом спортзала белокурый конский хвост. А когда она проходила мимо гончарной мастерской, где они с Эли обычно встречались на переменках, чтобы обменяться сплетнями, ей показалось, что она слышит возглас подруги: «Эй, подожди меня!» Она прижала руку ко лбу, проверяя, нет ли у нее температуры.

– Какой у тебя первый урок? – спросил Ноэль, по-прежнему шагая в ногу с ней.

Она с удивлением посмотрела на него, потом заглянула в свое расписание.

– Английский.

– У меня тоже. Мистер Фитц?

– Да, – пробормотала она. – Как он, ничего?

– Не знаю. Он новенький. Хотя я слышал, что он был стипендиатом программы Фулбрайта^[33].

Ария подозрительно прищурилась. С каких это пор Ноэль Кан интересуется послужным списком преподавателей? Она повернула за угол и увидела девушку, стоявшую в дверях кабинета английского. Было в ее облике что-то неуловимо знакомое, хотя Ария была уверена, что видит ее впервые. С точеной модельной фигурой, длинными рыжевато-коричневыми волосами, она эффектно смотрелась в укороченной синей «шотландке» роузвудской школьной формы и фиолетовых туфлях на платформе. На руке у нее посверкивал браслет с шармом от «Тиффани».

Ария почувствовала, как сильно забилось сердце. Она очень нервничала из-за предстоящей встречи со своими давними подругами, и вот сейчас перед ней была Ханна. Что же с тобой стало, Ханна?

– Привет, – тихо произнесла Ария.

Ханна повернулась и оглядела Арию с головы до ног, оценивая длинную лохматую стрижку, белую форменную рубашку, широкие бакелитовые браслеты^[34], коричневые потертые сапоги на шнуровке. Поначалу ее лицо оставалось бесстрастным, но вот она улыбнулась.

– Бог мой! – воскликнула Ханна. По крайней мере, это был все тот же звонкий голос Ханны. – Ну, как там в этой… где ты была? В Чехословакии?

– Хм, да, – ответила Ария. – Почти рядом.

– Круто! – Ханна натянуто улыбнулась.

– Кирстен как будто только что слезла с «Саут-Бич»^[35], – перебила их девушка, стоявшая рядом с Ханной. Ария повернула голову, вглядываясь в нее. Мона Вондервол? В последний раз, когда Ария видела ее, Мона с миллионом косичек на голове рассекала, как сорванец, на скутере «Рейзор». Сейчас она выглядела даже более гламурной, чем Ханна.

– Похоже на то, – согласилась Ханна. Она повернулась к Арии и Ноэлю – он все еще стоял рядом, – и виновато пожала плечами. – Извините, ребята, мы пойдем.

Ария зашла в класс и плюхнулась за первую попавшуюся парту. Она опустила голову, стараясь восстановить сбившееся от волнения дыхание.

– Ад – это другие, – пробормотала она. Эта цитата французского философа Жана-Поля Сартра, ее любимая, была идеальной мантрой для Роузвуда.

Какое-то время она сидела, раскачиваясь взад-вперед, и со стороны это выглядело довольно странно. Единственное, что помогло ей успокоиться, это воспоминания об Эзре – парне, с которым она познакомилась в баре «Снукерс». Когда они вместе оказались в туалете, он взял ее лицо в свои ладони и поцеловал. Их рты будто были созданы друг для друга – они даже ни разу не стукнулись зубами. Его руки опустились ей на спину, потом легли на живот, на бедра. Они словно соединились в одно целое. Да, хорошо, кто-то скажет, что соединились только их языки в поцелуе… но Ария знала, что это было нечто большее.

Она так перевозбудилась, вспоминая об этом прошлой ночью, что сочинила хайку^[36] про Эзру, излив в нем свои чувства – хайку было ее любимой стихотворной формой. Довольная результатом, она занесла его в память телефона и отослала эсэмэской на номер, который дал ей Эзра.

Страдальческий стон вырвался у нее из груди, и Ария огляделась по сторонам. В классной комнате пахло книгами и моющим средством «Моп энд Гло». Высокие четырехкамерные окна выходили на южную лужайку, за которой вырисовывались зеленые холмы. Кое-где деревья уже отливали осенней медью и золотом. Рядом с доской висел плакат с цитатами из Шекспира, а сбоку кто-то прикрепил к стене стикер «ОТ ПОДЛЕЦОВ ТОШНИТ». Похоже, сторож пытался соскрести наклейку, но сдался на полпути.

Может, это перебор – посылать Эзре эсэмэску в половине третьего ночи? Она до сих пор не получила от него ответа. Ария нащупала в сумке телефон и вытащила его. На дисплее светилась надпись: НОВОЕ СООБЩЕНИЕ. В животе что-то ухнуло, закрутилось в вихре облегчения, волнения и предвкушения. Но как только она кликнула «ЧИТАТЬ», ее отвлек голос.

– Прошу прощения. М-м, в школе запрещено пользоваться сотовыми телефонами.

Ария накрыла телефон руками и подняла голову. Тот, кому принадлежал голос – видимо, новый учитель, догадалась она, – стоял спиной к классу и что-то писал на доске. Пока он успел вывести лишь свое имя: мистер Фитц. В руке у него была памятка, отпечатанная на фирменном бланке школы. Со спины он выглядел молодым. Некоторые девчонки уже окидывали его оценивающими взглядами, занимая свои места. Ныне знаменитая Ханна даже присвистнула.

– Я здесь человек новый, – продолжал он, дописывая под своим именем: «Английский язык и литература», – но эту бумагу мне передали в администрации. Тут как раз про запрет на мобильники. – И тут он повернулся. Памятка выпорхнула из его руки и упала на линолеум.

У Арии тотчас пересохло во рту. За учительским столом стоял не кто иной, как Эзра из бара. Эзра, получатель ее хайку. Ее Эзра, долговязый и божественно красивый в фирменном пиджаке роузвудской школы и при галстуке, с аккуратно уложенными волосами, с правильно застегнутыми пуговицами, с кожаным планшетом под мышкой. Это он только что выводил на доске мелом… мистер Фитц, углубленный курс английского языка.

Он в изумлении смотрел на нее, и кровь отливала от его лица.

– Черт!

Весь класс обернулся, чтобы посмотреть, на кого это таращится препод. Ария не хотела встречаться с устремленными на нее взглядами, поэтому уткнулась в телефон и стала читать полученное сообщение.

Ария: Сюрприз! Интересно, что скажет на это твоя Хрюша… – Э.

Это еще что за хрень?

6. Эмили тоже француженка!

Уже прозвенел звонок, последний в этот первый день учебного года, и Эмили стояла перед своим шкафчиком в раздевалке. На зеленой металлической дверце сохранились ее прошлогодние наклейки. Федерация плавания США. Лив Тайлер в роли Арвен, эльфийской принцессы. Магнитик с надписью «СТУДЕНТКИ ВЫБИРАЮТ БАТТЕРФЛЯЙ». Ее парень, Бен, маячил рядом.

Конец ознакомительного фрагмента.